Способность: «Спасительница утоплеников».
Ладонь до кисти приобрела бестелесную форму, а именно огонь, отчего зажечь сигарету было легче, нежели с собой носить зажигалку. Какой-то ребёнок, проходя мимо с мамой, дёрнул родительницу за руку, говоря: «Там у тёти рука горит.» — Это твоя буйная фантазия, — ответила женщина. Кикучи мило улыбнулась, махая мальчику «горящей» рукой, отчего глаза ребёнка с ужасом расширились, понимая что это совсем не воображение, как сказала мама. Куникида приложил руку ко лбу, испытывая самый настоящий испанский стыд, который всегда появился от выходок Дазая и Каны, про себя думая за что его Ками-сама так наказывает.⋅•⋅⊰∙∘☽⋆☾∘∙⊱⋅•⋅
Куникида, на самом деле, тоже же не подарок: вечно придирается ко всему «неидеальному» и ему невозможно как-то угодить, найдёт к чему можно придраться. А ещё жалуется много. — Во-о-от, он, — протянула Кана, глядя на брег реки через импровизированный из рук биноколь. Доппо сразу принял грозный вид учителя, который готов ставить плохие оценки. — Эй! — Крикнул он, отчего напугал белобрысого мальчишку в лохмотьях, который, судя по всему, спас Осаму. А жаль, ведь он уже обсудил все тонкости своих похорон с Кикучи, она даже ему гробик подобрала. Розовый. С Бантиком. — Так вот ты где был, болван! — Он набрал кислород в лёгкие и выдохнул с криком: — ЭТО ПО ТВОЕЙ ВИНЕ МНЕ ПРИХОДИТСЯ ТАК МНОГО РАБОТАТЬ, ТЫ, СУИЦИДАЛЬНЫЙ МАНЬЯК! Дазай же никогда не боялся гнева Куникиды — бывал в ситуациях и по хуже. Он с глуповатой улыбкой на лице помахал напарнику. — Эй! Куникида-кун! Спасибо тебе за твой тяжёлый труд! — Непринуждённо сказал он. Белобрысый мальчишка слегка отошёл от тётеньки с сигаретой, которая появилась вместе с кричащим дядькой и скумбрией с суицидальными наклонностями. — А ты чего такой худенький и бледненький? — Начала она. — Тебя что мама в детстве не кормила? Или у тебя нет мамы? А давай я буду твоей мамой? Тебя вообще как звать-то, спасатель? — Ацуши… Ацуши Накаджима, — произнёс он. — О, да, — проговорил Дазай, на что всё внимание вновь переключилось на него, — мне только что в голову пришла отличная мысль. Это моя напарница, пусть она тебя накормит. — Я забыла кошелёк дома, — ответила Кана, выдыхая дым в сторону орущего Доппо, коего никто не слушал. — Пусть за всё заплатит Куникида-кун. — Слушате сюда.! — Идеалисту договорить не дали. — Не смей орать в присутствии моего ребёнка, — Кана в шутку закрыла уши Ацуши, который сам уже хотел сбросится в эту реку, да сомневался что эти троя психически здоровы. — Кикучи, ты даже не мать… — Куникида потёр переносицу. — Мать не та, которая родила! Мать та, которая накормила! — Возразила она. — Если исходить от такой логики, то Куникида-кун — мама..? — Задумался Дазай. — Не смейте раскармливать тут всех за мой счёт! — Кричал Куникида. — Он по орёт и успокоится, — уверила Ацуши Кана. — Или не успокоится, — добавила она, когда в Дазая прилетела тетрадка.⋅•⋅⊰∙∘☽⋆☾∘∙⊱⋅•⋅
«Хоть они и странные, но добрые,» подумал Ацуши, уплетая за обе щёки отядзукэ, пока Куникида-сан ворчал. Вообще, как приметил Накаджима, Куникида постоянно ворчит: то на Кану-сан, то на Дазая-сана. — Давайте, нам пора уже вернутся к работе! — Он начал листать страницы записной книжки, проверяя на сколько выходка Дазая выбила его распорядок дня из колеи. — Взгляни, что ты наделал! Мы теперь отстали от расписания! Ни один здравомыслящий человек ни с того ни с сего говорят: «какая милая речка» и не ныряет по среди рабочего процесса! Кикучи, ты куда смотрела вообще? — У меня был перекур. — У тебя вся жизнь перекур. — Делу время, а отдыху — вся жизнь. Ацуши на какое-то время отвлёкся от вкуснейшего блюда в своей жизни, воспоминания, что он всё ещё находится с двумя сумашедшими и недо-матерью. — Уверен, ты очень любишь эту записную книжку, Куникида-кун, — подметил Дазай. Доппо со всей силой хлопнул этой традкой, на которой большими буквами написано «理想», (примечания от Сои: с японского «идеалы». читается, как risō), а рядом было зачёркнуто «не», по столу, от чего некоторые посетители обратили внимание. — Это не просто записаная книжка, — поправил он. — Это — мои