Как главный эльф почти загубил Рождество

— Санта! Санта! Санта! Катастрофа! Санта, все пропало! Санта, беда! — первый помощник главного рождественского эльфа несся по главной аллее поселка, сокрушенно трезвоня бубенчиками на колпаке и горестно заламывая руки. Подмастерья, спешащие к тому или иному конвейеру по производству самых разных игрушек с лекалами, запчастями, запасными деталями, закончившимися видами красок редких расцветок, шарахались в ужасе в стороны. Кто кубарем летел через куст, присыпанный свежим снежком, кто попадал в кормушку или поилку к оленю, кто плюхался посреди дороги на зад и, замерев с приоткрытым ртом, провожал вопящего помощника взглядом — с нескрываемым ужасом в округлившихся ярких, как рисунок с открытки, глазах. — Неужели снова явится Гринч? Главный двигатель отказал, и теперь все фабрики встанут? В мире кончилось волшебство? Рождество навсегда отменили? — догадки срывались с немеющих губ, передавались по воздуху от эльфа к эльфу, усиливая... пока не панику еще, но ощутимую тревогу, страх в дрожащих поджилках. — Так, малышня! Ну-ка цыц! По местам, за работу! Или все делала переделать успели? То-то же! Смотри мне, оттаскаю за уши! — гаркнула на подмастерьев эльфийка, вынырнувшая из оружейной — крутейшая на всем Полюсе мастерица по производству деревянных сабель, мечей самых разных размеров и формы и прочего дуэльного и рыцарского оружия из сказок. Стащила колпак с рыжей макушки, стряхнула охапку снега, грохнувшегося прямиком на нее с раскачивающейся вывески. Шикнула снова на ребятню, и те с визгом ринулись кто куда. Наверняка — к своим мастерам за утешением и, может быть, за подмогой. — Надолго это их не успокоит. Явно же что-то случилось. У меня последние полчаса все время гаснет в горне огонь, и заготовки трескаются одна за другой, как заговорили. Крис, что случилось? — ухватила за шелковый подол костюма полоумного эльфа, нарезающего по площади зигзагообразные круги и уже протершего дырки в подметках. Заставила сесть рядом с собой на бордюр. — Да уймись же ты, Кейн, кому говорят! — Санта! Нужен Санта, только он нам поможет. Иначе — всему настанет конец! Рождество придется отменить. Волшебство — признать выдумкой глупых людей. Фел... Это конец! Уже почти все фабрики встали. На сортировочном пункте никто ни строчки не может ни в одном письме разобрать. Отродясь того не бывало! Всегда! Всегда понимали все от и до — пусть даже в бумажке — каракули несмышленыша, научившегося только-только пускать пузыри... Услышав столь ужасные новости, Фелиция задохнулась, зажала ладошкой округлившийся рот, невольно выпустив помощника главного эльфа из своей хватки. Тот подскочил и принялся носиться опять. Пар валил у него из ушей, что дым — из трубы паровоза, везущего детей над пропастью через заснеженный мост в ту самую волшебную школу из книжки про немагов и магов. — Не получится, Крис... Санта... Э-э-э-э-э-э... — на мгновение замялась. — Напробовался того пунша, который Сара варила по особому рецепту от Роба. Помнишь, он подсмотрел у людей, когда в прошлом году развозил часть подарков в Майями и на Аляске? Мне кажется, когда он проснется, будет... Несколько поздно... Помощник главного эльфа сконфуженно крякнул и с размаху приземлился задницей на кривой пень, под которым гномы разводили грибы. Пирожки с ними Санта готов был трескать на завтрак, обед и даже на ужин. Еще там росли какие-то мудреные травы для волшебных противопростудных напитков и от разных недугов. Если дело действительно в том самом пунше — дело плохо. От него и настойки старушки Ким не спасут. Уж больно ядреный. — Значит, все совершенно пропало? Праздник... праздника нет и не будет? — всхлипнула Фел и дернула веснушчатым носиком. Нижняя губа предательски задрожала. Вдруг она встрепенулась! — Крис, погоди! Но что же Дженсен? Ведь он — правая рука Санты! Именно он уже лет сто пятьдесят здесь всем заправляет. Он может во всем разобраться и все починить, и Рождество спасено!!! Запрыгала, звонко хлопая в ладоши и приплясывая на месте — изображала какой-то диковинный танец. Может быть, папуасов Новой Гвинеи? Или тех крошечных забавных пигмеев из экваториальной