«Вина.»

На улице шёл сильный ливень. Капли медленно стекали по стволам деревьев, оседали на листьях и траве, спешными ручьями текли по сухой земле, превращая её в жидкую грязь. Потрёпанные кеды уже насквозь промокли, подошва давно расклеилась, некоторые участки краски осыпались, но их хозяин упорно этого не замечал, неспешно шагая по лужам, даже не стараясь обойти их. Ни зонтика, ни плаща на нём не было, только чёрная худи и военные штаны. Порывистый ветер местами гнул берёзы и осины, кусты репейника, сметал некоторый мусор. Из-за обилия капель стояла серая дымка, и дальше нескольких метров ничего не было видно. Вокруг - бескрайняя глушь лесов, которую мелкой линией рассекает шоссе. Мимо иногда проезжает пара автомобилей, сигналя еле замеченному очертанию человека. В очередной раз загребая холодную грязь в обувь, мужчина останавливается, вертит головой вокруг и спешит свернуть прямиком в чащу. Его встречают однообразные дубы, покосившиеся высокие ели, более стойкий запах травы и много папоротника. Знакомая дорожка под ногами сама ведёт куда надо, не обращая внимания на разные указатели и таблички. Вскоре, тропинка резко сменяется на неразборчивые очертания шин на примятой траве. Человек хмурит брови, бурчит что-то, проходя мимо. Ещё пара метров, и фигура останавливается на красивой поляне, усеянной голубыми цветами - они довольно большого размера. Кажется, будто от лепестков исходит слабое свечение, которое заставляет их чуть ли не раствориться в каплях дождя. Мужчина наклоняется к цветку у его ног, недолго смотрит на него, срывает, и лепестки начинают сверкать сильнее. Постепенно ливень стихает. Уходит туман, капли перестают стучать по листьям, становиться не так холодно, как раньше. В широких ладонях расцветает большой голубой букет, который светится и блестит от капель. Фигура скидывает с головы капюшон и мажет рукой по лицу, вытирая воду. На лице проскакивает улыбка, и грубый голос режет тишину. -Сто, сто одна...- наклоняется за ещё одним цветком, который спрятался за большим лопухом неподалёку. - ..сто две..!- он разворачивается, уходя с поляны. Мужчина опять выходит на дорогу, сворачивает в другую сторону и делает ещё неизвестно сколько крутых поворотов. Ноги сами идут, так что остаётся только смотреть на цветы, боковым зрением отмечая покосившийся железный забор где-то сбоку. Вдалеке слышится пение птиц, журчание знакомой речки, еле различимо стучит дятел по дереву, под ногами ломается трава и бегут ручьи, а над головой светит солнце, которое опять начинают обволакивать серые тучи. Старая калитка появляется внезапно, прямо посреди небольшой дорожки. Через высокую поросль неизвестно каких лиан виднеются кресты и крупные мраморные плиты с портретами, под которыми в некоторых местах лежит свежая земля. Неподалёку расположился древний дуб, в его ствол частично врос забор, и теперь то ли кладбище стало частью дуба, то ли дуб стал частью кладбища... На его крепких ветках колеблются на ветру ленточки самых разных цветов, их так много, даже на самой верхушке сияют парочка! Ржавые петли скрипят, с трудом впуская фигуру внутрь. Он идёт, держа в руках букет, и кидает мимолётные взгляды на памятники и почти размытые фотографии на них - вот, беззубая девочка пяти лет улыбается и смотрит куда то в сторону, держа в руке шарик, а чуть ниже красуется чёрная надпись «17.07.2012. Таня Карилова. "Навсегда в наших сердцах"», и тогда, невольно засмотревшись, собственное сердце пропускает удар, когда понимаешь, что эти наивные детские глаза будут блестеть радостью только на фотографии. Чем глубже мужчина продвигается, тем старее могилы окружают его. В этой части кладбища похоронены уже почти всеми забытые люди, только некоторые могилки по настоящему ухожены и выглядят как новые, как те, на входе, и только на некоторых лежит хотябы один грустный, увядший цветок. Хрустит ветка, и шаги прекращаются. Мужчина наклоняется и аккуратно ложит букет на красивую могилку с тёмной резной плитой, с которой на него смотрит весёлый, бледный брюнет с повязкой на глазу. Тот неловко улыбается, стоя с коктейлем в руке, на фоне каких то огоньков. Фигура тяжко вздыхает и опускается на колени, садиться, не в силах смотреть на фотографию немного отворачивается. -Привет, Пипс..- и в ответ давящая на уши тишина, которую Лорд ненавидит всем сердцем. Чувства пожирают изнутри, так и норовят выйти наружу. -Я это.. Ты прости, что долго не приходил.. Там.. Ну, знаешь.. Работы много- начал оправдываться Хейтер, теряясь на каждом слове. Руки мужчины дрожали, сжимая мокрую насквозь худи. На глазах выступили слёзы, послышался первый всхлип и судорожное бормотание: «прости, прости, прости..», когда руки закрыли лицо и Хейтер согнулся пополам. -Я... Я так хотел придти, честно! Но.. они не давали мне..- сквозь слёзы шептал посаженным голосом мужчина. Где-то сзади раздался голос, который будто всадил нож в спину, крикнув резкое: -Но ведь ты не пришёл! Не пришёл, и тогда..- родная нота ярости звучала в разуме, когда гром гремел над головой. -Да, да! Прости! Прости! Пиперс, я...- шуршание капель поглотило последние слова, горькие слёзы слились с водой и осели на сырой земле около надгробия, с которого осуждающе на всё вокруг смотрел брюнет, с повязкой на глазу.