Школьный туалет

Школьные коридоры заполнены скучающими учениками, которые в ожидании уроков сходили с ума, от духоты и безумной тоски, ведь лето кончилось всего-то неделю назад, а это значило, что всем предстоял целый год мучений. Ричард Тоизер исключением из правил не был, только помимо того, что учеба съедала все его нервные клетки, он ещё и разругался со своими друзьями. Язык всегда был его врагом, и вот, в споре он перегнул, сказав про пропавшего брата Билла. Его фраза звучала колко, а когда он взглянул в глаза своему другу, если он ещё может его так называть, Ричи охватила всепоглощающая вина. То, с какой неприязнью, болью и отчаянием смотрел на него Билл, ранило ножом в самое сердце. Однако, даже все эти обстоятельства не могли освободить его от школы, потому что родители вернулись из своей двух недельной командировки и планируют остаться в Дерри ещё некоторое время, а находится с психически нестабильным отцом и безучастной матерью на одной территории весь день, звучало даже хуже, чем быть пойманным шайкой Бауэрса. Наконец, прозвучал звонок, медленно все рассасывались по классам, Ричи выхватил в толпе кудрявую макушку Стэна, хотел было подойти, но вспомнил, что сейчас эта привилегия ему недоступна, потому в одиночестве он поплёлся к кабинету математики, коря себя за то, как нелепо он растерял всех друзей. школьный день тянулся медленно, прямо как вязаная нить, упорно разматывающаяся из клубка времени в бесконечной петле воспоминаний о тех весёлых днях, что он провел в компании неудачников. Впрочем, это стоило уже забыть. Медленным шагом Ричард позже всех остальных учеников шел по коридорам, даже немного жалея, что решил заскочить в уборную перед обедом — в конце концов, учебное заведение в Дерри не обладало такой функцией, как защита учеников, оттого наткнуться на группу подростков, которые захотят поглумиться над ним, никем не присеклась бы. Волочась по пустым коридорам, парень и не заметил, как на встречу ему вышел его самый страшный кошмар, Патрик Хокстеттер — самый пугающий из шайки Бауэрса. Его взгляд заставлял желудок сжиматься в страхе, темные омуты расширенных зрачков, оглядевших его с ног до головы, принуждали сердце безумно колотиться, земля под ногами стала казаться пухом, Ричард замер, нервно сжимая подол рубашки. Оглядевшись, он не заметил ни Генри, ни кого либо ещё. Они были одни, и это пугало намного больше, чем если бы вся группа пришла его избить. Патрик стал приближаться, тяжелые шаги отдавались в неуловимом эхо пустого коридора, словно сердце, замирающее от предчувствия беды. Тень медленно, как густой медовый сироп , плыла по стенам, закутывая в себя каждый луч света, словно поглощая надежду и оставляя лишь силуэт самого страха. Воздух становился все тяжелее, словно заряженный электричеством перед бурей, и казалось, что даже сам коридор ощущал приближение беды. От этого застывала кровь в жилах, а каждый шорох казался предвестником неотвратимой угрозы. Наконец, старший подал голос, насмешливый и острый, словно игла, входящая медленно под кожу, оставляя болезненный синяк: — И как это так получилось, что всеми ненавистный Балобол оказался совсем один, без своих верных друзьяшек? — Хокстеттер склонился над ним, его глаза, смеющиеся, оглядывали Ричарда, как добычу, попавшуюся в безжалостные руки охотника, дыхание опалило ухо, Патрик, казалось, специально перешёл на шепот, чтобы напугать его. Однако, даже ужас, застывший в его груди, не остановил поток грязи, которую его рот извергал в стрессовых ситуациях: — И как это так получилось, что твоя мамашка дала мне вчера ночью, а сегодня даже не позвонила? — Ричи оскалился, стараясь выглядеть хоть немного опаснее, чем был на самом деле, хотя с его ростом и весом, это было слишком непостижимой задачей. Жуткий смех Хокстеттера прокатился по коридору, по спине Тоизера побежали мурашки и он судорожно выдохнул. В следующую секунду, тяжёлый кулак старшеклассника встретился с его животом, подросток