***
На Юнги красивый голубой костюм, пальто напоминающее Снегурочкино, с белым мехом и синяя шапка, за которой скрываются белые, как снег волосы. Щечки слегка розовые, вероятно, от мороза, глаза красиво подведены, а на ногах высокие чёрные сапожки, под ними и под пальто скрываются колготки в сеточку и короткие под цвет пальто шортики с белыми краями. Страшно представить, что у него под верхней одеждой. Он выглядит невероятно мило, и его кожа практически сливается с мехом, глазки лисьи, как две чёрные блестящие бусинки. Вот-вот и улизнёт, потому что явно не планирует обслуживать двух амбалов, с которыми уже знаком. — Мне надо идти… — Стоять, у тебя денег, что ли много? Мы твои клиенты, — усмехается Чанёль, что так внезапно из ребёнка превращается в альфа-самца. Он выходит на лестничную площадку, приобнимает омежку за талию и заводит внутрь, закрывая за собой дверь. Теперь у того точно пути назад нет. А Юнги уже на Чонгука смотрит, глаза прикрывает и медленно дышит. Ему очень нужны деньги, а они платят настолько много, что ему останется обслужить лишь парочку альф и можно увольняться из этого ужасного места. — В… вы никому не расскажете? — Мин открывает глаза, смотрит на них по очереди, и Чанёль усмехается, посмотрев на старшего. — Боишься, что в университете узнают? Нам это не нужно, нам нужен ты в нашу рождественскую ночь, так что расслабься и получай удовольствие. Желательно, если ты забудешь, что знаешь нас, мы хотим эту ночь провести незабываемо. Так что веди себя так, как тебя учили. Как тебя зовут, кстати? — говорит младший, глядя в эти красивые лисьи глаза. Нет, у него не прошло. Он до сих пор его хочет, до сих пор сердце учащается при виде этого красивого мальчика. — Шуга… — Ммм… почти, как Сахарок, да? Будешь Сахарком, — в этот раз говорит Чонгук, отходя от шока. Старший провожает омегу в спальню, а младший заходит спустя пару минут, держа поднос с алкоголем, который ставит на столик, на нём же фрукты, канапе и даже те самые печеньки. Они с Намджуном обговаривали услуги, которые может предоставить парень, и они с братом их просмотрели, отметили для себя нужное и, собственно, со всем согласились. Некоторые вещи им даже показались слишком смелыми, но вероятно, от того, что цена высокая. — Как же тебе идёт этот наряд, малыш, — шепчет, склонившийся над ухом Чонгук, стоя позади бедного омежки, у которого сразу кожа мурашками покрывается. Его голос так приятен, что сердце невольно начинает биться быстрее, а тут ещё и блондинистый Чанёль спереди подходит, тыльной стороной пальца по щечке проводит и улыбается. — Прекрасен, как всегда. Хочешь выпить? — омега тут же качает головой. Во-первых, он на работе ему нельзя пить, а во-вторых, он не пьёт. Как говорится, в свои девятнадцать лет ни капли в рот, ни сантиметра в жопу. Чанёль пожимает плечами и склоняется над другим ухом омеги, шепча. — Жутко интересно, что под этим милым пальтишком, — вгоняет Юнги в краску, от чего тот смущается, чувствуя прилив жара к щекам. Да и в принципе ему жарко становится. То ли от таких горячих мужчин возле него, то ли от того, что он смущён и ему максимально неловко. Он не знал, чем думал, когда решил, что здесь заработает много денег. Мало того потеряет девственность непонятно с кем, так ещё и понятия не имеет, как перед ними раздеваться. Нужно думать лишь о том, что нужны деньги. Да. Младший сталкивается взглядом со старшим, что стоит позади омежки, они словно мысленно всё поняли и тогда блондин забирается на кровать, садясь по середине, опираясь спиной о изголовье кровати, ноги вытягивает и раздвигает их в стороны, склоняя голову на бок и глядя на Мина. — Мой брат поможет тебе раздеться, — да, он будет за этим наблюдать. Его ничего не смущает, у них с