Африки? Кристиану к ним пока ни разу не довелось слетать самому. — Как ты мог забыть? Не подумать? — не унималась она. — Ты же — его самый главный помощник! Наверное, он занят? — Угу... Занят тем, что из дома вообще не выходит. Сидит там, как сыч — злой, раздраженный и совершенно несчастный. Рявкает на любого, кто решится зайти. И все приговаривает, что волшебство — это глупость, а Рождество — сказка для беззубой тупой детворы, боящейся ночи и пачкающей штанишки. Услышав страшную новость, Фелиция даже присела — по рассеянности в своей короткой юбке — в сугроб. Вытаращила глазищи и даже рот приоткрыла. — Дженсен? Дженсен Росс Эклс? Быть не может. Это же Дженс... Что такого могло?.. — она всхлипнула и громко высморкалась в воздушный кружевной платок с монограммой. Действительно. Что такого могло приключиться, что Дженсен Эклс — любимец и главный доверенный Санты, воплощение духа самого Рождества — вдруг захандрил и устроил, считай, забастовку? А без него и праздник будет — не праздник. Вернее, его попросту не будет, если главный рождественский эльф заявил, что все — бутафория, обман и неправда. Бессмыслица и ерунда. — Ничего не будет работать, все конвейеры встанут, в мастерских взорвутся камины и печи, рассыплются материалы для игрушек, облезут фантики для шоколада и для конфет, все елочные шары разобьются... — всплеснула руками Фелиция перед тем, как опять зарыдать. Надрывно, горько и безутешно. — И сдохнут олени, — заключил мрачно Крис. Хорошо, эльфийка за своим громким плачем не разобрала его слов. — Кто знает, что будет и со всем волшебным народом — может, тоже дуба дадим? Поселок-то как-никак — заговоренный. От космических спутников там, всякой прочей летающей дряни, включая зонды и самолеты... Помрем как один, от какого-нибудь умного вируса, который здесь тихонечко распылят военные после того, как нас обнаружат. Или запрут в клетки, как белых мышей. — Прекрати пугать ребенка, оболтус! — старый Джим — заведующий всеми складами в городке Санты, отвесил помощнику оплеуху. Тот покачнулся и охнул, схватившись за затылок руками. Бубенчики на куртке весело забренчали. Фелиция вытерла нос. — А что ты предлагаешь нам делать? Выхода нет! И надежды! — продолжал гнуть свою линию Крис. Вообще непонятно, как с такой склонностью к пессимизму сумел стать главным помощником Эклса... Не он ли, интересно, его тоской заразил, подсыпал, может быть, утром, что-то в чай с имбирем? Щепотку печали... — Включить мозги для начала. Или ты их отморозил? — рявкнул Джим и дернул дурного эльфа за острое ухо, торчащее из-под яркой шапочки-колпака. — Так, может быть, тебе того — из Лапландии пора в отпуск? Ты только скажи, оформим недельку без содержания, к примеру, в Непале. Я все решу. Говорят, местным помощь нужна — пересчитать барсов. Такие, знаешь, неуловимые дикие кошки. И все б ничего, да, заразы, прячутся в скалах, а скалы те — высоко... Или месяцок на Южном полюсе, там как раз приступают к пересчету пингвинов. Кому-то надо будет и под айсберги все время нырять. Старик задумчиво почесал в бороде, одергивая рука зашарканного кафтана. Крис пискнул и что-то заскулил — сбивчиво и абсолютно нечленораздельно. — Да не части ты и не верещи, что летучая мышь. Не словечка же не понимаю. Расскажи лучше, когда это началось? Я про хандру главного эльфа. Да не стой ты столбом, пошли лучше присядем. И повел притихшую парочку на скамейку под раскидистый дуб, увитый покрытой изморозью золотой цепью. У основания сидел, опираясь пушистыми лапами на мягкий хвост здоровенный котяра. Крис покосился с подозрением — тот самый барс?.. — Палласов кот, — бросил походя Джим и почесал зверюгу за ухом. Тот недовольно дернул хвостом, точно плетью – с вполне различимой угрозой, но зарычать не пытался. Кажется, сразу же просто уснул. — Редкая и злобная тварь, хотя и выглядит, как одна из тех булочек с корицей, которые Сара печет. Стережет здесь наш дуб от конкурентов. Крис не понял ни слова, вернее, не уловил их общий смысл. Фелиция же и вовсе не слушала болтовню старика. Расправила свой полушубок, уселась на скамейку, стряхнув меховыми варежками свежий снежок. — Заготовки начали рассыпаться