Наказание Киллиана (spanking)

… … … Приближался вечер. Дэвид сидел за столом и размышлял. Он думал о Киллиане, который сейчас находился в соседней комнате — думал, достоин ли тот его дочери. Конечно, он уже отчасти привязался к своему будущему зятю, но, всё же, разум его терзали сомнения. Бывший пират, бывший разбойник и убийца, который не оставил своих привычек, даже после знакомства с Эммой… Дэвид видел, что Киллиан действительно прошёл огромный личностный путь, но, всё же, ему было сложно принять, что его дочь будет рядом с таким, как минимум, неоднозначным человеком. Внезапно раздавшийся голос отвлёк его от мыслей: — А убранство здесь неплохое. Дэвид резко вскочил, увидев перед собой Злую Королеву. — Киллиан! – крикнул он. Примчавшийся в комнату пират выхватил из ножен саблю. — Что ты здесь делаешь? – хмуро спросил он, уставившись на злодейку. — О, ничего особенного, — сказала она. — Всего лишь пришла уничтожить семью Эммы. — Забыла? – спросил Дэвид. — Ты не можешь убить меня. — Признаю, — с улыбкой ответила Злая Королева. — Ни мечом, ни магией. Если магия моя. Мужчины с непониманием посмотрели на чародейку. — Видишь ли, — продолжила она. — Реджина глупая мечтательная девочка. Но ей, всё же, удалось заполучить немного магии Снежной Королевы. Череда опытов, неприятных ошибок и вот… В руке Королевы блеснул шприц. — Ваш мир довольно удобен в некоторых моментах, — ухмыльнулась она. — Это что-то вроде минизаклятья. Осталось совсем мало, но на то, чтоб разрушить жизнь Эммы, вполне хватит. — Эмму ты не тронешь! — злобно заявил Киллиан. — Зачем мне она? Я всего лишь собираюсь убить её женишка руками её отца… или наоборот… посмотрим, как пойдёт. — Я не трону Киллиана, — уверенно ответил Дэвид. — Он дорог Эмме. — О, мне не обязательно, чтобы кто-то из вас погиб именно сейчас… подбить ваше абсолютное обожание и доверие друг к другу тоже будет неплохо. Тем, более, перед козырем, что я приберегла на будущее. Так или иначе, ваша семья будет разрушена. — Разрушено будет твоё заклятье, — сказал Дэвид. — О, это совсем не сложно. Оно перестанет действовать сразу же, как тебя коснётся Спасительница. Но где она? — Мэри Маргарет не звонила ей, — удивлённо догадался Киллиан. — Какой умный мальчик, — улыбнулась Злая Королева. — Но, в самом деле, что-то я заболталась. Не гоже королеве вести дела со сдувшимся пиратом и фальшивым принцем. Она взмахнула рукой, и шприц воспарил в воздух. Он резко приблизился к Дэвиду и, вонзившись ему в шею, опустошил содержимое. — Удачи, — сказала Злая Королева и, щёлкнув пальцами, покинула помещение. … … … Дэвид обернулся и посмотрел на Киллиана. Глаза его блестели яростью. — Ты спишь с моей дочерью! — злобно рявкнул он. Киллиан нервно сглотнул. Он почувствовал себя бывалым обольстителем, которого застал врасплох отец выбранной дамы. Когда-то он таким и был — ухажёром, готовым соблазнить любую, ради бурной ночки. Однако он давно изменился — сначала из-за Милы и её потери, а потом — из-за истинной любви к Эмме. — Я, — попытался оправдаться он. — Я понимаю, ты сейчас не в себе. Но пойми… мы с Эммой любим друг друга, и… Дэвид резко направился к Киллиану. Он приблизился к нему и, схватив за шею, прижал к стене. — Ты говоришь о Эмме! Она тебе не трактирная девка! Киллиан сжал кисть Дэвида и хрипло задышал. — Ну, и что ты сделаешь? — прошипел он. — Убьёшь меня? Дэвид смолк. Рука его медленно разжалась. Даже сквозь пелену магической ярости, он понимал, что Эмма не переживёт смерть своего любимого. Однако, несмотря на опасения, отпустить наглого пирата он просто не был способен. Мог ли он быть уверенным, что, решив побить, не забьёт его до смерти? Не переломает кости, не вызовет сотрясение мозга или внутреннее кровотечение? Нет. И вряд ли Эмме стало бы