Только, пожалуйста, избавь меня от этой боли

Утро или вечер, а может ночь. Аркаша не знал наверняка. Да и знать о времени не хотелось от слова совсем. Он даже убрал отображение времени на компьютере и телефоне. “Аркаша, что случилось?” Три ночи. Только в телеграмме отображалось его последняя связь с реальностью. Может, всё же стоит пойти в душ или лечь спать, хотя, кажется, он проснулся недавно. Аркаша возвращает взгляд на монитор, когда экран телефона гаснет, скрывая сообщение друга. Открытая страница дискорда с установленной тёмной темой не слишком освещала комнату. И зачем он его вообще открывал? “Я знаю, ты не спишь” “Может ответишь мне? Я же переживаю” И снова взгляд на телефон, который предательски быстро гаснет. И Аркаша гипнотизирует экран, надеясь что он включится, позволив прочитать эти слова снова и снова. Раздаётся тихий мелодичный звук из динамиков. И парень вздрагивает от неожиданности. Это звонок от Марина. Блять!.. Тут видно, когда он в сети. Ну что за придурок? И что теперь? Игнорировать не вежливо как-то, а именно это и хотелось сделать. И если ответить, то что? Что говорить то? У него нет даже выдуманной отмазки. Дрожащими от страха руками он всё же берёт мышку и отвечает. Сердце бьётся так сильно, что с легкостью можно услышать каждый удар. – Аркаша, что случилось? – без привета, шутки или какого нибудь подкола, а лишь тревожным голосом спрашивает Марин. А Аркаша молчит. А что ему ответить? Севшим, дрожащим голосом что всё нормально? Не поверит же. А сказать как есть… Ну уж нет, эту тайну он скорее унесёт в могилу, чем скажет хоть кому-то. – Аркаш? – Тревожность, страх и забота умещались в таком коротком слове. Ком в горле отступать не хотел, а страх только усиливался. Поддавшись панике Аркаша отключает компьютер от питания. Он хватается за голову сгибаясь пополам. Зачем он так себе усложнил жизнь? Казалось, все только стало ещё хуже. Он сделал ещё хуже, да? Слёзы начинают обжигать щёки. По комнате раздаются редкие, но не менее горькие всхлипы. – Я идиот! Я же сам себе делаю хуже. Я же люблю тебя, Марин, почему я тогда так поступаю? Страх и боль разъедают изнутри. Он отключил телефон и лёг спать. Но истерика не давала это сделать. Или может периодически он успокаивался и спал? Он уже не знает. Он абсолютно ничего уже не знает. Звонок домофона застигнул его в самый неподходящий момент. Зажимая рот рукой он надеялся что его всхлипы не будут слышны. Кто-то дёргает за ручку, которая подаётся, ведь дверь не была заперта. Изначально это было хорошей задумкой чтоб не пересекаться с курьерами. Но сейчас он винил себя за то что не повернул замок хоть раз. – Аркаш? – родной голос тихо звучал в квартире. Нет! Он не должен видеть его таким! Никто не должен видеть его таким! Если он не издаст ни звука, то Марин уйдёт. Ведь так? Зачем сидеть в чужой квартире без хозяина. Аркаша задерживает дыхание и зажмурил глаза, пытаясь остановить истерику. Но сидя на кровати его хорошо было видно. Заглянув в комнату Марин быстрыми шагами сокращает расстояние прижимая парня к себе. И Аркаша сдаётся. Он не в силах терпеть эту боль. Он утыкается носом в чужую шею, а кофта становится мокрой от слёз. – Аркаша, что с тобой? И что отвечать? Как есть? Он летел сюда несколько часов только чтобы узнать что его лучший друг такая тварь. Он ведь просто внезапно стал игнорировать его, да и не только его, а всех. Зачем тогда прилетел? Может ему важен Аркаша? Может он ему нужен? Может даже больше чем друг? И эти внезапные мысли дали надежду, может и ложную, но логика была слишком крепкой. Если уж что-то менять то сейчас. Либо он больше не будет знать об этой боли. Либо его сердце просто разорвётся. – Я… Я люблю… Люблю тебя… – тихо, это звучало слишком тихо, если он вообще сказал это вслух. Аркаша чувствует тёплое прикосновение губ на своей щеке. Это снимает панику, но не страх. Почему он молчит? Почему не отвечает? – Пожалуйста… Скажи хоть что-то – он не узнавал собственный голос, хриплый и измученный. – Только, пожалуйста, избавь меня от этой боли. Марин берёт парня за щёки и смотрит самым нежным взглядом, в опухшие от слёз глаза. – Я тоже люблю тебя. – и прижимается к искусанным в кровь губам, навсегда сокращая расстояние между их сердцами.