братом уже были тройнички да и под одеждой, они практически ничем не отличаются, разве, что у мелкого больше на один сантиметр и пару татуировок на предплечье имеется. Чонгук стоит сзади, проводит по плечам парня, заводит руки на его грудь, медленно расстёгивает пальто, а сам губами льнёт к шее, целует, глаза прикрывает, в сотый раз убеждаясь о том, как же вкусно пахнет омега. Его природный запах — это нечто. Запах самого вкусного и сладкого в мире зефира, хочется укусить, следы оставить, но сдерживается как может и вот уже пальто с плеч спускает, откидывая его в сторону. На Юнги совсем короткие шорты, едва прикрывающие сочные ягодицы, видны колготки в крупную сетку, оголённый живот, дальше под стать шортам топик, такой же бархатный с белым пушистым обрамлением. Ну точно Снегурочка, из России прибывшая. Прекрасен. Прекрасен до невозможности. Ему так сильно идёт голубой цвет и эта чёрная сетка, которую оба брата, готовы разорвать к чертям. Старший касается его плоского живота, и он чувствует, как тот подрагивает, пока сам парнишка опускает взгляд и краснеет ещё больше. Чанёлю одно удовольствие за этим наблюдать, возбуждается быстро, но тем не менее приглушает свет, потянувшись к управлению у тумбочки. Оставляет только холодное LED-освещение за изголовьем и под кроватью. Так и правда становится легче самому омеге, будто тем самым его не видно. Ей Богу. Он глаза прикрывает и назад голову откидывает на сильное плечо Чонгука, пытается расслабиться, хотя что уж тут скрывать прикосновения ему приятны. Альфа расстёгивает его топ, который соединяется на груди, снимает его и бросает к пальто, после чего слышится голос младшего, что хлопает по постели между своих ног и усмехается. — Иди сюда, малыш, — и Юнги тут же глаза открывает, сталкиваясь с чужим взглядом чёрных глаз. Он послушно забирается на кровать, на четвереньках подползает ближе, пока старший альфа за спиной любуется его задним видом, выпирающих упругих половинок под тканью одежды. Младший-близнец долго не тянет время, он кладёт ладонь на шею омеги, тянет на себя и в губы с поцелуем впивается, с нежным, тягучим и невыносимо приятным. Мину кажется, что он сейчас задохнётся. — Значит я буду первым в другом, Чанёль, — усмехается Чонгук, наигранно обидевшись, что эти губы тот урвал первым. Хотя кто сказал, что Юнги девственник во всех местах? Может уже и целовался с кем-то. — Как скажешь, брат, — проговаривает он сквозь поцелуй, а затем добавляет: — Сахарок, ты растягивал себя? — У меня… пробка… там… — Ути Боже, — улыбается блондин, целует снова и видит, как старший с себя кофту стаскивает и на коленях по кровати подходит к Юну, начиная спускать с него шорты, видя тут же блестящую пробку, что упирается в сетку. Ведь на нём даже белья нижнего нет, вероятно, член тоже натирается об колготки. — Садись ко мне спиной и опирайся на мою грудь, — он словно приказывает, и Мину ничего не остаётся, как медленно повернуться и сесть, откинувшись назад на мужскую мощную грудь. По габаритам между двумя почти двухметровыми мужиками, он действительно выглядит очень маленьким, не говоря уже о миловидной внешности. Правда вот слюной почти давится, когда видит обнажённый торс Чонгука перед собой, а потом тихо «ахает», когда тот за щиколотки выпрямляет его ноги, снимает шорты и за колени разводит их. Тут уже младший на подхвате, он обхватывает его длинные красивые ножки, обтянутые сеткой, под коленями, и разводит в стороны удерживая таким образом, наслаждаясь видом, что сейчас ему открывается, пока он сидит сзади омеги. Член в штанах от такого вида Юнги дёргается у обоих и неприятно упирается в штаны. — Господи, как ты прекрасен, — выдыхает тяжело Чонгук, глядя на него с головы до попы, ловя взглядом блестящую