особо легче от того, что её возлюбленный был убит не намеренно, а всего лишь в результате жестоких побоев. Компромисс пришёл в его голову так же быстро, как и решение заставить пирата отвечать за прошлые прегрешения. — Значит, поступим по-другому, — рявкнул Дэвид, с трудом сдерживая ярость. — Скажи, давненько ли тебя пороли? Киллиан замер. Непонятное оцепенение, находящееся между безразличием и животным ужасом, подчинило его нутро. — Что, хочешь воплотить какую-то свою фантазию? — улыбаясь, выдал он. Злобная улыбка его резко пропала, и он посмотрел на Дэвида глазами, полными страха и вины. Он не сразу понял, как такая наглая фраза сорвалась с его языка. Ощущение неловкости затмило его разум, когда он осознал, что привычку дерзить вернула ему зародившаяся в груди паника. — Думаешь, буду тебя поглаживать и изредка хлопать? — саркастично спросил Дэвид. — Нет, ты получишь по полной, да так, что сидеть не сможешь недели две. Снимай штаны. Киллиан нервно сглотнул. Слова Дэвида смутили его. — Ты же не серьёзно, — робко предположил он. — Я серьёзно, — строго произнёс Принц. — Снимай штаны и ложись на кровать задом кверху. — Задом? — ухмыльнулся Киллиан. — Разве принцу по чину так выражаться? Дэвид резко схватил неудачного шутника за шею и прижал его к стене. Оцепенение Киллиана вмиг обрушилось. Первобытный ужас захлестнул каждую частичку его тела. Он разуверился в банальных познаниях о собственном организме, когда ощутил, как сердце начало биться в, обхваченной пальцами принца, глотке. Дэвид злобно вдохнул. Он разжал руку и, помедлив, одарил наглеца хлёстким ударом ладонью по шее. Пират машинально потянулся к месту удара и не успел вовремя среагировать, когда Дэвид потянул его за край ремня, ослабив хватку на штанах. — Что ты делаешь? — обеспокоенно спросил он. Киллиан схватил руку Дэвида, но тот вырвал её и успел выдернуть ремень из шлёвок пирата. Затем он отошёл от него и, сжав согнутый пополам ремень, угрожающе направил его в сторону Киллиана. — Давай без пререканий. Раздевайся и ложись. Неестественный холод подступил ко лбу Киллиана. — Дэйв, — тихим полушёпотом молвил он и, кашлянув, попытался вернуть себе хотя бы блёклую иллюзию смелости. — Ну, не надо так, я… я же уже не маленький. — А будь ты маленьким, я бы тебя бить не стал. Я не обижаю слабых, беззащитных. В отличии от тебя. По плечам бывшего пирата пробежали мурашки обиды. Ему стало грустно, но нахлынувшее чувство печали не смогло успокоить трясущиеся колени. Сейчас он ощущал себя не мужественным капитаном, а дрожащим листиком, который в любой момент может сорваться и рухнуть с ветки самоуважения в холодную лужу жалобной мольбы и трусливых оправданий. Взгляд его приковался к двери. Заметив это, Дэвид отошёл от него и закрыл её на ключ. — Снимай штаны, — строго приказал он. Киллиан побледнел. — Нет. — Нет? Это не так уж сложно, тем более, что с ремнём я тебе уже помог. Снимай! — Я не хочу. — Не хочешь. Люди, которых ты мучил, тоже не хотели. Но ничего. Пора призвать тебя к ответу. Киллиан нахмурился. — Не утруждайся, Аид уже призвал. — Что, порол тебя? Ремнём? Розгами? Ладонью? — Плетью. — Плетью. По спине? Как уважительно он с тобой обошёлся. Придётся мне воздать тебе по заслугам. Снимай штаны. Киллиан покраснел. Раздражённый собственным страхом и, неспособный найти более разумный способ избежать экзекуции, он решил сделать то, что много раз выручало его из разных передряг — проявить характер. Собрав последние крупицы смелости, он посмотрел на Дэвида и дал свой ответ: — Да пошёл ты. Глаза Дэвида блеснули яростью. Быстрой поступью он направился к наглецу. Раздражение пирата рухнуло, уступив место панике. Поняв, что пути отступления перекрыты, а сражение с отцом своей любимой идёт против всех правил совести