идеалы, руководство моей жизни! И тут не написанно «заиметь суицидального манька и курягу в коллеги»! — Да, куряга. Детектив куряга, попрошу! — Добавила с гордым видом Кана, а Куникида томно вздохнул, желая поберечь свои нервы. — И в моей статье расходов так же не написано «кормить всякое отродье отядзукэ на свои деньги», — не слушая Кану продолжил он. — Нгмг? — С полным ртом спросил Ацуши. — Сказал же, это работа! — Вновь взбесился Куникида, стуча по столу — профессиональная привычка. — Дазай, я и Кикучи работаем на военную полицию, истребляем диких животных! — Как, вашу мать, вы двое поддерживаете диалог? — Смотря на этот полу разговор, спросил Дазай. Ацуши окинулся на спинку стула, наконец чувствуя себя впервые сытым, благодаря судьбу за то что встретил добрых дяденек и тётеньку детективов. — Фью, я наелся! Теперь захочу отядзукэ только через лет десять! — Ацуши-кун, позволь мне кое-что спросить, — Кикучи казалась искренне обеспокоена. — Почему ты оказался на улице один? — Меня выставили из детского приюта, где я жил, и пошёл в Йокогаму без еды и денег. Думал, я умру! Ну, вы меня действительно выручили! От искренней и добродушной улыбки в любого человека ёкнуло бы сердечко, кроме аналитической машины Куникиды-сана. — Хм-м, так ты выпустился из детского дома? — Предположил Осаму. — Выпустился?! — Усмехнулся Ацуши. — Скорее меня выкинули! Смена руководства или сокращение, или что-то типа того. — Ужасные, бессердечные люди работают в этом приюте. На перевоспитание к Сатане их мало будет отправить! — Кикучи, мы не нанимались за просто так желеть несчастную молодёжь! — Куникида, это не просто несчастная молодёжь! Ацуши-кун мой без пяти минут сын! — Вы трое… чем именно занимаетесь? — Решил поинтересоваться Ацуши, тем самым переводя тему. — Ты хочешь знать? — Усмехнулся Дазай. Ацуши кивнул. — Мы — сыщики. — Тц! Мы вроде сыщиков, — поправил Куникида. — Но мы не ищем пропавших кошек и не расследуем супружеские измены. Наше поле деятельности — «дикие» дела. Ты слышал о «Вооружённом Детективном Агентстве»? — Душнила, — буркнула Кана. — Душнила — тот человек, который вызвает тоску и раздражение, — ответил Куникида. — Сейчас ты вызываешь у меня только тоску и раздражение. « «Вооружённом Детективном Агентстве»… звучит знакомо. Это группа детективов, которые специализируются на опасных делах, где полиция или армия бессильны. Они работают в сумерках — на границе между ночью и днём. Сотрудники этого агентства обладают наобными способностями и из называют «эсперы».» — Это перекладина кажется крепкой, наверное, — задумчиво произнёс Дазай, смотря в потолок. — Она способна выдержать вес человека? — НЕ ВЗДУМАЙ ПОВЕСИТСЯ В ЧАЙНОЙ, ГДЕ ТЫ В ПЕРВЫЙ РАЗ ПОЯВИЛСЯ! — Нет! Это называется шейно-висячая гигиена. Не знал? — Что? Гигиена прикладны? Вообще, Осаму часто наёб… дурит Доппо, говоря всякую чушь, в которую мало кто поверит, с очень серьёзным лицом, как у профессора. А простодушный Куникида верит и злится, когда узнаёт, что всё сказанное — ложь. — Т-так, какую работу вы должны сегодня выполнить? — Вновь спросил Ацуши. — Мы охотимся на тигра. — Охотитесь на тигра?! — Заметно забеспокоился Ацуши, что не ушло от зоркого Дазайского ока. — Тут объявился тигр-людоед, который буянит в пригороде. Он бегал вокруг склада, съел все запасы с полей… он творит, что ему вздумается. Хотя в округе его заметили недавно… После этих слов Накаджима сразу дал дёру. — Мне-мне пора уходить! Куникида мигом поймал мальца за шкирку, как кошка котёнка, от чего Ацуши только мог болтать ногами в воздухе. — Ты… ты что-то знаешь о «тигре-людоеде»? — ЭТО-ЭТО НЕ ВОЗМОЖНО! ВЫ С НИМ НЕ СПРАВИТЕСЬ! — Тише ты. Успокойся, — сказала Кана, кладя свою руку в перчатке на щёку Ацуши. — Всё хорошо. Тигра здесь нет. Можешь спокойно говорить. Давай, вдох… выдох… — Всё из-за меня! Он здесь, чтобы убить меня! Если он где-то здесь, я должен бежать! — Мы из поискового бюро. Не с такими чертями возились. А теперь, спокойно всё расскажи, — голос Кикучи ровный и убаюкивающий, отчего невольно успокаивовал. — Наш приют разрушил тигр… — понуро начал Накаджима. — Он буйствовал в