отлетел в стену, рефлекторно касаясь места удара, очки сползли с переносицы, но не успел он убежать, как дылда оказался прямо перед его носом. Схватив Ричи за волосы, старший подросток заставил их взгляды встретиться. Его глаза, цвета грязного моря, казались бесконечным океаном жестокости, в котором каждая волна предвещала новый удар. Они были словно зеркало бездны, поглощающей весь свет и живость жизни, и в то же время отражавшей холодную и безжалостную суть своего обладателя. Этот взгляд заставлял косточки дрожать, словно предвидя надвигающийся шторм, и каждая его нота была наполнена непреодолимой угрозой. Перехватив Ричарда под локоть, Патрик повел его в туалет, в котором Тоизер сегодня уже был, он сопротивлялся, пытаясь вырваться из цепкой хватки, но разумная часть его мозга ясно осознавала — ему не сбежать, и это предвещало конец, ведь он окажется с Хокстеттером совсем один в замкнутом пространстве. — Отпусти меня, чёртов психопат! — выкрикнул Ричи, стараясь схватиться пальцами за стены, однако, когда тяжёлая дверь туалета закрылась на защёлку, он понял — пути обратно нет. Вдохнув поглубже, он осмелился посмотреть на самого опасного парня из шайки Бауэрса. Патрик в это время стоял, казалось, абсолютно безразличный, однако его поза, малейшее подёргивание ногой, говорили Тоизеру — тебе конец. — Балабол, ты знаешь, каково чувство после убийства человека? — тягуче протянул Хокстеттер. Сердце Ричарда встало, на что этот идиот намекает? — Конечно, блять, нет! Откуда мне знать?! — Подросток, несмотря на то, что был напуган, ощущал бесконечно поглощающую его злость, и если он погибнет прямо в вонючем туалете, то он хотя бы сделает это достойно. Однако Патрик, словно не расслышав его слова, продолжил: — Ощущать, как ты контролируешь чужую жизнь, слышать просьбы о помощи, зная, что никто не придет, и твоя жертва тоже знает это, однако продолжает биться в агонии, надеясь на спасение…— он громко выдохнул и продолжил, однако Ричи его уже не слушал, его взгляд был направлен на штаны Патрика и крик ужаса застрял в его горле — он во всех ракурсах мог разглядеть блядскую эрекцию, которая возникла у Хокстеттера при рассказе о том, как забирают чью-то жизнь. — Это пиздец, — пробормотал себе под нос Ричард, но его слова на этот раз не остались неуслышанными. — Что ты сказал? — притворно сладким тоном произнес Патрик. — Я сказал, что ты ебаный сумасшедший! — и это было не лучшей идеей, потому что оказалось, что более терпеть острые слова Тоизера Хокстеттер не собирался. Улыбка сошла с его лица и он подошёл к застывшему на месте подростку. Толкнув Ричи к раковине, он прижался возбуждённым членом к его бедру, и парень почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу. Больно схватив его за подбородок, Патрик усмехнулся, обнажая зубы. Его определенно забавлял страх, отражающийся в глазах Ричарда. Надавив на щеки, кто-то впервые заставил рот балабола открыться не по его воле. Примерно понимая, что будет дальше, Ричи попытался вырваться, но тяжёлая туша, навалившаяся на него, не давала сделать движений. Язык Хокстеттера проник в его рот, и это было до такой степени неприятно, что Ричи захотелось откусить его, однако он представлял, что ему будет после такого, потому, несмотря на свое отвращение, колотящееся сердце и слезы, стекающие по щекам, он сжал кулаки и терпел, надеясь, что на простом поцелуе всё закончится. Патрик сжал его бедро, продолжая хозяйствовать во рту Ричи, прикусывая его губы и одновременно с этим пытаясь не смеяться. Старший отстранился, сплюнув на пол. — Отвратительно целуешься, Балабол, — Патрик отошёл и развернулся лицом к двери, когда его рука соприкоснулась с ручкой, он произнес. — Ещё повторим. И аккуратнее, а то вдруг твои неудачники, заметив твой вставший член, начнут смеяться. Когда дверь за Хокстеттером закрылась, Ричи посмотрел на свои штаны, и то, что он увидел там внушительную выпуклость, заставило его лицо покраснеть. Что это ещё за дерьмо?