и морали, он прыгнул на пол и быстро заполз под кровать. — Ты же говорил, что не маленький, — с усмешкой подметил Дэвид. — Вылезай, молодой человек! — Молодой человек? — Киллиан улыбнулся, но улыбка резко пропала с его лица, когда он услышал, как перепугано звучит его голос. — Я старше тебя лет на двести, кто кого воспитывать должен! — Подерзи мне ещё! — хрипло зарычал Дэвид. Он приблизился и, встав на одно колено, потянул свободную руку под кровать. Схватив спрятавшегося пирата за шкирку, он попытался вытянуть его из убежища, но тому удалось вырваться. — Вылезай! — приказал Прекрасный Принц. Встав на корточки, он попытался схватить пирата за кисть, однако тот машинально взмахнул крюком. Он не хотел причинять боль Дэвиду или, тем более, ранить его, но паника не оставила ему другого выбора. Дэвид резко вырвал руку и увидел на ней небольшую царапину. Глаза его загорелись сдавленной яростью. Он сжал губы и сделал тяжёлый вдох. — А, знаешь, — сказал он. — Ремень это слишком благородно для такого, как ты. Пожалуй, тебя нужно хорошенько отходить ладонью. Киллиан замер, пытаясь переварить разумом, что только что услышал. Ещё недавно он чуть ли не молился о том, чтобы опасность в виде ремня миновала, но теперь порка им казалась ему не такой уж ужасной. Внутри его головы, окачённой ледяным потом, стали биться беспорядочные мысли, и он попытался собрать их в нечто осмысленное. — Ты же не имел ввиду, — молвил он. — Ты же не станешь… Пират покраснел, поняв, что выдал свою панику. Краснота отлила от его лба и сменилась мертвенно бледным окрасом, когда он почувствовал, как крепкая хватка вцепилась в его лодыжку. Киллиан пришёл в ужас. Он начал бить крюком пол в попытке зацепиться и остаться в своём убежище, но у него ничего не вышло. Вскоре Принцу удалось вытащить пирата из-под кровати. Тот затянул руку за спину и попытался прикрыться ею. Удара не последовало. Дэвид схватил морского разбойника за шиворот одной рукой, а другой вцепился ему в штаны. Резко отдалившийся пол вскоре вновь приблизился к самому лицу пирата, чуть не врезавшись в его лоб. Едва сумев опомниться, Киллиан осознал, что лежит на коленях Дэвида. — Нет! — крикнул он, заведя руку за спину. Прекрасный Принц сжал пальцами его кисть и отвёл её в сторону головы. Затем он замахнулся и нанёс удар ладонью. — А! — возмущённо вскрикнул Киллиан. — Что ты делаешь?! — А на что это похоже? — с иронией спросил Дэвид, нанося ещё один шлепок. — Даю тебе то, что ты заслужил. — Признание и почести? — пошутил Киллиан. Он улыбнулся, пытаясь вернуть себе веру в собственное достоинство, однако очередной шлепок ещё сильнее подбил её в нём. — Я тебе, между прочим, жизнь спас, забыл? И много раз помогал Эмме. — А, может, мне напомнить, что ты творил раньше? Дэвид замахнулся и нанёс резкий удар на выпяченную часть тела пирата. — Запугивание! — произнёс он и продолжил наказание, подкрепляя каждое своё слово новым шлепком. — Побои! Разбойничество! Убийства! Все твои злодеяния так долго оставались без наказания, но, как говорится, лучше поздно, чем никогда! Новые удары огрели зад пирата. Даже через тканевую преграду, хлёстко бьющая ладонь Дэвида умудрялась жалить его кожу, распыляя на ней одновременно колющую и ноющую боль. Киллиан начал извиваться в ничтожной попытке сползти с колен своего экзекутора. К сожалению, тот был слишком силён. — Скольким людям ты причинил страдание! — продолжил отчитывать его Дэвид, не забывая охаживать ладонью. — Скольких людей унижал! Смотрел и радовался тому, как они трепещут перед тобой?! Вот и трепещи теперь! Град шлепков осыпался на штаны пирата. Киллиан сжался. Если от карающей длани его хоть как-то защищала плотная ткань, то слова Дэвида ранили его в самое сердце. Он понял, что больше не сможет