пробку, к которой тянется рукой и надавливает пальцами, от чего омега дёргается. Ему всё ещё неловко, он слишком сильно раскрыт перед ними, его ноги держат, а вокруг хриплый голос с обеих сторон. Возбуждает — да, но стыдно до невозможности. Всё никак до конца расслабиться не может. Его вот-вот два мужика трахнут. Впервые и сразу два. Братья наслаждаются им, упиваются, целый год добраться не могли, а тут сразу такой лакомый кусочек урвали. Они не думают о том, что за это придётся заплатить, что это единоразовая акция, но они подумают об этом после, обязательно. Пока младший держит ноги, старший склоняется над Юном, начинает целовать его губы, пробирается двумя пальцами под дырку в сетке, и хватается за пробку, начиная ею двигать, тут же ловя тихое мычание Мина и еле заметно улыбаясь, сквозь поцелуй. Чанёль шире ему ноги разводит, к шее губами липнет, вылизывать ее начинает, добираясь до пульсирующей венки, что такая сладкая до невозможности. Омеге кажется, что он с ума сойдёт от того насколько ему приятно и хорошо, но стыдно признаться в этом даже самому себе. Он почти хнычет в губы, плечом чуть ведёт, потому что щекотно от языка Чанёля, а потом шумно в губы выдыхает, когда на пробку давят и она касается чувствительной точки. — Ты, правда, девственник, м? — шепчет младший, пока старший наклоняется и ведёт своим языком от его ключицы к соску, языком его обводит, давит кончиком и посасывать начинает, от чего омега в пояснице выгибается, откидывая голову на чужое плечо и глаза прикрывая. Часто-часто кивать начинает, губы кусает, а Чанёль ехидно улыбается, покрывая поцелуями линию челюсти Юнги. — Ты бы знал, как мы этому рады, давно мечтаем быть у тебя первыми… — проговаривает блондин, видя, как Мин хватается рукой за тёмные волосы Чонгука, что в покое его соски не оставляет, сжимает пальцами пряди, и начинает глубоко и тяжело дышать, чувствуя, как маленький и аккуратный член неприятно упирается в сетку. Они оба такие горячие, буквально. Он лежит на горячей мощной груди, а спереди его накрывает не менее мощное тело близнеца. — Я тоже… — он шепчет это, сам не понимает, что говорит, должен был молчать, не палить самого себя. — Что тоже? — тут же встрепенулся Чанёль и даже Чонгук поднял голову, однако, пробкой трахать не прекращает. — Вы мне… нравитесь… я просто не мог вас подпустить… — ему бы рот сейчас заткнуть, но он не может, даже бёдрами навстречу подаётся, потому что под двумя альфами его плавит, он извивается, ёрзает, но сильные руки Чона-младшего не дают ему куда-то уползти или хотя бы немного сдвинуть ноги. — Так вот оно, что… — близнецы снова переглядываются, довольно улыбаются и старший продолжает его соски терзать, кусает их, оттягивает, снова посасывает и слышит, как Юнги уже стонет, хнычет, как будто вот-вот и плакать начнёт, честное слово. Младший Чон одну ногу отпускает, по внутренней стороне бедра шлёпает, не сдвигать приказывает, а сам опускает ладонь на член омеги, сжимает его и тот шипит, от того, что сетка опять неприятно трёт. — Чанёль, ну не мучай малыша, — цокает языком старший, становясь на колени, а затем пальцами хватается за колготки в паху и одним движением разрывает, наконец, освобождая вставшую плоть. Юнги же ловит момент его напряжённых мышц на руках, его взгляд расфокусированный, он тяжело дышит, хочет ногу сдвинуть на себя, словно тем самым прикрыться, но альфа вновь их разводит, удерживая. — Течёшь, как сучка, — вердикт звучит из уст Чонгука, когда он вытаскивает пробку и откидывает ее в сторону, а по собственным пальцам смазку омеги размазывает и сразу двумя в него входит, начиная растягивать, трахать ими, пока Чанёль не затыкает того поцелуем, хотя даже так Юнги в его губы стонать умудряется. Они оба