с полчаса как... Нет, уже час... — Кристиан мотнул головой, и она замолчала. — Твоя мастерская — почти на краю. Да и рушиться все стало не сразу. Дженсен сидит взаперти третий день, а первые приметы начались только нынешним утром — сломался конвейер по производству солдатиков и барабанов, потом — лента с теми пучеглазыми куклами с крыльями, за ними — цех мягких игрушек едва не взорвался, а зал с настольными играми залило... — А что случилось три дня назад? — задумался Джим, и опять поскреб в бороде. На землю посыпались опилки и чешуйки от шишек. — Мне помнится, Дженсен до этого всю неделю, как на крыльях летал. Светился даже. Я уж было, грешным делом, подумал, он это... Неважно... Так что приключилось? — Да откуда я знаю! — вспылил Крис и вскочил, взялся прыгать с одной ноги на другую, похлопывать себя по бокам и тихо ругаться. — Все было нормально! Он даже придумал рецепт тех конфет! Ну помнишь, воздушных, как небо. — А у Рут в первый раз получились говорящие куклы. Она говорила — Дженсен что-то придумал, — шепнула Фелиция и всхлипнула в кулачок. Из-за кондитерской фабрики с пряничными стенами и дверью из мармелада (кстати, дым из трубы здесь тоже не шел) высунулись сразу четыре любопытных головы в колпаках. Фелиция шикнула, вытаращила сердито глаза, и те с визгом бросились врассыпную. Кстати, странно, что Бри до сих пор не устроила крик на весь поселок из-за вынужденного перерыва в работе — пряничные домики и конфеты ее производства шли "на ура" в Рождество. — А что его вдохновило?.. — кажется, Джим что-то нащупал. Он даже привстал и принялся расхаживать взад-вперед по дорожке, заложив руки за спину и шугнув в сторону Криса парочку докучливых белок, прискакавших клянчить орехи. — Не знаю. Все было, как и всегда. Вдохновился. Это же Дженсен, с ним часто бывает... — Вот и нет! — подпрыгнула Фел, раскрасневшись, и громко-громко заговорщицки зашептала. — Это же Саманта, ну помните? Она ездила в гости к своим родственникам-людям и привезла племянника в гости. Джаред — такой здоровенный. Мы сперва подумали, может быть, это цивилизованный йети, но нет — простой человек. Даже не особо лохматый. Он в Лапландии у нас как раз неделю гостил. Совался везде любопытным щенком, мы потом ему даже одного подарили. — Племянника, что ли? — пробурчал ошарашенный Крис, который как-то умудрился все пропустить. А, да. Он как раз разрабатывал новый сорт мороженого — со вкусом бекона и хрустящей картошки. Не все же любят сладкое, правда? — Глупый ты, — рассмеялась эльфийка. — Щенка лабрадора. Курносого, шебутного, как и он сам. И очень веселого. Дженсен ему еще тут все показал. Джареду, не щенку, хотя и тот везде поспевал. Саманта была занята с подмастерьями, и его очень просила занять племянника делом. — И Дженсен не отказал... — Казался очень этой просьбой довольным, Джаред таскался за ним по пятам, засыпал его миллиардом вопросов, крутился везде, все просил показать, хотел попробовать сам, научиться. И Дженсен, кстати, учил. С удовольствием! И изобрел попутно все те новые штуки. А человек только хлопал глазами и хлопал в ладоши. И, кажется, говорил, что наш Дженсен — гений. Как будто это новость какая. А гений скромно краснел и позволял брать себя за руку. И выделил комнату в своем доме. И сам готовил панкейки на завтрак со взбитыми сливками, черникой и сочной клубникой. — А три дня назад Джей уехал! Вот оно, Джим! — эльфийка щелкнула пальцами, с ближайшей ветки слетела стайка снегирей с красной грудкой, а ей на колени бухнулась пригоршня снега. — Наш главный рождественский эльф тоскует — по человеку! — Кто это — Джей? — опять отличился Кристиан. Две пары глаз уставились на него с недоумением и осуждением. — Иди-ка ты лучше проверь, как там твой шеф. Вдруг ему уже лучше, — проскрежетал старый Джим. Все лучше — сплавить подальше, чем долго, со скрипом пытаться что-то объяснить дундуку. — А мы пока сходим с Джимом к Саманте, — подхватила Фелиция, уже хватая Бивера цепко под руку, и потащила прочь — в тот квартал, где мастерили кукольные дома и самую разную мебель для них все форм, расцветок, размеров. Из дерева, камня, металла, стекала, керамики и даже, прости