отшучиваться. Увы, даже защитная реакция психики не могла спасти его от стыда. Как только удары прекратились, Киллиан глубоко вздохнул и покраснел, осознав, что вздох его вышел хриплым и дрожащим. Он нахмурился, почувствовав, как боль сменилась лёгким покалыванием. Раздражение на коже проникало вглубь души, вызывая в ней чувство унижения и обиды, превращая всю его личность в нечто слабое, беззащитное и жалкое. Животный ужас захлестнул Киллиана, когда он ощутил, как крепкая рука Дэвида опустилась на самый верх его штанов. — Что, — хрипло прошептал он, но осёкся, почувствовав, как нервный комок защекотал его горло. — Что ты делаешь? — Так сложно принять, что тебя, гордого пирата, отшлёпают по голой заднице? Слова Дэвида переполнили шкалу стыда Киллиана. Он бешено забарахтался и попытался сползти с колен своего «воспитателя». Пальцы его мертвенной хваткой сжались на штанах, грозившихся в любой момент покинуть его бёдра. — Не сопротивляйся! — сказал Дэвид. — Был бы здесь твой отец, он бы тебе тоже всыпал! Киллиан побледнел от ледяной ярости. — Не смей так говорить! — рявкнул он. Губы его задрожали, и в какой-то момент он оказался на грани того, чтобы расплакаться. — Не смей! Услышав, как жалобно и ничтожно звучит его голос, Киллиан озлобился ещё больше. — Хватит! — раздражённо крикнул он. — Всё, достаточно, прекращай! Хватит! Чёртов ублюдок, что ты творишь?! Принц на время остановился, а потом размахнулся и отвесил наглецу сильный шлепок. — А! Проклятье! Дэйв! Не надо! Ну, не надо! — Умолять меня нужно было раньше, чем называть ублюдком. Может, пожалел бы, но теперь — поздно. Киллиан в ужасе забарахтался и свалился с колен Дэвида. Он попытался заползти под кровать, но понял, что, возникшая на миг удача вновь отвернулась от него, как только прохлада коснулась его разгорячённой кожи. Дэвиду всё-таки удалось стащить с него штаны, причём сразу вместе с трусами. Ладонь обожгла голую мишень. Поскольку преграда в виде заглушающих звук штанов исчезла, удар вышел звонким и очень громким. Гнев в разуме Киллиана переборол чувство стыда и обиды. Он яростно забарахтался и зашипел. — Пусти! Пусти меня! Чёртов урод, пусти! — Ты слишком плохо себя вёл, — начал читать нотации Дэвид, не забывая награждать пирата хлёсткими шлепками. — А хулиганов, которые плохо себя ведут… нужно наказывать. — Бросил свою дочь, а теперь решил поиграть в воспитателя?! Дэвид взглянул на пирата с яростью. Он взмахнул рукой и безжалостно хлестанул ладонью по оголённому заду. Киллиан скривился и зашипел, но не дождался сострадания. Град новых быстрых шлепков осыпался на незащищённую часть его тела. Боль стала активно нарастать в изнеженной прошлыми ударами коже. Теперь она даже начала затмевать его злость. Конечно, в прошлом бывали случаи, когда ему доставалось и похуже. Ему ломали рёбра, резали плоть мечами и кинжалами, рассекали плетью спину… И каждый раз он старался держаться достойно — не плакать, не умолять… Однако сейчас невыносимое унижение не давало ему возможности погеройствовать. Всё, что он хотел — быстрее выйти из этого унизительного положения, сбежать, спрятаться, укрыться. А бесконечные удары всё сыпались и сыпались, стремительно откусывая от его уязвлённой гордости кусок за куском. Начав извиваться, он рассыпал последние её крупицы. — Дэйв, — полушёпотом молвил он, стесняясь каждого своего слова, но чувствуя острую необходимость говорить их. — Дэйв! Прекрати это! Ну, прекрати… Мне уже больно… Мне больно! — Правильно, что больно! — строго рявкнул Дэвид, шлёпнув его. — На то оно и наказание! Киллиан покраснел, осознав, что его жертва гордостью оказалась напрасной. Он застучал ногами по полу, когда ладонь опустилась точно на место прежнего удара. Дэвид продолжил лупить его таким образом, не давая