Загадочная старуха, немцы и золотая шпага

      Матиас, в отчаянии, бродил по лесу. Цаткиэль, решивший пойти к роднику, чтобы принести чистой воды, внезапно пропал. И это заставляло Матиаса очень сильно переживать. Он успел искренне привязаться к этому милому небесному посланнику, и теперь ещё больше осознавал, насколько этот весёлый, добрый и доверчивый мальчишка ему дорог.       -Не мучайся так, капитан, - Шипел под руку фамильяр, который, как обычно, его сопровождал, - Наигрался ангелочек, да и на небеса упорхнул. Они такие! Поиграли и к нашему небесному папаше смылись. Сколько художников да поэтов, от их легкомыслия, с ума посходило! Мы, падшие, по крайней мере, так мозги не закручиваем, что обещали по договорам, - то и выполняем! А эти..       -Я не верю, - Отвечал Матиас, - Не верю, чтобы он мог так просто меня оставить и упорхнуть! Он не такой! Он чистый и простодушный, как ребёнок!       -Ну, да, да, - Захихикал Коля, - Все они чистые и простодушные, а сколько народу с ума свели, - и не перечесть! Думаешь, искусителями могут быть только падшие? Это всё ваши попы придумали! Прежде, чем к нам обратиться, все вы десять раз головой подумаете, стоит ли оно того! А эти сами являются, когда их не просят! Если мы берём плату, - так за дело! А они только голову морочат, а пользы от них, - на грош ломаный! Только хлопот побольше, чем от баб! Запомни, капитан, - бабам и ангелочкам доверять нельзя, - себе дороже!       -Чем под руку шипеть, - Огрызнулся Матиас, - Лучше посмотри, нет ли каких - то следов вокруг!       -Следы - то есть, - Отозвался фамильяр, - Немцы тут бродили. И не просто немцы. Это чёрные "СС", одержимые бесами - солдатами, очень мелкими и очень злыми. Не иначе, как Мурмура солдатня!       -Кто такой, - Спросил Матиас, - Этот Мурмур?       -Есть один родственничек, - Хмыкнул фамильяр, - Зловредный очень. Вам, смертным, лучше с ним не связываться. Паскудник редкостный, - где ни появится, - обязательно что - нибудь разгромит или испортит! Кстати, есть у него привычка, - на ангелочков западать! Увидит, - к бабке не ходи, - ошалеет!       А бабка, как раз, появилась перед ними, как будто из ниоткуда. Матиас её узнал, - местная старуха, жившая на отшибе. Однажды он помог ей дотащить до дома коромысло, с двумя тяжёлыми вёдрами. Потом ещё помог отыскать потерявшийся в траве клубок. Местные жители бабку эту не любили. Жила она почти в лесу, одиноко, никто не знал, когда она поселилась в этих местах, - её даже глубокие старики помнили, - видимо, с давних времён жила. И шептались, что бабка эта ведьма. Кое - кто даже намекал, что, мол, старуха, которая официально зовётся Федосьей Никитичной, на самом деле, - не кто иная, как Баба - Яга. Рассказывали, как один скупой дед, не пожелавший поделиться со старухой репой, начал вдруг кукарекать, - и кукарекал, пока в местной церквушке не начали звонить к обедне. А какая - то баба, пожалевшая для старухи краюшку хлеба, чуть не угорела, от внезапно задымившей печки. Парень, пнувший, как - то, лохматого старухиного кота, навернулся с крыши, когда полез на голубятню, а потом стал хромым и горбатым. В общем, бабку побаивались, и лишний раз старались не задевать. Даже колхозные активисты, ни в Бога, ни в чëрта не верившие, обходили её стороной.       -Чего по лесу бродишь, в мои владения заходишь, служивый? - Хрипло спросила старуха, - Ищешь чего - то?       -Да вот, - Печально вздохнул Матиас, - Мальчик у нас пропал!       -Беленький такой? - Переспросила старуха, - Видала я его тут. Да, видать, чужаки утащили. Бродили они тут, то ли пятеро, то ли шестеро. Не люблю я их. Сколько тут пакостили, всех леших извели, - партизаны, мол. Сколько трав пожгли да вытоптали, зверья постреляли, - не на прокорм, а от делать нечего! Да и не люди они. Ты сам, наверное, чуешь! Ты же из тех, кого раньше феями да эльфами называли!       Матиас вздохнул. Странно было думать, что он не совсем человек. Хотя, кто сказал, что Волшебный Народ, - не люди? Такие же люди, только наделены чем - то большим, чем другие. А хорошо это или плохо, - Создателю судить. Если Он позволил, чтобы от связей между людьми и ангелами рождались такие полукровки, - значит, они зачем - то нужны.       -Понятненько, - Проговорил фамильяр, - Опять наш ангелочек влип! И что, пойдёшь его выручать, сказочный принц?       -Пойду, - Отвечал Матиас, - Нельзя же его этим гадам оставить!       -И правильно, - Одобрила старуха, - Люблю храбрых! И своего кота тебе в помощь дам! Ты не смотри, что он старый да сонный! Он много чего умеет!       -Вот, только, старого кота, - Фыркнул Коля, - Нам и не хватало!       -Ты, падший, - Отвечала старуха, - Не умничай! А то, самого в бурундука превращу, - побегаешь, потом, от котика моего! Ваша братия его хорошо знает! У многих шрамы от его коготков остались!       -Чëртова перечница, - Прошипел фамильяр, - Заставят тебя братцы к котлам дрова таскать!       -Ты меня братцами не пугай, - Усмехнулась старуха, - Я ещё поживу, а куда потом попаду, - это не тебе решать!       Она внезапно резко выпрямилась, отбросив свою корявую клюку, и превратилась в одетую в зелёное высокую женщину, владычицу леса. И даже фамильяр почтительно, хотя, и не очень охотно, ей поклонился. Матиас тоже учтиво склонил голову.       -С родителем твоим мы в родстве, - Улыбнулась лесная владычица, - Ваш род ведь из тех, что когда - то лесами правили. А ты весь в своих предков. Вот, возьми, - Она протянула ему белый клубок, Когда понадобится, - брось на дорогу, он от любой погони уйти поможет. А вот это зажги, - В руке у неё появился, как будто из ниоткуда, небольшой кусочек тёмной коры, - Это тебе любой вид принять поможет, и среди врагов за своего сойти, чтобы их вокруг пальца обвести. А чтобы опять собой обернуться, - просто проведëшь по щеке мизинцем. И ничего не бойся, - за тобой силы лесные! А фамильяра своего не очень - то слушай, - о том, что с нами будет, - не ему одному судить. Да он и сам - то уже к этой падшей братии возвращаться не хочет, да гордыня признаться не позволяет!       Матиас даже не думал, что какой - то кусочек коры превратит его в самого настоящего немца. Он, и так, был на них похож, - высокий, светловолосый, стройный, спортивного вида. Даже Коля, когда они выезжали на одно из первых заданий, хихикнул, что Матиас, мол, по немецким меркам, мог бы сойти за настоящего арийца. Хотя, в роду у Матиаса немцев, вроде бы, не было. Затесался какой - то наполовину швед, по фамилии Розен. Были мальтийцы, по фамилии Литта, а вот, немцев, как - то, не наблюдалось. Так что, расовая теория гитлеровцев, что, мол, блондинами нордического типа являются одни арийцы, явно, хромала, на все четыре ноги. А на всё немецкое руководство, в этом смысле, нельзя было без смеха взглянуть. Уж далеко не образец идеальной арийской красоты. Так что, Матиас легко сошёл за немецкого офицера фон Виррена. "Легенду" придумал на ходу, - возвращается из госпиталя в свою часть. А мальчик при нём, - его племянник, решивший повоевать. Мальчишек из "Гитлерюгенда" при войсках болталось немало, - клюнули на агитацию, и нередко увязывались на фронт, за родственниками или лезли, добровольцами, в какие - то части, за военной романтикой.       