его с ума сведут, до дурки, потому что невыносимо хорошо. Он и правда давно на них засматривался, но из-за сложной жизненной ситуации подпустить не мог, разочаровывать не хотел, да и ему многие однокурсники говорили, что Чоны обычно трахают омег, а потом выбрасывают их как ненужных, у них каждый раз цель к кому-нибудь подкатить, просто чтобы в постель затащить. А он так не хочет, он хочет своих истинных, как папа в детстве рассказывал. — Ну-ка присядь, Сахарок, — шепчет младший, и тот послушно выпрямляет спину, видя, как Чонгук начинает расстегивать свои штаны, а потом снимать их вместе с бельём. Близнец сзади снимает с себя кофту и расстёгивает ширинку, а Юнги рот открывает от того какие размеры у старшего видит, там сантиметров двадцать пять, не меньше! [Конечно, ему кажется, там всего-то 20 см] Но страшно же, как всё это может влезть в него, у него-то самого сантиметров 13 от силы. Альфа усмехается и быстро целует парня, успокаивающе проводя по щеке, а затем тянет на себя за талию и начинает им буквально вертеть, как тому надо. В итоге Юнги оказывается на четвереньках лицом к младшему и попой к брюнету. Большие ладони по ягодицам проходятся, затем раздается шлепок, от которого Юн тихо шипит, кусая губу и опуская голову. Чанёль улыбается, берёт его ладонь и на себя резко тянет, прижимая к паху, пока второй рукой за подбородок голову приподнимает и смотрит в глаза. — Ротиком сможешь поработать своим милым? — большим пальцем по нижней губе проводит, надавливает и проникает внутрь, оглаживая мокрый от слюны язык, а Юнги чуть брови у переносицы сводит и кивает пару раз, обхватывая палец губами и начинает его посасывать. — А теперь также, только… — и кивает взглядом на свой бугорок. Омеге ничего не остаётся, как расстегнуть штаны, и приспустить с бёдер, а затем аккуратно вынуть член. Чёрт, он кажется ещё больше, чем у старшего, но на деле лишь на сантиметр. Парень глаза прикрывает и губками льнёт к влажной от естественной смазки головке, выглядит так мило, что Чанёлю хочется снова сказать, что-то в своём стиле, например, «ути-пути». Но он молчит, хотя бы, потому что его чуть ли не током пробивает, и он голову назад откидывает, скидывая с парня шапку и проводя по волосам светлым. Мин смотрел порно, ему надо было, чтобы устроиться на работу, поэтому он помогает себе рукой, обхватывает губами головку, начинает ее посасывать, облизывать языком, задевая уретру, распределяет смазку и слюну, глаза открывает и на напряжённые мышцы живота парня смотрит, начиная медленно двигаться, постепенно заглатывая глубже. Но доходит только до середины, щёки втягивает и отстраняется тихо прокашливаясь. Младший на него не давит, эта неопытность возбуждает, он уверен, что успеет ему ещё разработать не только задницу, но и ротик. Юнги, у которого член сейчас во рту, резко распахивает глаза, потому что он ощущает у своего колечка мышц горячий язык старшего, которым тот буквально вылизывает его, собирая все капли смазки, что стекают по бёдрам. Одной рукой Чонгук сжимает его ягодицу, отводя ее чуть в сторону и проникая кончиком языка внутрь, а второй до конца раскатывает латекс по члену, успев отыскать презики в тумбочки, пока омега увлекался младшим. Мин медленно отстраняется от члена. К его губам тонкие ниточки слюны вперемешку со смазкой тянутся, он жалобно смотрит вверх на блондина, кусает губу, продолжая кольцом из пальцев водить по стояку парня, а затем оборачивается и хнычет, чуть поддаваясь бёдрами назад навстречу вылизывающему языку. Даже стенки вылизывает, все соки собирает, сам Чон мычит от удовольствия и того, какой же он, блять, вкусный. — Не отвлекайся, малыш, — и за волосы тянет на себя омежку, чтобы тот снова взял в рот, в этот раз он начинает