коже возможности отдохнуть от колющей боли. Дыхание наказываемого прервалось. Пальцы на его руке, которой он тянулся в попытке прикрыться, задрожали. Наконец, не в силах больше молчать, он сдавленно взвыл. — Пожалуйста, хватит! Голос его прозвучал совсем жалобно и робко. Удивлённый такой мольбе Дэвид на время остановился и задумался — нужно ли прекращать экзекуцию. — Нет, уважаемый, — наконец, сказал он. — Пока не услышу извинения, никуда тебя не отпущу! Новая порция шлепков посыпалась на пирата. Вскоре звон кожи об кожу сменился на звон металла, раздавшийся возле двери. Неописуемый ужас захлестнул Киллиана сразу, как он понял, что означает этот звон. Некто открывал дверь ключами. Пират забарахтался из последних сил, и резко замер, как только услышал скрип открывающейся двери. — Дэвид, что ты делаешь? — раздался удивлённый голос зашедшей в комнату Эммы. Затылок Киллиана осыпали мурашки, а лицо вспыхнуло горячим жаром. Он сжал губы и стал контролировать дыхание, чтобы любимой не показалось, что он плачет. Как назло, в это же время на глазах его выступили слёзы. — Воспитываю будущего зятя! — ответил Дэвид. Два шлепка опустились на оголённую часть тела пирата. Эмма попыталась что-то сказать, но отвисшая и словно онемевшая челюсть не позволила ей это сделать. — А что произошло? — еле собравшись, спросила она. — Твой! Жених! Забыл! Что я! Король! — строго произнёс Дэвид, продолжая наносить удары. — И ко мне! Нужно! Проявлять! Должное! Уважение! Слёзы брызнули из глаз Киллиана. Осознание, что тесть шлёпает его прямо перед Эммой, ввело его в чувство невыносимого стыда. Он больше не пытался бороться, просто не мог позволить себе извиваться под унизительными шлепками. Любое сопротивление не привело бы ни к чему, кроме добавления нового веса к позору. Сейчас Киллиан ощущал себя мышонком, вынужденным под угрозой опасности притворяться мёртвым. Ему хотелось провалиться под землю, и, будь у него такая возможность, он непременно воспользовался бы ею. — Дэвид! — воскликнула Эмма, едва взяв себя в руки. — Перестань! Отпусти его! Ты не можешь с ним так поступать! — Я могу поступать, как захочу. Ничего, вот закончу с этим мерзавцем, и тебе тоже достанется. Давно руки чесались надавать тебе по заднице за то, что ты вытворила после Камелота… Дэвид продолжил наказывать пирата. Эмма потупила взгляд. Ко лбу и щекам её подступила краснота. Еле собравшись, она выхватила из кобуры пистолет и, убедившись, что предохранитель не снят, направила его в сантиметр поодаль от Дэвида. — Я тут шериф! Перестань! Дэвид обернулся и разозлённо посмотрел на Эмму. Он расслабил хватку и выпустил Киллиана из рук, словно позабыв про него. — Застрелишь меня? — Стреляю я метко! Не вынуждай меня целиться по ногам! Дэвид нахмурился. Во взгляде его блеснула ярость. Он обернулся и увидел, что униженный пират уже наполовину заполз под кровать. Отвесив ему вдогонку звонкий шлепок, Дэвид встал в полный рост и направился к Эмме. — Дэвид, я выстрелю! — перепугано сблефовала она, пытаясь удержаться на трясущихся ногах. — Дэвид! Приблизившись, Дэвид замахнулся ладонью над бедром Эммы и, схватив её за руку, потянул на себя, чтобы развернуть боком, но внезапно остановился. Ярость, кипящая в его глазах, обрушилась, исчезла, расщепилась на множество атомов. Он с ужасом посмотрел на Эмму. Резко отойдя от неё, он приблизился к раковине. Его стало тошнить. — Эмма, — едва не задыхаясь, сказал он. Включив воду, он омыл ею своё побледневшее лицо. — Что такое? — обеспокоенно спросила девушка. — Что с тобой? Дэвид обернулся и посмотрел на неё. В глазах его читалась вина. Затем он перевёл взгляд на кровать и не увидел Киллиана — тот прятался в своём убежище. — Эмма, прости, — сказал Дэвид. Мысли путались в его голове. — Это был