Санта, из такого модного нынче пластика и кричащих кислотных цветов, и тонких, приглушенных, удивительно нежных оттенков. Кристиан, поправив сползший на затылок колпак и заправив под него покрасневшие от холода уши, устремился к хижине Эклса под звон бубенцов. Что, если главный эльф и вправду одумался и уже взялся устранять учиненный им беспорядок? Правда, горестные завывания подмастерьев, раздающиеся то из одного домика, то из другого, не оставляли шанса даже на тень призрачной, робкой надежды. Но что еще ему было делать? Между тем Фелиция с Джимом влетели — почти что вломились — в один из цехов, где властвовала Саманта Смит. От терпкого запаха древесины и едкого — лака, щекотало в носу, а от летающей в воздухе стружки — нестерпимо зудело. Джим четыре раза громко чихнул. — Будь здоров. Чем обязана, Бивер? — неприветливо покосилась мастерица, как раз распекавшая двоих подмастерье за кривые стенки и дурацкий лимонный цвет фасада новой модели. Она не то что не любила "завхоза" Санты — не терпела, когда лезли в ее святая святых, да еще и без приглашения. — Смотри-ка, Джим. А здесь все работает без сучка и задоринки... — ахнула Фел. — Вижу, — отозвался растерянно старик — бывший леший, выбирая из бороды пригоршню веточек и сучков. Покосился на блестящий чистотой пол и засунул находку в карман, вытер ладонь о колено. — Это странно. — Странно, что я не развела здесь бардак?! — возмутилась Саманта. — Позвольте... Набрала в грудь побольше воздуха, чтобы рассказать наглецам, что думает и о ком, но не успела. — Да дело не в этом. По всему городку все выходит из строя, фабрики глохнут одна за другой. Санта не может помочь, он э-э-э-э-э-э-эм... — На симпозиум отбыл срочно, — вставила из-за плеча Фел. — Да, именно. А Дженсен никого ни видеть, ни слышать не хочет. Задумал извести волшебство и лишить детей... Всех людей — Рождества. Всю планету. — И кто, простите, свел главного эльфа с ума? — Саманта нахмурилась и взмахом руки отпустила готовых вот-вот разрыдаться младших эльфов. — Может быть, ему Ми... какой-нибудь недруг толченых мухоморов подсыпал? В имбирь, например. Все знают, он любит утром добавлять его в чай... — А почему тогда здесь у тебя все в порядке? Тогда как у других — кавардак? — Потому что Джей — ей родня. А Дженсен, даже подсознательно, не хочет навредить ни ему, ни его близким, — шепнула Фелиция. — Джей?! В смысле — Джаред? — Саманта подозрительно осмотрела обоих и зачем-то засучила рукава рабочей рубахи, заляпанной краской и едким лаком, местами проевшим ткань насквозь. — При чем тут племянник? Он даже комара не убьет. А их, позвольте заметить, весной очень много в Европе! Во что вы его успели втянуть? Джим попятился, отодвигая Фелицию на всякий случай за свою спину. — Да никуда мы его не втянули! Я даже не видел мальца. Девчонка вон рассказала, что он гостил тут у нас, и с Дженсеном подружился. А три дня назад — взял и уехал. Саманта опустила кочергу, которую успела прихватить из коробки у двери, ведущей в цех обжига. Вытерла лоб. — Ну да. Решил съездить за Меган — младшей сестрой. Девочка в праздники совершенно одна, он подумал, ей понравится в сказке. Джеффри, кстати не возражал. Джим моргнул. Фелиция заикала. — Джеф-фри?.. — Ну, Санта. Вы же поняли, о ком я. Не суть. Джаред уехал за сестрой. В чем проблема? — Но Дженсен... — Кристиан говорит — не ест и не пьет. И не выходит наружу. Лежит в кровати, натянул на голову шкуру пещерного медведя и рычит на каждого, кто пытается с ним говорить, — залепетала эльфийка. — И волшебство... Почему везде все сразу сломалось? Ну не сразу, но одно за другим? Если он знает, что Джаред вернется. Он знает? Саманта перестала вдруг улыбаться, помрачнела и, дернув плечом, сняла с вешалки кожаный фартук и огромные рукавицы из отвалившихся когда-то игл дикобраза. — Откуда я знаю? Идите и спросите его. А еще передайте, чтобы перестал вести себя, как ребенок. Когда Джеффри вернется, три шкуры спустит с него, если на каком-то из конвейеров будут простои... Дождется — отправит лет на тридцать в Сибирь. Фелиция с Джимом синхронно вздрогнули и себя обхватили руками. Этой суровой землей с трескучими