его на себя насаживать, постепенно тот заглатывает глубже и глубже, но из-за рефлексов, чуть в спине выгибается, жмурится, слёзы скапливаются в уголках глаз, но он терпит, делает глотательные движения и альфа рычит, крепче сжимая его волосы, а затем оттягивая назад, заставляя тем самым отстраниться. В список его услуг входил глубокий минет, так что сам виноват. Но сейчас Чанёль видит как Чонгук пристраивается к нему сзади, потому сам наклоняется и начинает нежно губы целовать, пока старший альфа сзади, держа свой орган за основание, водит головкой по разработанному анусу, а затем начинает надавливать, как слышит протяжный стон со стороны Юнги, свободной рукой оглаживает его ягодицы, спину и поясницу, словно успокаивает, хватаясь в итоге за талию, чуть на неё надавливая, чтобы прогнулся сильнее. — Потерпи немного, я хорошо тебя разработал, — хрипит Чонгук, чувствуя, как по вискам стекают испарины пота, потому что жарко и слишком хорошо. Он медленно двигаться начинает бёдрами и тем самым с каждым новым толчком всё глубже и глубже проникает, а когда наконец соприкасается бёдрами с его ягодицами, входя по самое основание, то тяжело выдыхает и нависает над хрупким омегой, упираясь обеими руками по обе стороны от ног брата. — В тебе охуенно. Узко, влажно, горячо… ты прекрасен, Мин Юнги, — шепчет, улыбается, целует плечо омеги, затем шею, а тот в свою очередь брови сводит, голову назад откидывает, ощущая дыхание альфы на своей коже, от чего мурашки повсюду. Он чувствует его в себе, и от этого так прекрасно, словно так и должно быть, дышит быстро и вскрикивает, когда тот медленно отстраняется и резко вгоняет член, начиная ритмично двигать бёдрами, касаясь чужих бледных ягодиц, создавая характерный звук шлепка. Чанёль сходит с ума не меньше. Стоны омежки вибрациями по телу проходятся, голова практически кружится, он не сдерживается и в губы Юнги впивается, несмотря на то, что тот не может сдерживать свои довольно громкие стоны. Блондину тоже хочется пристроиться к его аппетитному заду, но так уж и быть, первым должен был быть Чонгук, ради Юнги он уступит. — Сахарок, хорошо тебе? — шепчет светловолосый прямо в губы омеги. Видит его заломленные к переносице брови, жалобный лисий взгляд, и то, как тот, протяжно застонав, часто-часто закивал. Такой милый, такой раскрасневшийся, а губы от поцелуев припухли. — Скажи в слух, как тебе хорошо, ну же… — Мне… хорошо, Чанёль… — практически пищит, а затем и хнычет омежка, сжимая длинными пальчиками чужой член в руке, от чего в его губы шипят и больно кусают за нижнюю. А рукой альфа ведёт от его плеча к ягодице, резко шлёпает по ней, пока старший трахает. У обоих тела влажные, Чонгук голову откидывает, обеими руками придерживая Юнги за талию, чтобы тот никуда не делся. А потом Юнги ощущает как его член тоже обхватывают, это делает Чанёль, что под него руку завёл и сжал у основания, дабы тот не дай Боже кончил, пока ему не разрешат. Это какое-то мучение, но этот светловолосый дьявол стоматолог явно не даст это сделать, пока Чонгук не кончит. А как только тот кончает с протяжным стоном, делает ещё несколько резких толчков, вбиваясь в бедное тело, которое сейчас с радостью бы обмякло в чьих-нибудь руках. Вот только омега ещё сам не кончил. Альфа выбирается из-под него, а второй теперь обессиленно заваливается на спину, пока Чанёль, избавившись от одежды, в очередной раз вертит Юном, укладывая того на спину и широко разводя ноги, одну из них придерживает под коленом, пока второй рукой направляет стоящий член к дырочке и медленно входит, немного откидывая голову назад и прикрывая глаза. — Пиздец, — говорит возбуждённым и хриплым голосом, опускает взгляд на это чудо под ним, что лежит, откинув руки над своей