Кроме немцев, в селе, куда прибыли Матиас с фамильяром, квартировали ещё и румыны. Глядя на них, Матиас не понимал, что они делают на фронте, и трезвеют ли они, вообще. Вся эта публика гуляла, горланила какие - то песни, и призвать их к порядку, похоже, никто даже не пытался. С румынами гуляли какие - то бабы, похоже, местные.       -Говорил тебе, - Зашептал Коля, - Что бабы, - они такие! Тебе повезло, что твоя краля в тылу сидит, а то, потом, потащила бы тебя под венец, с нагулянным от немца ребёнком на руках. Сколько ваших солдат с фронта придёт, - а в доме, - семеро по лавкам!       -Ты не умничай, - Тихо ответил Матиас, - И говори по - немецки. А то, услышат, - чëрт - те что подумают!       -А я скажу, - Хихикнул Коля, - Что местный язык учу!       Матиас вздохнул. Похоже, что фамильяр, когда - то, не поладил с какой - то девчонкой, а может быть, ангелочек отказал ему в любезности, - вот, он и злится, и на тех, и на других.       Кот шествовал за ними, с таким видом, что он тут не при делах. Но иногда он раздувался, как пушистый шар, и начинал шипеть на проходивших мимо немцев. Матиас и сам чувствовал, что среди них есть какая - то мелкая нечисть, - уже давно научился это ощущать.       -Много их тут, - Подтвердил фамильяр, - Очень мелкие и очень злые. Продешевили немцы, ой, продешевили, что такой мелюзге продались! Хотя, их руководство с рыбой покрупнее сторговалось. Но не поможет, - обманут их, и здорово обманут!       -Ты - то меня, - Хмыкнул Матиас, - Хоть не обманешь?       -У нас с тобой, - Отозвался фамильяр, - Договор, капитан! А вот этих нагрел бы, с большим удовольствием! Может, позволишь с ними хоть в картишки, смеху ради, перекинуться?       -Ты, лучше, - Отозвался Матиас, - Цаткиэля искать помогай!       -Нужен тебе этот ангелочек, - Фыркнул Коля, - Может быть, он, как эти бабëнки, тоже с немцами путается?       -Ангелы, - Отвечал Матиас, - Такими делами не занимаются!       -Ну, если тут, - Возразил фамильяр, - Какого - нибудь поэтишки не нашлось! Немцы любят стишками баловаться! Ваши поэты, кстати, многого от них поднабрались. От Гëте там, от Гейне. Про все эти идеальные мечты, горные вершины, слëзы - поцелуи!       -Тебя всё это, - Заметил Матиас, - Как вижу, не трогает?       -Не трогает, - Отозвался фамильяр, - Сколько я такого видел, капитан! Ерунда всё это!       Матиас вовсе не считал поэзию ерундой. Тем более, что в доме его тёти, Софьи Фëдоровны, было много книг, а в гости к ней приходили творческие люди, - писатели, артисты, режиссёры, художники. Она работала на "Фабрике Эксцентричного Актёра", - так называлась одна из московских киностудий, и сама иногда что - то сочиняла, а в свободное время выезжала на природу, рисовать. Матти тоже немного рисовал, хотя, ничего такого особенного в этом не видел, - все рисуют. Но иногда его рисунки попадали на школьные выставки. Со школьными выставками не всегда было гладко, - иногда его рисунки подвергали и разгромной критике, - мол, другие рисуют будëнновцев на конях, доблестных пограничников, трактористов на полях, а Виртанен изображает персонажей сказок и поэм Пушкина, осенние пейзажи, корабли в море, забытый кем - то на скамейке зонтик. Упадничество какое - то! Но тётя посоветовала ему не обращать на это внимания. Лучше уж зонтик на скамейке, чем кривобокие всадники, в будëнновках, больше напоминающих панамки ребятишек в детском садике!       И почему он сейчас об этом вспомнил? Может быть, потому, что вспомнил о встрече с Цаткиэлем? Одинокий мальчишка напомнил ему грустную картину, с тем самым зонтиком, который кто - то, однажды, забыл в скверике, на скамейке. Такой же грустный, потерянный, испуганный ангелочек.       Внезапно, Матиас почувствовал, как его виски сжала резкая боль, да, такая, что в глазах потемнело. Немного придя в себя, он понял, что было причиной этой боли. Это был вскрик! Цаткиэль умел общаться мысленно. И когда ему было больно или страшно, он умел вскрикивать так, что у Матиаса в голове начинало звенеть, и он ощущал вот такую боль. Ангел был совсем ещё мальчишкой, и сдерживать свои чувства не умел. А поэтому, так и получалось.       -Ты слышал? - Спросил Матиас фамильяра, - Почувствовал что - нибудь?       -Ещë бы, - Отозвался Коля, - Ангелочек.. Похоже, что - то с ним не так, вот, и вопит, как оглашенный!       -Где он? Что - то видишь? -Вижу, капитан! Тут недалеко!       Матиас и сам почувствовал, откуда доносится этот отчаянный крик. И бросился бегом в том направлении.       Ноги сами привели его к дому, над крыльцом которого болтался немецкий флаг. Висел он довольно криво, и колыхался на слабом ветерке. Возле крыльца торчали автоматчики, с равнодушными, как у оживших магазинных манекенов физиономиями. Матиас даже вспомнил какой - то страшный рассказ, где какой - то художник сделал манекен, как две капли воды похожий на умершую от чахотки девушку, в которую этот художник был, когда - то, до беспамятства влюблён. А потом манекен ожил, и погубил своего несчастного создателя. Эти охранники тоже выглядели, как неживые. Может быть, и впрямь, нежить? Матиас однажды сталкивался с подобным, - когда мертвецы, поднятые при помощи некоего вещества, именуемого "кровью Фенрира", выскочив из леса, внезапно атаковали маленький полустанок на железной дороге.       Кот, отправленный с ними Бабой - Ягой, раздувшись до громадных размеров, бросился на охранников, а сам Матиас, распахнув двери, влетел в дом.       Там он увидел Цаткиэля, сидевшего на стуле, со скованными наручниками запястьями. А рядом, - немца, который, держа его за подбородок, бормотал:       -Ну, что? Так и не хочешь стать полюбезнее? А я ведь, могу тебя уничтожить! Ты знаешь, кто я такой! И я давно хотел, чтобы ты стал моим, Цаткиэль!       -Я, скорее, стану несчастной и одинокой тенью, - Отвечал ангел, - Чем буду принадлежать вам!       -Да от тебя, - Хмыкнул немец, - И тени не останется! И даже имя твоё забудут! От тебя не останется ничего! Как от тех духов, имена которых были стëрты со стен египетских гробниц! Ты уйдёшь в тёмную пустоту, и даже ожидаемый вами Страшный Суд тогда тебя не спасёт!       