Первое и последнее предупреждение

*** Огорченный до глубины души, Мастон бросился к Мишелю Ардану, и тот постарался его утешить различными доводами ad hominem. — Видишь ли, старина… Ты, пожалуйста, не обижайся и не истолкуй моих слов в дурную сторону, но, между нами говоря, ты слишком несовершенен, чтобы явиться на Луну! — Несовершенен? — воскликнул неистовый инвалид. — Ну да, дружище! Представь себе, что там, на Луне, мы встретим жителей. Разве тебе самому будет приятно оказаться печальной иллюстрацией того, что творится здесь, у нас на Земле. Ведь селениты благодаря тебе узнают, что люди на Земле тратят драгоценное время на то, чтобы пожирать друг друга, отрывать руки и ноги, истреблять своих ближних; поймут, почему на нашей планете нет и полутора миллиардов жителей, хотя она свободно могла бы прокормить целых сто миллиардов. Знаешь что, милый друг, — да ведь из-за тебя они могут вышвырнуть нас за дверь! *** — Месье Ардан. — послышался грозный голос Импи Барбикена. — Прошу вас уделить мне несколько минут. И с этими словами он открыл дверь, пропуская француза вперёд. Неуспев выйти вслед за ним, Барбикен встретился со взглядом Дж.Т.Мастона, выражающим недоумение. — Мы скоро вернёмся. — сказал председатель Мастону с улыбкой и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. — Пройдёмте в сад. — строго сказал он рядом стоящему Ардану, — Я Вас не задержу, но нам лучше поговорить без свидетелей. Они направились в небольшой парк, служивший также садом, на заднем дворе гостиницы. За весь путь никто не проронил ни слова. Председатель «Пушечного клуба» шёл впереди, так что Ардану было проблематично определить, какие чувства его обуревают. Но неунывающий француз держался непринуждённо, предполагая, что этот разговор не таит в себе опасности. «Не убьёт же он меня.» — думал Ардан. — Месье Мишель Ардан, — начал Импи Барбикен, когда они дошли до подходящего места, — Признаюсь, Вы изумили меня своими речевыми оборотами. — Хм! — усмехнулся француз, — Да, этим я и славен. — но взглянув на лицо собеседника, он понял, что тот имеет ввиду нечто иное, — Но смею просить Вас, дорогой Барбикен, выразиться яснее. — Мне не составит труда Вам это объяснить, хотя я полагал, что к сорока двум годам люди должны знать азбучные истины. Мишель Ардан вскинул брови, он был весьма удивлён переменой поведения председателя. — Как Вы возможно знаете, война неизбирательна. Она не щадит никого. И забирает части души и тела у тех, у кого не смогла забрать жизнь. К несчастью, Мастон — один из таких людей. Барбикен обратил свой взор на окна второго этажа гостиницы, где остался вышеупомянутый человек. — Но я отвлёкся. — продолжил он после недолгого молчания, — Джордж Тайлер Мастон — мой лучший друг. Не знаю, значит ли это словосочетание для Вас тоже, что и для меня. Но поскольку Вы находитесь в другом обществе, Вам следовало бы считаться с чужими представлениям о мире. А у меня, знаете ли, не принято указывать на физические травмы человека в подобном тоне. Тем более, в адрес дорогого мне человека. — Барбикен так грозно посмотрел на оппонента, что тот дрогнул, — Я не знаю, что позволило Вам так выразиться, избыток наглости или недостаток совести. И говоря по чести, даже знать не хочу. Но я никому не позволяю отпускать такие комментарии. — Это… было грубо. — всё что смог сказать Мишель. — Безусловно, — согласился председатель, — Зато действенно. Ардан не нашёлся, что на это ответить. Он стоял и глядел на председателя, ожидая развязки. И если судить по тому, что уже было сказано, Мишеля либо вызовут на дуэль, либо побьют. «Один вариант краше другого!» — пронеслось в голове француза. Импи Барбикен продолжил. — Не нужно на меня так смотреть, месье Ардан. Сегодня я не собираюсь учинять над Вами расправу. Ведь я не предупреждал Вас об этом. Понадеялся на Ваши такт и воспитание… И как видно, напрасно. — добавил он как бы про себя. Краска бросилась в лицо авантюриста при последних словах. Немало людей обвиняли его в отсутствии или низкосортности вышеупомянутых качеств, но ничьи слова не задевали Ардана так, как слова Барбикена. — Пристрелить Вас или избить я всегда