не я. Я не хотел. Злая Королева… Эмма, прости… — Злая Королева? Она была здесь? — Да, она… что-то мне вколола. Что-то с заклятья Снежной… Прости… Дэвид направился к двери, но Эмма остановила его. — Эй, — мягко сказала она. — С тобой всё хорошо? — Да, я… выйду подышать… Эмма проводила его удивлённым взглядом. Она всё ещё была в шоке и пыталась осознать произошедшее. Вспомнив про Киллиана, она подошла к кровати и присела возле неё на одно колено. — Киллиан, ты как? Пират смолк. Стыд сковал его горло. Ему хотелось раствориться в тени, стать чем-то неживым и несуществующим, словно подкроватный монстр. Однако уже через секунду он сообразил, что молчание только сильнее усугубляет ситуацию, в которую он попал. Сделав тяжёлый вздох, он шутливо потёр свою разгорячённую кожу. — Надо бы запомнить, что твоего отца лучше не злить. — А что случилось? — Злая Королева напала. Вселила в Дэвида какой-то озлобин. — То есть он и сейчас?.. — Нет, она сказала зелье будет действовать, пока к нему не прикоснётся Спасительница… — Как-то странно оно подействовало… Киллиан осёкся. Смущение вновь подчинило его разум. — Ну, — сказал он, едва сдерживая дрожь в голосе. — Сначала он хотел убить меня, но, видимо, пожалел. — Убить? — Так действовало заклятье… но он не стал, не смог… не хотел, чтобы ты слегка огорчилась из-за моей смерти… — Слегка огорчилась? Ты сейчас и от меня получишь. Киллиан протяжно замычал с наигранной обидой. — Киллиан… — М? — Дело не только во мне. Дэвид к тебе привязался. — Ну, да. Какая-то его привязанность больно жгучая. — Я серьёзно. Он знает, что ты уже не тот пират, что раньше. Киллиан смолк. В голове его вспыхнули воспоминания, как жестоко он обходился с другими людьми — бил их, причинял им боль, унижал… Он всё ещё не мог простить себя за это. Вина, пусть и придавленная чувством стыда и обиды, вновь начала скрестись в его душе, проедая каждую её частицу. — Я схожу, проверю, как там Дэвид, — тихо сообщила Эмма. — Ты точно в порядке? — Да, — ответил Киллиан. Эмма легонько похлопала ладонью по кровати. Ей хотелось обнять своего любимого, погладить его по голове и утешить. Однако она понимала, что, сгорающего от стыда, пирата лучше оставить в одиночестве. Ему нужно было прийти в себя, чтобы не оказаться в ещё большем унижении. Поднявшись, Эмма неуверенно прошла к двери и покинула комнату. … … … Был поздний вечер. Киллиан лежал на кровати, завернувшись в одеяло. Он никак не мог уснуть, несмотря на усталость. Чувство унижения не отпускало его, сдавливало его горло, не давая свободно дышать. Он не мог забыть о том, как обошёлся с ним будущий тесть. Ещё и на глазах возлюбленной… Всё, что оставалось Киллиану — бесконечно кидаться в защитную реакцию и убеждать себя, что ничего страшного не произошло, что его гордость не была задета, принижена, растоптана. К сожалению, получалось у него это откровенно плохо. Дверь открылась и в комнате раздался тихий шорох неуверенных шагов. Киллиан слегка наклонил голову в сторону источника звука. — Спишь? — послышался голос Дэвида. Пират не хотел разговаривать со своим недавним обидчиком, однако он понимал, что игнорирование вопроса будет похоже на бойкот. Не желая ещё сильнее принижать свою гордость, он отрицательно замычал. — А почему ты не с Эммой? – спросил Дэвид. — Не хочу, чтоб ты меня убил, — полушёпотом ответил Киллиан. Он сам не понял, сказал ли это с иронией или на полном серьёзе. Прекрасный Принц подошёл ближе и сел на кровать. Он положил руку на плечо пирата, но тот раздражённо одёрнулся. Он нахмурился, поняв, что выдал свою обиду, однако каждое прикосновение Дэвида теперь напоминало ему о позоре, которому тот его подверг. — Ты же знаешь, я не хотел, — сказал Дэвид. — Это всё Злая Королева. — Ага. — Я серьёзно. Ты же был там