Выхватив из кобуры пистолет, Матиас всадил в немца несколько серебряных пуль. Тот дёрнулся, а потом, обернувшись, шагнул в его сторону, глядя на него пустыми глазами, в которых разлилась тьма. Почему - то, Матиасу вспомнился его последний танковый бой. Тогда он тоже видел эсэсовца, высунувшегося из башни немецкого танка, и его пустые глаза вот так же смотрели на догорающую советскую машину и на умирающего в подтаявшем и грязном снегу Матиаса. И, в тот миг, Матиас почувствовал охватившее его страшнейшее отчаяние. И последним, что он увидел, был полыхающий круг, внезапно охвативший немецкие танки. Что это было, он не понял и провалился в пустоту. Может быть, он, и впрямь, умер тогда? Но потом что - то даровало ему вторую жизнь? Какая - то странная сила? Некое волшебство? Братья Цаткиэля? Ведь, кто - то заставил его замирающее сердце вновь забиться, и вынес его с поля боя. Кто - то подходил к нему в госпитале, когда он проваливался в ту же пустоту, брал за руку, и он вновь приходил в сознание.       Вот и сейчас он увидел, как мучившего Цаткиэля немца охватил полыхающий круг, а потом втянул его, как водоворот втягивает упавшую в него щепку или брошенную вещь.       Бросившись к ангелу, Матиас схватил его в охапку, и вынес из дома. У крыльца валялись часовые, точнее, - то, что от них осталось, - старухин кот с фамильяром постарались на славу. Неподалёку Матиас увидел небольшой немецкий грузовик. Распахнув дверцу кабины, он вышвырнул оттуда шофёра, и, усадив туда ангела, вскочил за руль. Мархосиас с котом прыгнули в кузов. В руках падшего ангела откуда - то взялся автомат, и он поливал огнём тех, кто пытался за ними увязаться, а кот плевался в них пламенем из злобно ощеренной пасти. Действительно, непростой котик, а скорее всего, какой - то демон.       -Мой капитан? - Спросил Цаткиэль, приходя в себя, - Это вы?       -Да, это я, мой хороший, - Отозвался Матиас, - Когда мы отсюда вырвемся, я сниму с тебя эти чёртовы наручники. Потерпи немножко!       -Я сам, - Отвечал Цаткиэль, - Только наберусь сил. Они мне что - то сунули в лицо.. И я не смог воспротивиться. Они что - то такое делают.. Не знаю.. Я видел, что один из них пролил на себя эту дрянь, и превратился в камень.       -Я тоже однажды видел подобное, - Проговорил Матиас, - Немцы везли в поезде какое - то вещество, и тоже окаменели. Не знаю, что это было. Я одел перчатки, набрал немного, на пробу. А когда наши химики пытались его исследовать, в лаборатории что - то рвануло. Полковнику Ропоту потом пришлось новых лаборантов набирать. Даже не знаю, что это было! И как я сам его довёз, и жив остался.       -Вы даже не знаете, какой вы сильный, мой капитан, - Цаткиэль слабо улыбнулся, - Вы такой.. Такой..       Он опять впал в забытьë, беспомощно опустив золотоволосую голову.       -Потерпи, мой хороший! - Взмолился Матиас, - Мы прорвёмся! Всё будет в порядке!       За ними опять увязалась погоня, и Матиас бросил вслед увязавшимся за ними немцам тот самый клубок, что получил от Бабы - Яги. И увидел, что деревню накрыл снежный туман. Похоже что клубок наводил морок. С разными проявлениями морока ему тоже приходилось сталкиваться, и он этому уже нисколько не удивлялся.       Несколько дней Цаткиэль прохворал. Матиас сидел возле него, утешая и успокаивая. К ним приходила Баба - Яга, которая принесла какое - то снадобье. Увидев её, полковник Ропот недовольно нахмурился.       -Ты, куманëк, губы - то не поджимай, - Прошипела старуха, - Я тебе не кошка приблудная, чтобы так меня встречать! Да я не к тебе пришла, а к мальчонке вашему. Хворает он, чужаки эти его сонным камнем потравили. Вот, я и принесла кое - что, дабы на ноги его поставить!       Ах, вот, что это было за вещество! Сонный камень! Матиас что - то читал о нём, в каких - то старинных книгах, ещё тогда, когда был студентом, да, как - то позабыл, считая, что всё это выдумки алхимиков и писателей. А оказывается, не выдумки! И, похоже, это очень опасная вещь, если немцы даже ангела отравили!       -Вот, сынок, - Старуха протянула Матиасу небольшой кувшин, - Это одолень - трава, она хоть мёртвого на ноги поставит! Пои своего мальчонку, только понемножку, пока в себя не придёт. А чужаков этих, я слышала, разбомбили! Тут, с вашими пилотами, архангел летает. Видать, услышал про мальчонку, да прогневался! Так в той стороне полыхало! Из чужаков, похоже, никого не осталось, да туда им и дорожка! А лес опять оживёт. Он завсегда оживает! Был от веку, - и будет! А ты ничего в лесу не пугайся, - твои предки всегда с ним в дружбе жили! И сами деревца из дальних земель привозили, чтобы всё жило да радовалось!       -Я тоже буду, когда - нибудь, деревья растить, - Улыбнулся Матиас, - Вот, кончится война, - тогда всё расцветёт!       Ангел был очень смущён, тем, что Матиасу пришлось сидеть возле него.       -Да ничего страшного, - Успокаивал его Матиас, - Ну, прихворнул ты. С кем не бывает? Я сам был ранен, лежал в госпитале. И возле меня тоже кто - то хлопотал. Иногда я думаю, что это, возможно, был кто - то из твоих сородичей. Я ведь был безнадёжен. Меня сначала в палату для умирающих определили, чтобы другим не мешал. Совсем был никакой. Даже подумываю, что мне вторую жизнь подарили. Хотя, не знаю, чем я это заслужил.       -Если вы читаете молитвы, - Отвечал Цаткиэль, - То знаете слова, - "Чаю воскресения мёртвых и жизни будущему веку".       -Ты хочешь сказать, что меня воскресили? Но почему? Я не был святым, не совершал ничего такого, и даже в Бога - то толком не верил. Тётушка говорила, что Бог есть, и даже в церковь, потихоньку, ходила. А я был таким же, как все мальчишки. Ну, разве что, во всяких антирелигиозных сборищах не участвовал. Поскольку, думал, что всё это глупо. К чему ломать иконы, которые рисовали великие художники, или смеяться над тем, чего не знаешь? Но это невелика заслуга.       -Брат Спаситель воскрешал мёртвых, не спрашивая об их вере, - Проговорил Цаткиэль, - Просто, дарил людям жизнь, чтобы они могли прожить её с новым смыслом.       -А как же договор с Мархосиасом? -Никакие договоры с падшими, в глазах Отца, недействительны. Всё это обман. И вы не должны слушать весь этот бред!       -Но ведь, когда - нибудь, он заставит меня подписать договор. Таковы были условия нашего, хм, .. сотрудничества.       -На всё воля Отца. Возможно, что Он и не позволит всему этому совершиться. Да и я постараюсь сделать что - то, для того, чтобы этого не произошло.       -Но почему? Зачем это тебе? -Неужели, - Цаткиэль смущённо опустил свои прекрасные ресницы, - Вы всё ещё ничего не поняли?       Он совсем смутился. Его нежные щëки порозовели.       