морозами и птицами, замерзающими в полете, эльфов и прочий волшебный народ, пугали с пеленок. — Все, разбирайтесь с ним сами. И не мешайте работать! — Смит скрылась в подвале, откуда на секунду дохнуло нестерпимым огненным жаром. Пот заструился по раскрасневшимся лицам, стало трудно дышать. — Пойдем, малявка. Может, все не так уж и страшно. Иначе с чего Сэм быть такой беззаботной? — проворчал Джим, подталкивая эльфийку на выход. Та сильно не упиралась, но все оглядывалась и, перебирая ногами, себе под нос бормотала. — Вьет из Санты веревки, возомнила тут себя Королевой. Вот он уже для нее "Джеффри". Не много ли чести? Напыщенная коза. — Эй, тише, тише. Услышит — в козу еще, как пить дать, превратит, — одернул зарвавшуюся спутницу Бивер, пряча в бороду отблеск улыбки. По главной улице городка Санты они пронеслись небольшим таким ураганом. Замечая — все вокруг изменилось. Исчезли шляющиеся без дела младшие эльфы, из труб фабрик в воздух потянулись тонкие ниточки сизого дыма. Из распахнутых окон кондитерской Бри одуряюще пахло корицей, свежей выпечкой, медом и яблоками в карамели. Фелиция сглотнула слюну, все быстрее перебирая обутыми в меховые сапожки ногами. Крошечный эльфик в мундире почтовой службы Санты едва не сбил ее с ног, буркнул что-то похожее на извинение и вприпрыжку припустил к фабрике музыкальных шкатулок. От главных ворот, куда только что влетела упряжка оленей, с двумя мешками, видимо, писем, со всех ног несся второй. Птицы, до того прижухшие в густых хвойных кронах, расправили разноцветные крылья и во все горло запели. Мелодичный перезвон колокольчиков, лютни и скрипки из музыкальной мастерской подхватил их напев. — И что, получается, все закончилось? Грусть так быстро проходит? Это, конечно же, хорошо, — протянула Фел как-то странно и прикусила губу. Джим глянул на девчушку из-под кустистых бровей, ухмыльнулся. — Пошли-ка посмотрим, в чем там дело. Мне думается, просто так ничего бы у него не прошло. Как будто ты Дженсена первое столетие знаешь, — и подтолкнул легко в спину. У терема главного рождественского эльфа толпилась вторая упряжка оленей. Взмыленные животные тяжело дышали и, кажется, почти падали с ног. На лоснящихся потных боках тут и там виднелись клочки тающей пены. — Бедняги. Парнишка почти их загнал. Ух, Роб с него три шкуры спустит. Хотя… — Джим хохотнул, привстав на цыпочки и разглядывая что-то там, за повозкой. Не посмеет, пожалуй. Фелиция, хмурясь, забралась на ближайший заборчик, чтобы хоть что-нибудь разглядеть. Дженсен Эклс на пороге своего дома обнимал за шею лохматого мальчишку — длинного, как каланча. Шапку тот, видимо, потерял, несясь от саней до порога. Дженсен просто обнимал его и молчал, а тот тараторил что-то горячо, задыхаясь. То размахивал своими длиннющими руками, то стискивал ими главного эльфа в ответ. Тот покорно терпел или, даже жмурился от удовольствия. Из повозки, высунув на мороз любопытный вздернутый нос, выглядывала девочка — лет тринадцать-четырнадцать по человеческим меркам. Вокруг, оглашая окрестности лаем, носился щенок лабрадора, пытаясь каждого, кто встречался ему на пути, повалить и обязательно лизнуть в нос. Или хотя бы боднуть широкой головой под колени. — Кажется, здесь все в порядке. Мы можем вернуться к делам, — чрезвычайно довольный Джим Бивер погладил пузо и зашагал прочь. Снег весело хрустел под ногами. Ему еще предстояло пересчитать все оставшиеся с прошлого года хлопушки и снежные шары, высчитать процент брака и составить претензию накосячившим эльфам. Пусть лучше за производством следят вместо того, чтобы шляться где попало и точить лясы. Фелиция тем временем слезла с забора и побежала к своей мастерской, то и дело ловя себя на попытке пуститься в тот дурацкий праздничный человеческий танец. Кристиан Кейн в здании через аллею отчитывал младших эльфов, умудрившихся слопать неисчислимые запасы мороженого во время простоя. Его сердитый голос грозно гремел, подмастерья виновато сутулились и втягивали головы в плечи, пытаясь стать меньше. Главный рождественский эльф Дженсен Эклс все обнимал своего человека. Кажется, воздух вокруг них двоих переливался золотым и искрился.