и всё видел. Она вколола мне это зелье, и… — Оно только усилило твою ненависть. Ты говорил, что думаешь. Дэвид снова коснулся его плеча, но пират раздражённо вскочил с кровати. Он хотел немедленно покинуть комнату, но недавний экзекутор преградил ему дорогу. — Нет, — сказал Дэвид. — Прости, но ты никуда не уйдёшь, пока мы не поговорим. — Давай только быстрее, – грубо ответил Киллиан. — Я пират. Должен держаться от твоей дочери подальше. И бла-бла-бла. Дэвид приблизился к Киллиану, заставив того нервно рухнуть на кровать. Он напрягся, испугавшись, не перегнул ли с интонацией. На секунду ему показалось, что Принц, несмотря на отсутствие заклятья, вновь перекинет его через колени и продолжит оставленную экзекуцию. Однако тот лишь присел рядом. Киллиан хмуро отвернулся. Его бесила собственная обида, ведь с ней он напоминал, скорее, истеричного подростка, чем многолетнего, опытного пирата, полного гордости и самоуважения. И, всё же, он не мог просто так выбросить свои чувства. — Да, — сказал Дэвид. — Ты пират. Злой разбойник, без совести и чести. И, конечно, тебе нечего делать рядом с моей дочерью. Для её же безопасности. Киллиан нахмурился. Сейчас он предпочёл бы оглохнуть, нежели слышать такое. Впервые за всё время он наконец осознал, насколько же мнение Дэвида было для него важно. Не только потому, что он был отцом его любимой. Он стал дорог ему. Где-то в глубине души Киллиан понимал, что, смотря на него, видит Лиама. Идеализированный образ пусть и упрямого, лишённого хитрой смекалки, но честного и доброго человека, готового биться насмерть, ради своих близких. — Так я думал, — наконец сказал Дэвид. — Раньше. Но теперь вижу, что ошибался. Он положил руку на спину Киллиана и заботливо погладил его. Тот сжал губы и уставился в стену, пытаясь не выдать, каким слабым сейчас себя ощущал. Выходить из образа гордого и наглого пирата было ему непривычно. — Ты давно изменился, — мягко сказал Дэвид. — Не важно, что ты творил в прошлом. Ты уже другой человек. Он погладил его по голове. На секунду ему стало неловко от осознания, что он обращается с пиратом, как с маленьким — хочет проявить заботу, утешить, обнять… Однако после он понял, что просто не способен поступить иначе. Киллиан уже стал частью его семьи. Он проникся им, и ему было больно от мысли, что он причинил ему страдание. — Пожалуйста, прости меня. Киллиан сжался и отвернулся до боли в шее. Глаза его залились слезами, а дыхание стало хриплым и надрывистым. Он попытался успокоиться, но понял, что это уже невозможно. Он слишком долго держал планку харизматичного, гордого пирата, а затем — слишком долго давился грузом вины и отвращения к себе. Ни хорошие поступки, ни страдания в аду, ни убеждения Эммы в том, что он уже давно изменился, не помогли ему избавиться от этого. Дэвид положил руку на спину Киллиана, а другой коснулся его плеча. Он легонько подтянул его к себе, давая возможность самому выбрать — нужно ли ему это. Ему не хотелось проявлять заботу и любовь к кому-либо, против его воли, и он непременно отпустил бы Киллиана, если бы тот отдалился от него. — Килли… Обращение Дэвида пробило плотину в сердце гордого пирата. Он рухнул в объятия Дэвида. Дыхание его стало надрывистым, хоть он и продолжал неловкие попытки сдержать и нормализовать его. Слёзы водопадом залили его щёки. — Не делай так больше, — хрипло прорычал он. Через голос его вытекали последние остатки злости. Однако он даже не надеялся, что выглядит угрожающе. — Я тебе не какой-то мальчишка. И ты мне не отец, чтобы так со мной поступать. — Прости, — Дэвид пригладил его взъерошенные волосы. — Я был не в себе и боялся убить тебя. В здравом уме я бы никогда такое не сделал и не сделаю. Он разжал объятия и взглянул в глаза Киллиана. В них читалась