Матиас и сам всё прекрасно понял. Причём, чуть ли не с того самого момента, когда они впервые встретились. Цаткиэль смотрел тогда только на него, не замечая ни досадливо шипящего фамильяра, ни шофёра. Матиас, тогда, даже подумал, что тоненький юноша в сером пальто не по росту, не в себе. Он ничего не ответил на требования предъявить документы. (Хотя, какие могли быть документы могли быть у мальчишки, в едва освобождённом от немцев городе? Матиас и сам понимал, что его требования, - это как - то чересчур. Просто, он не понимал, откуда мог взяться такой необычно красивый юноша на улице, возле полуразрушенного завода, и как он, вообще, выжил, если он, явно, на ногах еле держится?). Он просто стоял и смотрел на Матиаса. И сам Матиас почувствовал.. Он даже не мог объяснить что, поскольку, никогда такого прежде не испытывал. Что - то, совсем для него непонятное. Как будто он взлетает, куда - то, очень высоко, где к облакам можно прикоснуться рукой. С ним никогда такого не бывало. С Мариной всё было как - то очень обычно. Она однажды процитировала чьи - то строчки: - "Вы милый и верный. Мы будем друзьями. Гулять, целоваться, стареть". Вот так, действительно, - очень просто, очень обыденно, - "Мы будем друзьями". Друзьями, - и не более. Они ими и оставались. Даже после того, как, однажды, позволили себе нечто большее, чем просто поцелуи. Марина, потом, сама говорила, что бывает просто дружеская близость. Так.. Почти как пробежки по утрам, как совместное чаепитие. Случалось, что она устраивала Матиасу скандалы, - но, похоже, для развлечения, поскольку, считала его скучным, и приводила ему в пример некоего Диму, который устраивал некоей Лиде сцены ревности, следил за тем, с кем она встречается, и даже забирал её письма у почтальона, чтобы узнать, кому она пишет. Но Матиасу такое было как - то неинтересно. А читать чужие письма он никогда не стал бы, поскольку, с детства знал, что это неприлично. К тому же, - мало ли, кто кому пишет? Матиас подозревал, что даже военная цензура всей проходящей через неё корреспонденции не читает, - это же ослепнешь и сдуреешь!       В общем, всё было как - то очень обычно, а со стороны Марины, - даже не очень серьёзно. Она позволяла себе какие - то увлечения, а сам Матиас смотрел на всё это безо всяких обид. Досаду у него вызывало лишь то, что Марина постоянно влипала в какие - то дурацкие истории, из которых ему, потом, приходилось её вытаскивать.       С Цаткиэлем всё было как - то иначе. Матиас испытывал к нему какую - то необычную нежность, а если кто - то из офицеров пытался приударять за очаровательным лейтенантом, похожим на переодетую мальчишкой девушку, Матиас ощущал какой - то укол ревности. Он убеждал себя в том, что вовсе не будет возражать, если у ангела появится друг или подружка, но, в то же время, очень боялся остаться один, без этого золотоволосого чуда. Цаткиэль был источником постоянного беспокойства, но капитан Виртанен это охотно прощал. В конце концов, ангел не виноват, что ему сложно приспособиться к происходящему вокруг. Ему очень нравилось держать ангела за руки и говорить ему какие - то, совсем несвойственные ему, забавные глупости. Ангел проник в его сердце, как доверчивый котёнок за пазуху. Что с этим делать, Матиас не знал. В таком невозможно было признаться даже отцу Даниилу. Хотя, священник, похоже, о чём - то догадывался, и, наблюдая за ними, покачивал головой, как человек, наблюдающий со стороны за чьими - то отношениями.       Письмо отца Марины, который находился, с военным заводом, где он был директором, в эвакуации, было неприятным и резким. Он и раньше не считал Виртанена подходящей для Марины парой. Странный парень, с финской фамилией, неподходящего, как выражался товарищ Осипов, для советской страны, происхождения, не понравился отцу Марины ещё тогда, когда они с Мариной познакомились. В те времена они были ещё почти детьми, и семья Марины снимала дачу, в том же посёлке, где проживали Матиас и его тётя. Софье Фëдоровне соседи тоже не приглянулись. Ни сам Осипов, ни его молодая вторая жена, которая постоянно была всем в их посёлке недовольна, ни младшая дочь, которая приходила к Софье Фëдоровне на уроки музыки, не имея ни слуха, ни желания учиться. Того, чтобы она училась музыке, хотели её отец с мачехой, которые хотели, чтобы у них всё было, как у людей. К тому же, у мачехи Марины был сынок Вася, который постоянно лазал по чужим участкам. Однажды Васю укусила собака другого соседа - писателя, и семейство Осиповым чуть не в тюрьму его не отправило, доказывая, что он нарочно натравил собаку на Васю, и заявляя, что это была диверсия против семьи ответственных работников. Хорошо, что все соседи подтвердили, что Вася сам повсюду шмыгал, а поэтому, его и гоняли собаки, и даже козы. Матиас с Мариной тогда подружились, поскольку, с подвижными и хулиганистыми местными ребятами Марина водиться не хотела, да и её отец не разрешал. На Матиаса папаша Марины тоже смотрел без особого восторга, но гулять вместе по посёлку им не запрещал, - одной Марине было скучно, и когда они только сняли дачу, она постоянно попадала в какие - то истории, - то заблудилась в посёлке, то, поссорившись со старшей сестрой, ушла куда - то далеко, и назад её привезла женщина из соседнего посёлка, то, и вовсе, чуть под поезд не попала, отправившись куда - то за железную дорогу. В той, части посёлка, за дорогой, располагался магазин, где продавали, в том числе, и сладости, и Марина, у которой имелись карманные деньги, отправилась туда одна. Поэтому, на дружбу с благоразумным соседским мальчишкой отец Марины смотрел снисходительно, хотя, ему и не нравилась тётка Матиаса. Но когда они с Мариной выросли, Осипов решил, что они не пара. Тем более, что Матиас непролетарского происхождения, у него неподходящая финская фамилия, он какой - то не такой, как другие, и в их компанию не вписывается. В общем, неподходящее для Марины знакомство.       Теперь его раздражало ещё и то, что Матиас перенёс тяжёлое ранение. И Марина, в своих письмах, тоже начала петь, явно, с его голоса.       -"Какую карьеру", - Вопрошал отец Марины, - "Ты сможешь сделать, в таком состоянии? Я вижу, в каком состоянии привозят сюда раненых. Кто без рук, кто без ног, кто обожжённый, кто припадочный. А я слышал, от Марины, что ты лишь чудом выжил. И не факт, что ты не скрываешь от неё, что всё ещё хуже. Фотографий ты ей не присылаешь, объясняя это тем, что стал "особистом", и у вас это не положено. И не факт, что всё не хуже, чем ты ей рассказываешь. Я пытался хоть что - то узнать у командования твоей части, но они не удостоили меня ответом. Кто они, вообще, такие, чтобы не отвечать директору авиационного завода?! Я не хочу, чтобы Марина потом угробила свою жизнь на то, чтобы нянчиться с инвалидом! У неё есть все шансы на то, чтобы много добиться в жизни, а не угробить её на тяжелобольного. Так что, сам подумай, какая ей от тебя польза. А пользы никакой, - одни слëзы. Так что, не лучше ли тебе было бы оставить её, наконец, в покое?"       