головой и снова стонет, выгибаясь в спине. Чонгук без дела не лежит, он, лёжа на боку двигается ближе и губами к омежьим соскам припадает, каждый из них посасывает, но к тому, что ближе к нему особое внимание уделяет, лаская, оттягивая и слыша над ухом чужие стоны, пока младший извивается, как змея на сковородке от ласк со всех сторон, и от того, как младший его трахает. Понимает, что старший делал это более нежно, а Чанёль буквально трахает, нависая над парнем, одной рукой упираясь в серую постель, пока второй давит на колено Юнги, чтобы тем самым прижимать его к кровати. Мин ловит взглядом его чёрные глаза, а затем тот опускается и губами льнёт ко второму соску. Юнги глаза закатывает, запуская пальцы в тёмные волосы, а второй рукой впиваясь в светлые. Его стоны уже действительно похожи на какой-то плач, а по виску стекает капелька слезы, что растворяется где-то в волосах. Когда парень ехал сюда, он и подумать не мог, что ему повстречаются ОНИ. Он надеялся на двух жирных мужчин, которые будут ему противны, но увидев на пороге Чонгука и Чанёля на душе отлегло, какую бы невинную овечку он из себя не строил. Да переживал, да боялся, но сейчас растекается по этой постели, его твёрдые соски ласкают два самых горячих мужчины не то, что в университете, но и во всём мире, и Юнги распадается на частицы, от того насколько ему хорошо. Он выгибается навстречу влажным губам, кончает на собственный живот без рук, а затем и Чанёль кончает в презерватив, но омеге кажется, что даже сквозь латекс он ощущает тёплую сперму внутри себя.***
Их тела, взмокшие после секс-марафона, ведь после того, как они кончили первый раз, у них был и второй заход, после которого омега ощущает себя обессиленным. Он выходит из душа в халате, на кровати уже лежат два альфы и смотрят на него с недоумением. Во-первых, они не хотели его отпускать, но тот всё равно ускользнул в ванную, ему как минимум надо было прийти в себя одному, а во-вторых, куда это он собрался? И Чонгук начинает говорить. — Останься, не переживай, мы заплатим, если ты расскажешь какого хуя здесь делаешь, — Чонгук даже думать не хочет о том, что он будет спать с кем-то ещё, Чанёль тоже злится даже от одной мысли. Юнги смотрит на них по очереди, уходить не хочет на самом деле. Тот забирается на постель прямо в полотенце и ложится посередине, а потом смотрит на Чонгука и двигается ближе, кладя голову на его грудь. Младший и на это тоже злится, делить бы таким образом не хотел, поэтому двигается ближе и сам, на бок укладывается и обнимает омегу, утыкаясь в его мокрые волосы носом, прикрывая глаза. — Мне нужны деньги, — шепчет Юнги, чувствуя, как сон постепенно его одолевает, потому что здесь тепло, уютно и двое альф обнимают, которые ему нравятся уже давно. — Они всем нужны, почему ты не идёшь на нормальную работу? — легко говорить двум мажорам, надо научить их зарабатывать. Сидят, поди, на шее родительской. А Юнги никто не помогает, у него никого нет. — Моей бабушке нужна операция на сердце, если её не сделает через одну-две недели, то она может умереть, — омега, кажется всхлипывает, а братья открывают глаза, потому что каждый из них ожидал явно услышать другое. Никто из них судить его не будет, даже если каждый из них считает, что работа официантом — тоже работа. Они ему не заплатили, они ему дали денег на операцию бабушке, а к Намджуну Мин Юнги больше не вернулся. Сказал, что заработает, когда будет работать в больнице и всё до копейки отдаст. Естественно, он эти деньги не отдаст, ведь Чонгук и Чанёль будут его самыми любимыми мужчинами в мире. И, несмотря на то, что брак на троих запрещён, они устроят свою свадьбу на горячем песке солнечного острова, обменявшись не только кольцами, но и сердцами. Навсегда.