беспомощность и вина. Бывшему пирату стало неловко, но, когда он увидел, что на щеках Дэвида так же застыли полосы слёз, это царапающее его изнутри чувство отступило. По крайней мере, теперь он мог быть уверен, что Прекрасный Принц говорил искренне, а не решил поиздеваться над ним. — Но напрасно не зарекайся, — сказал Дэвид. На секунду когда-то храброму пирату показалось, что его душа вот-вот уйдёт в пятки. Однако Прекрасный Принц продолжил: — Раз вы с Эммой родственные души — значит, ты мне почти, как сын. В какой-то момент Киллиан оказался на грани того, чтобы разрыдаться. Он задержал дыхание, а затем сделал глубокий вздох, прогоняя вырвавшуюся из души боль. — Пойдёшь к Эмме? – мягко спросил Дэвид. — Нет, — Киллиан отрицательно покачал головой. — Всё равно же скоро съедемся… — Я же не подбил ваши отношения? Ты её стесняешься? — Нет… — Точно? Киллиан замолчал. Он понимал, что правда слишком очевидна. Как бы там ни было, Эмма стала свидетелем его позора, и ему было стыдно от мысли, что ему снова придётся смотреть ей в глаза — зная, что она видела, как он чуть ли не вился на полу с голым задом, терпя унизительную взбучку от её отца. Воспоминания об этом жалили его душу так же, как совсем недавно хлёсткие удары жалили кожу. — Пожалуйста, прости меня, — сказал Дэвид. — Мы обязательно найдём Злую Королеву и победим её. Киллиан закивал, давая понять, что согласен с ним. Дэвид с сочувствием посмотрел на бывшего пирата. Он понимал, что ему нужно время, чтобы прийти в себя и наконец-то поверить в то, что он имеет право на счастливую жизнь. Несмотря на всё, что произошло в прошлом. — Уже ночь, — подметил Дэвид. — Ты поспи. Он встал с кровати и прошёл к двери. Открыв её и выйдя за порог, он обернулся. — Ты хороший человек, — возразил он безмолвным мыслям Киллиана. — Что бы ты о себе ни думал. С этими словами он покинул комнату. Киллиан лёг на кровать и укутался одеялом. Он зажмурился, и смахнул с лица последние прокатившиеся слёзы. Часть его души до сих пор была раздражена — уже не произошедшей недавно экзекуцией, а тем, что впервые за долгое время он смог раскрыться. Это было неестественно и безумно страшно, и его душа противилась этому страху. Непонятное чувство захлестнуло душу Киллиана. Теперь он начал сомневаться в собственных словах, сказанных ранее Дэвиду. Наконец, он осознал, что, несмотря на образ, он всё ещё оставался мальчишкой, когда-то проданным в рабство родным отцом. Мальчишкой, который не только не имел ни звания, ни богатств, но и часто подвергался насмешкам и унижениям со стороны тех, кто был практически равен ему в этом. Мальчишкой, который многие года не мог уснуть, мучаясь вопросом, почему человек, которому он доверял всей своей душой, человек, которым он искренне восхищался, человек, на которого он хотел быть похожим, предал его таким жестоким образом. Мальчишкой, вынужденным прятаться за озлобленностью и безграничной храбростью, лишь бы никто не увидел его боль — даже тот, кто её с ним разделил. Когда же этот человек умер, и надежда на лучшую жизнь сменилась полным разочарованием в ней — в душе Киллиана проснулась тень. Она росла и росла, пока не превратила его в подлого ублюдка, способного только убивать, отнимать и наслаждаться материальными благами этого мира. Любящая приключения Мила дала ему проблеск счастья, однако только Эмме удалось, наконец, уничтожить эту тень и создать в его душе покой. Ему больше не было нужды злиться или постоянно изображать из себя харизматичного обольстителя, нет. Впервые за всю свою жизнь он чувствовал, что находится в кругу семьи. Настоящей семьи, которая никогда не предаст его и не бросит. Наконец истощённый болью разум ответил на жалобные мольбы своего обладателя. Киллиан закрыл глаза и провалился в беспамятство.