успею. — продолжил невозмутимый Барбикен, — Сейчас я ограничусь тем, что сделаю Вам первое и последнее предупреждение: «Если Вы ещё хоть раз позволите себе подобную дерзость, ноги Вашей здесь более не будет.». Учитывая тот факт, что во всех штатах у Вас никого нет, Вы отправитесь домой первым же пароходом. А если благоразумие Вам изменит и подобные выходки продолжатся, я сделаю так, чтобы впредь доступ в Соединённые Штаты Америки Вам был закрыт. «Он это всерьёз? Барбикен угрожает мне депортацией?» — подумал Мишель Ардан, но ничего не сказал. Однако несогласие промелькнуло на его физиономии, что не ускользнуло от взора председателя. — Вы зря мните себя защищённым, Ардан. Ибо в любой стране мира иностранец — уязвим. — Я думаю, что о моих дальнейших выходках, как Вы их назвали, Вы не узнаете. — сказал Мишель Ардан, решивший последний раз попытаться поразить врага аргументом ad hominem. Председатель «Пушечного клуба» тихо засмеялся, но в вечерней тишине сада этот смех прозвучал для Мишеля зловеще. — Узнаю, Ардан, поверьте. У меня превосходный слух, отличное зрение и длинные руки. — Барбикен замолчал, смотря на растерянное лицо француза, а затем добавил с любезной улыбкой, — Я кончил, предлагаю не задерживать наше возвращение. И с этими словами он направился вперёд, оставив Ардана позади. Француз шёл ошеломлённый этим инцидентом. У него было за плечами немало стычек со своими врагами, но он всегда выходил из них победителем, поражая оппонентов. А сегодня, поразили его. Это был не просто проигрыш. Это было Поражение с большой буквы. Проходя мимо развилки он заметил прислонившегося к дереву капитана Николя. Тот, прочитав в глазах Ардана вопрос «Что Вы здесь делаете?», поспешил ответить: «Я слышал ваш разговор.» Услышав это, Мишель Ардан тут же разразился тирадой, в которой выразил своё мнение относительно этой беседы. Капитан слушал его, не перебивая, так как во время митинга успел убедиться, что подобное вмешательство бесполезно. — Ну да, может быть я выразился неудачно, — продолжал разгорячённый Ардан, — Но это не повод отчитывать меня, как мальчишку. Вы как считаете, Николь? — Я считаю, что Барбикен прав. А Вы, месье Ардан, слишком много на себя берёте. — Это я много на себя беру?! — вскричал возмущённый этим ответом француз. — Посудите сами: — спокойно сказал Николь, — Импи Барбикен целый год работает над своим проектом. И вот, когда уже всё готово и давным давно утверждено, он получает от Вас телеграмму, в которой Вы требовали… — Просил… — поправил его Мишель Ардан. — Я видел текст телеграммы — отрезал капитан, — И не увидел там ни намёка на просьбу. Далее Вы заявились в чужую страну и потребовали выполнения своей…"просьбы». Хотя права на это не имели. Вы захотели лететь на Луну и Барбикен вам не препятствовал. Предупредил о последствиях, но не отправил Вас обратно во Францию. А между тем, Барбикен имел все основания послать Вас к чёрту: Ваше вызывающее поведение, наплевательское отношение к правилам безопасности, несерьёзное отношение к делу в принципе, и так далее. А сегодня Вы дали ему очень веский повод сделать это, оскорбив дорогого ему человека. И Вам повезло, что он принял решение не рубить без предупреждения, иначе летели бы Вы сейчас не на Луну, а прочь из Флориды. — Капитан, неужели Вы согласны с этой варварской расправой надо мной из-за одного неосторожного слова, сказанного Мастону? — последнее слово Мишель произнёс с неким пренебрежением, как бы нежелая понимать, что он сделал не так. — Ардан, — начал Николь, — откройте глаза. Мастон был с ним с самого основания клуба. Они вместе прошли огонь, воду и медные трубы. Мастон был рядом с ним во время битвы и мира. Он безгранично верен Барбикену, и я уверен, без раздумий продаст душу дьяволу, если это поможет его другу. А Барбикен, как мы уже успели убедиться, ценит его настолько, что готов избавиться от Вас. Дж.Т.Мастон не просто его секретарь. Он его лучший друг. А Вы для Барбикена — никто. Пассажир «Атланты» и не более. Он дорожит Вами также как мною. А я ему не друг, и даже не соратник. С этими словами капитан удалился, оставив Ардана в расстроенных чувствах.