Прочтя письмо, Матиас тяжело вздохнул. По - своему, отец Марины был прав. Это сейчас все болячки притихли, видимо, из - за постоянного напряжения. Но потом они вернутся, может быть, ещё и с большей силой. И кому он, тогда, действительно, будет нужен? Так что, всё это очень невесело.       На плечо легла лёгкая рука. Цаткиэль, как всегда, был рядом.       -Не надо думать о плохом, - Тихо проговорил ангел, - Никакие болезни не вернутся. А эти люди так безжалостны.. Хотите, я напишу им, что они ведут себя некрасиво и недостойно?       -Не надо, - Отвечал Матиас, - Ни к чему их упрекать, и на них давить. Они по - своему правы, что боятся за своё будущее.       -Откуда они знают, что там, впереди? - Не унимался упрямец, - О том, что будет дальше, знает только Отец Наш Небесный!       -Наверное, Он тоже недоволен, - Вздохнул Матиас, - Что ты так ко мне привязался.       -Если бы Ему это было неугодно, - Возразил Цаткиэль, - Мы вряд ли смогли бы встретиться. А если мы, всё - таки, встретились, значит, на это была Его воля, и Он хотел, чтобы я сумел постичь что - то важное. Я ведь, ничего не знал, был, как белый лист бумаги, как снег зимой. Никакого опыта, беззаботный, как младенец. Значит, мне надо было чему - то научиться.       Матиас улыбнулся. Ангел, действительно, был ещё таким ребёнком!       -Лучше бы ты, - Прошипел Коля, опять рисовавший свои кошмарные картинки, - Остался у папаши, на небесах! Здесь ты, со своими блохастыми крылышками, только под ногами у всех крутишься!       -Сам ты, - Не остался в долгу Цаткиэль, - Блохастый! Когда - нибудь, я запихну тебя в ушат с тёплой водой, и блох у тебя повыведу!       -Только попробуй, - Огрызнулся фамильяр, - Я тебе все перья выщиплю, фазан надутый!       -Не выщиплешь, кот амбарный! Нос сожжëшь!       -Опять? - Проворчал Матиас, - Что за детский сад?       -Вот, ангелочка, - Пробурчал Коля, - Точно, в детский садик надо! Ему, по уровню развития, года три, не больше!       -А ты, - Откликнулся ангел, - И до года не дотягиваешь!       Чтобы прекратить эту перепалку, Матиас, усадив ангела рядом, принялся рассказывать ему о том, как пытался, в детстве, учиться показывать фокусы, а тётушке это не нравилось, - она считала все фокусы мошенничеством, и опасалась, что Матти, со своими способностями, покатится по наклонной. Чтобы отвлечь его от этого увлечения, она начала учить его играть на пианино. Но к пианино у Матиаса особого интереса не было. А потом увидел у местных ребят гитару, и упросил тëтушку купить ему такую же. У неё имелись знакомства в музыкальном магазине, и гитару он получил. Даже на фронт, потом, её взял. Но, к сожалению, она потерялась. Он попал в госпиталь, а его вещи так и остались при танковой части.       -Очень жалко, - Проговорил ангел, - Если бы её как - то найти!       -Вряд ли, - Вздохнул Матиас, - Это возможно. Хотя, жаль, конечно!       -А как, - Вдруг спросил ангел, - Люди, ну - у, .. целуются?       И смущённо опустил глаза. -Этого ангелочкам, - Хихикнул фамильяр, - Знать, вообще, не положено!       А сам Матиас улыбнулся. Ангел был чистейшим ребёнком! Его старший братец Гавриил, как слышал Матиас, крутить "романы" себе позволял. В земном воплощении, он был тем ещё гулякой. А сам Цаткиэль, как выяснилось, даже целован никем не был! Матиаса это тоже смутило. Имеет ли он право такое мальчишке объяснять?       -Ну, как целуются? - Он с улыбкой посмотрел на ангела, - В щëчку или в губы.       -И во все остальные, - Хихикнул фамильяр, - Части тела тоже!       -Заткнись, - Оборвал его Матиас, - Пожалуйста!       Фамильяр только хмыкнул. Ему нравилось постоянно дразнить и подкалывать Цаткиэля. Матиас не знал, что с этим делать. Ангел, из - за этих подколок, смущался и обижался. Как ребёнок. Он, действительно, был самым настоящим ребёнком, - доверчивый, то грустный, то смешливый, то послушный, то упрямый. Сколько же ему нужно увидеть и пережить, чтобы повзрослеть!       -Мне пленный немец сказал, - Проговорил ангел, - Что вы странный человек. А что в вас такого странного? По - моему, вы очень хороший!       -Кого тут только нет, - Проворчал фамильяр, - Проходной двор. А теперь ещё и пленные немцы завелись!       -А куда их, - Проворчал Матиас, - Девать? Похоже, что у себя они что - то натворили, вот, и сдались. Уж не знаю, что у них там за дела пошли!       -Понимают, что дело для них добром не кончится, - Отвечал Коля, - Вот, и начали сыпаться! Кое - кто из них рад бы соскочить. Только ваши с ними договариваться не станут.       -Я, точно, не стану, - Заметил Матиас, - Они, когда - то, всех моих друзей по экипажу перебили!       -Вам до сих больно, - Вздохнул Цаткиэль, - Из - за этого. Душу ведь тоже можно ранить. И я так хочу помочь вам. Опыта в таком у меня ещё нет. Но я очень хочу, чтобы вам стало легче!       -И ты мне во многом помог, - Матиас осторожно притянул его к себе, - Когда мы встретились, мне стало лучше. С тобой хорошо и очень уютно.       -Как с котом, - Хихикнул фамильяр, - Он так же мурчать умеет, подлиза!       -Сам ты, - Сердито отозвался Цаткиэль, - Кот амбарный!       Матиас лишь усмехнулся. Не препираться эти двое, похоже, просто физически не умели. Чудная парочка! Похожи на юношу - подростка и мальчишку лет восьми, и младшенький очень хочет показать, какой он гордый и независимый, и уязвить старшенького, считая его родительским любимцем, заучкой и маменькиным сынком. А Цаткиэль, своей манерой о чëм - то задумываться, напоминает его самого, лет в четырнадцать - пятнадцать. Он так же витал в облаках, за что в школе его пилили, - Кругом движение, открытия, индустриализация, а Виртанен сидит и мух ловит! Из "бывших", одним словом!"       Матиас не спасался, таким образом, от слишком бойких одноклассников. Просто, он был такой. Со своими мыслями и привычкой о чëм - то задумываться. То о решении задачи из книги "Занимательная арифметика", то о чём - то в прочитанной книге, то, и вовсе, о каких - то странных вещах, - к примеру, какие на вкус облака. Позже, отправившись, однажды, с двоюродным братом на Чëрное море, где они забирались высоко в горы, выяснил, что никакие, - просто капельки воды. Хотя, возможно, где - то выше, где обитает Цаткиэль, они какие - то другие. Возможно, мягкие и тёплые. И ангелы любят на них валяться, как на подушках. Об этом он подумал сейчас, приобнимая это маленькое солнышко. А ведь, правда, солнышко, - такой нежный, тёплый, улыбчивый. Недаром, пишут, что ангел милосердия был создан из солнечного луча. Похоже, что однажды Создатель пребывал в хорошем настроении, и создал милое дитя, чтобы порадовать мир.       Помогая Цаткиэлю наряжать ёлку к новогоднему празднику, Матиас осторожно его придерживал, чтобы тот не упал. Табуретки в их комнате были довольно шаткими, и Матиас беспокоился, что Цаткиэль может свалиться.       -Не беспокойтесь, мой капитан, - Заметив старания Матиаса его подстраховать, улыбнулся ангел, - Я не упаду!       -А если и навернëтся, - Хмыкнул фамильяр, - То вместе с ёлочкой. И шишку набьёт, чтобы ты его пожалел. Он любит шишки набивать, чтобы его жалели. Дома, на небесах, он часто шлëпался. Однажды с яблони свалился. Потом братцы долго его на ручках таскали, - "Ах, маленький, несчастненький, фыфку набил!".       -Ты завистник! - Сердито отозвался ангел, - Мне, правда, было очень больно! - А потом обратился к Матиасу, - Надо его где - нибудь закрыть, а то, ёлку повалит! Он же шкодливый, как кот!       -Сам ты, - Прошипел Мархосиас, - Кот приблудный! Только и делаешь, что ходишь за капитаном, и жалобно мяучишь! Вот, тебя бы запереть, чтобы за ним хвостом не таскался!       -Я никуда никого не буду запирать, - Обратился Матиас к фамильяру, - Если ты дашь слово, что ёлку трогать не будешь!       -Не знаю, не знаю, - Буркнул Коля, - Может быть, и не буду, если этот пернатый перестанет меня задевать, и к вам подлизываться!       -А я ни к кому, - Отозвался Цаткиэль, - И не подлизываюсь! И, вообще, не твоего ума это дело, мелкий!       -Подлиза! -Склочник!       -Ну, детишки, ей - Богу! - Услышали они громкий смех, - Детский садик, младшая группа!       Матиас оглянулся, и увидел отца Даниила. -Прошу прощения, - Смутился Матиас, - Они, и впрямь, ещё дети, вот, и дурят!       -Я уже, - Проворчал Цаткиэль, - Не ребёнок! Это вот он, - Кивнул ангел в сторону фамильяра, - Всё придуривается!       Матиас вздохнул. Похоже, что препираться эти двое не прекратят никогда. Это весьма досадно. Но, с другой стороны, - Цаткиэль такой забавный, когда он спорит с падшим собратом! И, к тому же, все его милые интонации, каким - то образом, находят отклик в сердце. И заставляют думать, что бы он делал без этого не очень спокойного, но очаровательного существа.       Отец Даниил принёс завёрнутые в серебряную бумагу орехи, для их ёлки. А сам Матиас, взявшись вырезать снежинки из фольги от трофейных шоколадок, думал о том, как здорово, что ёлки - это очень здорово, - ведь, они так украшают праздник! И хорошо, что они вновь и с детьми, и с взрослыми. А ведь, было какое - то время, когда их запрещали. Хотя, в их с тётушкой доме ёлка была и тогда. Её ставили за прикрытой шторой. Хотя, Матти не замечал, чтобы кто - то бегал проверять, заглядывая в окна, есть у кого - нибудь ёлка или нет. Но это было их общей тайной. Они были похожи на заговорщиков, которых объединяет что - то очень загадочное. Встречать Новый, Год к ним приходила бабушка Марины, Нина Петровна, вместе с внучкой, соседка - учительница, Елизавета Михайловна, с тихой и не очень общительной внучкой Зиночкой, приятель Матиаса Серёжка, который и научил его играть на гитаре, и пожилой артист Иван Дмитриевич. За столом много смеялись, шутили, играли в старинные настольные игры, а когда часы начинали бить двенадцать, взрослые поднимали бокалы за счастье. И как только Софья Фёдоровна ухитрилась сохранить такие красивые бокалы, которые искрились в бликах от ёлочных свеч? Матти всегда думал о том, что очень интересно, как люди поняли, что один год сменяется другим? Позже он немало прочёл о разных календарях, где даты смены года были разными, и пришёл к выводу, что тридцать первое декабря, всё - таки, самая удачная дата. Есть в ней что - то такое.. Волшебное, наверное.       -Календари придумали люди, - Тихо проговорил Цаткиэль, - Чтобы отмечать время сельскохозяйственных работ, а так же, - для того, чтобы установить свои границы, - ведь, когда - то, в древности, мир был зыбким и непостоянным. Поэтому, людям надо было как - то его постичь, ввести в нём какое - то постоянство, привязать к чему - то важные для них события.       -А на Небесах, - Поинтересовался Матиас, - Календарей нет, что ли?       -Нет, - Отрицательно покачал головой Цаткиэль, - У нас и времени нет. Есть лишь Протяжённость, которая длится с тех пор, как Отец создал всё сущее. А сам Он существовал предвечно.       -Значит, - Спросил Матиас, - Ты даже не знаешь, сколько тебе лет?       -Понятия не имею, - Улыбнулся Цаткиэль, - И для меня это не так важно.       -Но когда нет Дня Рождения, - Заметил Матиас, - Это как - то очень грустно.       -Это прекрасно! - Возразил Коля, - Ведь, каждый День Рождения у людей, - это отметка утекающего времени. Ваша жизнь - то коротка.       -Иногда - очень коротка, - Печально вздохнул Матиас, вспомнив Серёжку и Зиночку. Они погибли ещё в начале войны. Кто бы знал, что тихая и болезненная Зиночка сможет броситься с гранатами под вражеский танк, а весёлый и храбрый лётчик Серёжка погибнет в воздушном бою, сражаясь с несколькими вражескими самолётами? - Мы, к сожалению, не так долговечны.       -Я хочу, - Прошептал Цаткиэль, легонько касаясь губами его уха, - Чтобы вы жили долго и счастливо, мой капитан!       -Но когда - нибудь, - Вздохнул Матиас, - Ты вернёшься к себе, в свой Небесный Дом. А что моя жизнь без тебя? Ты самое светлое, что в ней есть!       -Ну, вот, ангелочек и задурил тебе голову, капитан, - Прошипел фамильяр, - Они такие! Вскружат голову, а потом вернутся к себе, - и хоть петух не кукарекай! Мы, хоть и падшие, мозги не пудрим, а честно выполняем договоры! А эта небесная братия легкомысленна и взбалмошна, - сегодня с этим, а завтра с третьим!       -Хранители, - Возразил Цаткиэль, - Ещё никого не оставляли!       -Из тебя Хранитель, - Фыркнул Коля, - Как из кошки паровоз! От тебя одни проблемы!       -Цаткиэль очень храбрый, - Возразил Матиас, - И очень старался меня защитить, от шишиги и от болотного чудовища. И очень рисковал, - ведь, для оружия, которым завладел болотник, он был очень уязвим. А потом пытался скрыть, что ранен. Хорошо, что отец Даниил всё понял!       -На ангелочке, - Отозвался Коля, - Всё заживает, как на собаке!       -Сам ты, - Отозвался Цаткиэль, - Собака блохастая!       Матиас успел, вскочив, вовремя остановить готового ринуться в потасовку фамильяра.       -Отпусти, - Прошипел Коля, - Я ему, всё равно, все перья повыдеру!       -Уж не знаю, - Проворчал Матиас, - Сколько вам лет у вас дома, а у нас вы, оба, ещё мальчишки! Ведёте себя, как школьники! Кстати, вас, там, дома, учат чему - нибудь?       -Меня учили, - Отвечал фамильяр, - Заклинаниям, драконологии, зельеварению, всем вашим земным языкам, перевоплощению, владению оружием, языку зверей, чтению по звёздам, перемещению в пространстве и хорошим манерам.       -Хорошим манерам? - Усмешливо фыркнул Цаткиэль, - Что - то незаметно!       -С тобой, - Огрызнулся Мархосиас, - Все манеры забудешь! А вот, ты, наверное, точно, ничему не выучился. Тебе некогда было, - по яблоням шастал!       -Меня учили самому важному, - Отвечал Цаткиэль, - Милосердию и вдохновлению! Петь я научился от птиц в саду Отца, а владеть оружием, - от братьев. А по яблоням кто в детстве не лазал?       -Я тоже лазал, - Признался Матиас, - И по яблоням, и по крышам, и пожарную вышку штурмовал. А зимой на лыжах с горы катался. Зиму я люблю, видимо, потому, что северянин по крови.       -Мне тоже, - Улыбнулся Цаткиэль, - Нравится земная зима. Хотя, тут и холодно!       -Смотри, ангелочек, - Пробурчал Коля, - Нос отморозишь!       -А ты свой нос сожжëшь, - Не преминул откликнуться ангел, - Если будешь ко мне лезть!       -Я к тебе?! Да больно надо! Кому ты, вообще, куда свалился, чучело сорочье?!       -Огрызок недоделанный! -Всё, - Прервал их милую дискуссию Матиас, - Хватит! Успокоились, оба! Иначе, ни на одно задание больше не возьму, будете сидеть на кухне, картошку чистить. Или у майора Валюджанова круглое носить, квадратное катать!       Инструктор Третьего Отдела перевёл и подцепил эту фразу у пленного немца, с которым, странным образом, подружился. Странную парочку немцев подобрал Цаткиэль, - они заблудились в лесу, и сдались ангелу в облике юного офицера НКВД даже без боя. Матиас не мог понять, откуда взялись морские офицеры. Никакого флота даже близко не было.       -Они из ведомства Канариса, - Растолковал фамильяр, - Он же сам адмирал. Кстати, пацан - аристократ, вроде тебя. Он из Цербста, где когда - то ваша императрица Екатерина Вторая родилась. И сам герцог. Только фашисты никаких титулов не признают. А его начальник - вице - адмирал фон Кольберг, из семьи какого - то оружейного промышленника. Богатый выскочка. Оба с какой - то шишкой не поладили, и в бега подались, чтобы в гестапо не попасть. Вот, наш ангелочек их и подобрал, на халяву!       Вскоре Валюджанов, что было непонятно для Матиаса, с вице - адмиралом подружился. Никакого вреда от немца не было. Он сидел у майора и читал Библию. А его воспитанник болтался по двору, о чём - то болтал с секретарём полковника Ропота, лейтенантом Тимофеевым, или, сидя на подоконнике, рассматривал старинную "Гоэтию". Что не нравилось фамильяру, который опасался, что мальчишка призовёт кого не надо, а потом попробуй, спровадь обратно! Тем более, что он и сам наполовину бесëнок, похоже, что сын колдуньи.       -Странно, - Замечал фамильяр, - Что наш ангелочек его не убил, когда с ними в лесу столкнулся.       -Я безоружных не убиваю, - Отвечал Цаткиэль, - Даже из вашей падшей братии. К тому же, не моё дело судить. Отец и падшим дал возможность раскаяться. Кстати, это и тебя касается, Мархосиас!       -Ну, опять нытьё, - Фыркал в ответ Коля, - Иди, лучше, тому старому немцу лапшу на уши вешай! Он всё Библию читает, - вот, и будет, о чëм потрепаться!       -Он не такой старый, - Отвечал Цаткиэль, - Просто, привык к такому обличью. Он колдун, раскаявшийся, но не до конца. Совсем раскаяться ему, так же, как тебе, гордость не позволяет. Когда раскается, - сам придёт, а за уши я никого не тяну. К тому же, моё место рядом с моим капитаном!       Матиас замечал, что Цаткиэль к нему очень привязан. Он и сам прикипел душой к этому милому божественному созданию, и начал замечать за собой, что очень боится его потерять, что если они, когда - нибудь, расстанутся, ему будет очень тяжело привыкнуть быть без него. Если к этому, вообще, возможно привыкнуть!       Полковник Ропот, заглянув поздравить своих беспокойных подчинённых, вручил Матиасу очень оригинальный подарок.       -Ты у нас дворянин, - Проговорил начальник Третьего Отдела, - Хотя, это сейчас и не принято разглашать, но никуда от этого не денешься. Так что, тебе, думаю, такое подойдёт, - Он протянул Матиасу старинную золотую шпагу, - Нашёл её отец Даниил, давно уже, в одной церкви, которую фашисты разорили. Похоже, что шпага непростая и принадлежала какому - то герою. Просто так оружие в храмах не выставляют. Шпага золотая, - видимо, её владелец получил её за храбрость, а позднее геройски пал в сражении, поэтому, она в церкви и оказалась. Скорее всего, это было в период войны восемьсот двенадцатого года. Считай это наградой, - ты её давно заслужил.       Взяв шпагу, Матиас коснулся тонкого лезвия губами. Он знал, как принимать такие дары, - читал об этом. Цаткиэль же, подойдя, прикоснулся к лезвию пальцами, и Матиас заметил, как по сверкающему металлу скользнули капельки крови. Таким образом, когда - то, ангелы заключали союзы с рыцарями, благословляя их оружие.       -Что ты делаешь? - Проворчал Матиас, - Тебе же больно!       -Это сейчас пройдёт, мой капитан, - Цаткиэль улыбнулся, - Не бойтесь. Всё хорошо!       -Чудо ты моё, - Вздохнул Матиас, целуя тонкую руку ангела, - Клянусь быть твоим верным другом, твоим рыцарем!       -Чудо, - Буркнул фамильяр, - В перьях! Да ещё и мошенник!       Ему, явно, не понравился союз Матиаса с ангелом. Сам же ангел смотрел на Матиаса сияющими глазами. Судя по его улыбке, он, явно, в чëм - то перехитрил Мархосиаса. Чем фамильяр был заметно недоволен.       -Я не позволю, - Тихонько проговорил Матиас, - Этому чертёнку тебя обижать!       -Вот ещё, - Рассмеялся ангел, - Буду я его бояться!       А потом полковник Ропот завёл трофейный патефон. И Матиас вдруг подумал, что было бы неплохо потанцевать. В военном училище он иногда на танцы ходил, - нельзя же быть совсем нелюдимым букой! К тому же, танцы были, для курсантов, одним из совсем немногих развлечений.       Поскольку, дам в Третьем Отделе не имелось, - ну, разве что, медсëстры да повариха, но они ушли праздновать к политруку Андрееву, - (Да и вряд ли Матиас стал бы с ними танцевать, поскольку, повариха была уже немолодой особой, и танцевать не умела, а медсëстры тут же сделали бы вывод, что он на них глаз положил, и о нём пошли бы совершенно ненужные сплетни), - он пригласил Цаткиэля. И ангел, доверчиво опустив руку ему на плечо, позволил закружить себя в танце. Немецкая пластинка была довольно заезженной, но даже это не могло испортить прекрасную "Сказку венского леса". Матиас кружил ангела в изумительном вальсе, ловя на себе его чарующий взгляд. А потом их губы встретились, и ангел смущённо опустил свои прекрасные ресницы. Похоже, что для него это был первый поцелуй. Кого бы он там ни вдохновлял, о чём болтал Коля, но он сохранил почти ребяческую чистоту, и это вызывало у Матиаса восхищение, переполняя его сердце нежностью.       -И чем только, - Тихо спросил он, - Я заслужил такое чудо?       -Неужели, - Вздохнул ангел, - Вы не понимаете? И не знаете, что вы самый лучший? И ни Мархосиасу, ни всей его падшей братии заполучить вас не удастся, - пускай даже не надеются! Нет, нет, не говорите ничего! Просто, позвольте мне быть рядом! Ведь, кто - то должен хранить вашу душу!       -Неужели ты так её ценишь? Но я же не сделал ничего такого, выдающегося!       -В том - то и беда людей, что вы думаете, что любить можно лишь за какие - то заслуги. Даже родители заставляют детей чем - то выслуживать свою любовь. А она не продаётся и не покупается. Она была создана, как дар.       -Как дар? Но имею ли я право на столь щедрые дары?       -Не спрашивайте, пожалуйста, не спрашивайте об этом, поскольку, сомнение ввергает в уныние, а уныние - это грех!       -Чудо ты моё! -Ага! Как выражается мой падший братец, - в перьях!       Рассмеявшись, Матиас подхватил Цаткиэля на руки и закружил по комнате. Ангел был лёгок, почти невесом. И Матиас ощущал себя почти в раю. Ему хотелось лишь одного, - чтобы это счастье не завершалось, чтобы оно длилось, насколько это возможно.       Наблюдая за Матиасом и ангелом, полковник Ропот тихонько вздыхал. Он не одобрял увлечений между сотрудниками, считая, что они отвлекают от дела. Но и обижать Матиаса замечаниями тоже не хотел. Слишком уж к нему привязался, и этому были свои причины. Семьи у полковника не было. Точнее, когда - то, он был женат, но супруга ушла от него, к какому - то кинорежиссёру. У них с Полиной была дочь Сонечка, в которой Ропот души не чаял, и был очень рад, что внезапно воспылавшая страстью к киношнику Полина решила оставить дочь с ним. Сонечка была очень талантливой девочкой. Полковник купил ей пианино, и с удовольствием слушал, как она играет, всегда находил время прийти на концерты в музыкальной школе, как бы ни был занят. У Сонечки было всё, - куклы, красивые платья, книжки. В доме всегда было уютно и весело, к Соне часто приходили её подружки, и девчонки весело болтали, играли, пели. Но в один кошмарный день всё оборвалось. Как Сонечку угораздило попасть под машину, которых там, где они жили, было раз - два и обчëлся, Ропот сам не знал. И автомобиль, убивший его дочь, так и не нашли, хотя, поставили на уши милицию, и сотрудники НКВД тоже работали усердно. Как будто какое - то зло внезапно выскочило из - под земли, и так же быстро исчезло. Возможно, что так оно и было. Тогда у темноволосого полковника и поседели виски. Он ожесточился, стал нелюдимым, некоторое время не мог уснуть, если не выпивал. По вечерам заруливал в пивную. И даже с абсентом знакомство свёл, - одна мутная личность с продуктовой базы, обслуживавшей поезда дальнего следования, им приторговывала из - под полы. В конце концов, всё это дошло до Судоплатова, который устроил Ропоту дикий разнос, даже грозился сослать, куда не хаживали телята, со своим почтенным Макаром. Потом остыл и сказал, что спиваться, когда каждый такой сотрудник, как Ропот, на счету, - последнее дело. И сообщил о новом отделе, который набирает, и предложил Ропоту его возглавить. Тот согласился, подумав, что чем больше работы, - тем лучше. По крайней мере, придётся меньше бывать дома, и мучиться, вспоминать, оплакивать свою беду. Так и жил, одной только работой.       Матиаса он отыскал в госпитале. Тогда в Третьем Отделе случилась беда, - погиб талантливый сотрудник Митя Колокольцев. Узнав об этом, Ропот думал, что на нём лежит какое - то проклятие, - он губит всё, к чему ни прикоснётся. И даже заготовил рапорт, с просьбой отправить его на передовую. Хоть рядовым. Там он, по крайней мере, будет полезнее. И вдруг получил сообщение о молодом танкисте, у которого, похоже, имелись какие - то интересные способности. И, ещё не очень веря в то, что парень, действительно, отличается чем - то особенным, отправился в этот госпиталь. И не ошибся, - едва познакомившись с Матиасом, понял, что парень, действительно, способный, и, к тому же, очень храбрый. Матиас, так же, как он сам, хотел попасть на фронт. Очень упрямо, несмотря на то, что выжил каким - то чудом, - главврач рассказывал, что они уже ни на что не надеялись, и сами были удивлены тому, что парнишка вернулся к жизни. И что он, несмотря на серьёзную болезнь, не хочет, чтобы его отправили в тыл.       -Не знаю, что с ним делать, - Вздыхал профессор Ясновский, - У нас предписание таких комиссовывать вчистую. Но он в таком отчаянии! И, к тому же, откровенно говоря, в тылу он, скорее себя загубит, чем на фронте. Очень чистосердечный, открытый, благородный. Нарвëтся на каких - нибудь непорядочных людей. Тыл, - он своей жизнью живёт, - кто - то трудится, в поте лица, от зари до зари, чтобы фронту помочь, а кто - то.. Ну, вы сами понимаете, совестью не отличается. И на кого парень там наскочит, - лотерея. Найдёт ли хорошую работу, - вопрос сложный. Происхождение у него, похоже, далеко не рабоче - крестьянское. Я ведь сам не из простых, и слыхал о дворянском роде Виртаненов. Сам знаком с ними не был, но слухи доходили. Они были в родстве с Розенами, у которых нередко что - то странное случалось. А поскольку, барон Эдвард Виртанен был моим коллегой - медиком, и у него имелся сын, могу предположить, что Матти этот сын и есть. Об Эдварде говорили, что он был человеком, которому никогда на месте не сиделось. Похоже, мальчик в него, вот, и рвётся на фронт. Он командовал экипажем танка. Все его боевые товарищи погибли, и это его тоже очень сильно ранило. В общем, тут и физическое ранение, и душевное тоже. С таким справиться трудно. Не задвинешь, в себе не запрячешь, - только хуже будет. Так что, даже не знаю, что с ним делать.       Уже при первом разговоре с Матиасом, Ропот подумал, что да, это то, что он искал. И если бы даже Матиас и не подобрал то странное существо, которое, впоследствии, стало его фамильяром, Ропот, всё равно, не раздумывая, взял бы его на службу. И сам не заметил, как Матиас сделался ему дорог, как будто являлся его родным сыном. Поначалу с ним было нелегко, - Матиас очень боялся, что не справится со своей новой работой, и что его выгонят из Третьего Отдела. Нередко заговаривал о том, что он никому не нужен. Ропоту приходилось терпеливо объяснять ему, что это вовсе не так, и что не бывает такого, чтобы кто - то был не нужен совсем никому. И не знал, что делать, чтобы Матти в это поверил.       Встретившись с ангелом, Матиас ожил. Похоже, что привязавшаяся к нему чистая душа его согрела. Он понял, что не одинок. Именно поэтому, Ропот готов был терпеть взбалмошного лейтенанта, его шалости и бесконечные споры с фамильяром. Лишь бы Матюша, как он, про себя, называл своего названного сына, был счастлив, лишь бы не ощущал себя одиноким и ненужным. Лишь бы благополучно возвращался с очень нелёгких заданий! Ради всего этого, и капризного, ребячливого и упрямого ангелочка стерпишь. К тому же, он очень старается Матиасу помогать. Этого тоже нельзя не заметить.       -В общем, всё не так уж плохо, - Думал полковник, наблюдая за весело кружащейся парочкой, - А там, - поживём - увидим, что будет!