полях и разрушил склад. Никто не погиб. Но наш бедный приют не смог с этим справиться, ведь пропала еда, которую мы должны были есть месяцами… — Ну, это было катастрофой, но… что ты имел ввиду под «он здесь, чтобы убить меня»? — Поинтересовался Куникида. — Этот тигр-людоед… — сквозь зубы сказал Ацуши, стукнув кулаком об стол. — Он мог спокойно жрать редьку с полей приюта, но он преследовал меня весь путь сюда! Я шёл от приюта, и когда я шатался у реки Цуруми… он даже в город зашёл, выслеживая меня! — Как это случилось? — Спросил Дазай. — У в голове помутнился голод и я не знал куда иду… я ушёл из приюта две недели назад, а его заметил у реки… четыре дня назад, — с запинаясь произнёс юнец. — Куникида, когда начали поступать жалобы о тигре? — Спросила Кана. — Если я правильно помню, жертвы нападения появлятся две недели назад, и у нас есть свидетель, который утверждает, что вител тигра у реки четыре дня назад. Дазай задумался, создавая впечатление умного человека, коим является. Осаму далеко не дурачок с улицы, это нечто другое — опасное и хитрое, хранящее в себе много тайн, которые никто и никогда не сможет разгадать. Дазай Осаму — человек загадка. У него нет ни прошлого, ни будущего. Он живёт здесь и сейчас — в настоящем и будет брать от жизни, то что захотел будь то ненужная вещь или собственная смерть — совсем не важно. Он может быть инфантильным, а может серьёзным. Его нельзя понять просто с помощью логики. Чтобы понять Дазая, нужно мыслить, как Дазай. Но никто даже и не понимает его мышление. — Ацуши-кун, ты сейчас свободен?! — У меня плохое предчувствие… — Для нас так удобно, что на тебя охотиться «тигр-людоед». Поможешь нам в нашей охоте на тигра? — Значит я приманкой буду! Кто на такое добровольно согласится?! Я-я-я не хочу! — Пока Ацуши отнекивался, Дазай начал писать что-то на бумаге, своим корявым почерком, который можно сравнить с детским. — Мы тебе заплатим. Куникида-кун и Кикучи-чан вернутся в агентство и отдадут это президенту, — он передал записку Кане. — Эй! Ты собираешься охотиться на тигра с ним вдвоём?! Прежде всего, мы должны расследовать все возможные версии! — Просто сделаете это. — К-к слову, — вновь взорвался в диалог Ацуши, — сколько вы мне заплатите? — Много, — ответила Кана. — Сойдёт? Подумав Ацуши ответил: «Вполне.»⋅•⋅⊰∙∘☽⋆☾∘∙⊱⋅•⋅
Юкичи долго смотрел на то, что ему «накалял» Дазай, то пытаясь понять смысл написаного. Кана же стояла около окна, выдыхая никотин на улицу, дабы не дымить в кабинете босса, но если честно, ей всё равно что подумают люди. Она не убийца, не наркоман, просто время от времени курит, что в этом плохого? Другие же пьют каждую пятницу, но они не алкаши, хотя алкоголь выветривается из организма только через два месяца. — То есть, он думает что этот парнишка — одарённый? — Спросил Фукудзава. — Да. Слишком много совпадений. Правда, Доппо в этом очень сильно сомневается. Они даже поспорили. Проигравший должен признать свою глупость. Хах. — А ты? — А я что? Время покажет. Гадать на кофейной гуще смысла нет. Но Дазая бы не назвали «Демоническим гением», не выделяясь он умом и находчивостью. — И то верно.⋅•⋅⊰∙∘☽⋆☾∘∙⊱⋅•⋅
Ночная Йокогама — самое прекрасное, что видел этот мир, даже не смотря на то что это время для псов Портовой Мафии. Куникида отложил ручку, понуро глядя в окно. Сегодня ему пришлось признать, то что он — идиот. Да ещё перед кем! Осаму. Он признал свою глупость перед самым первым идиотом агентства! — Кана, не стой над душой. И сколько раз говорил не курить в квартире?! — Много, — ответила Кикучи, которая стояла позади Куникида, в самом прямом смысле покуривая ему в спину. Она потушила сигарету об пепельницу на столе, оставив окурок там. Только в этих стенах они любовники. Только в этих стенах они могут не скрывать свои истинные чувства. В этих стенах они каждый день вновь шепчет «люблю». Их хрупкий мирок, их безмятежность только здесь, где нет лишних и любопытных глаз, которую норовят разрушить их покой. За этими стенами они не больше, чем коллеги, напарники, может, друзья иль знакомые, где нет ни единого намёка на чувства. Кана обняла его, всё также стоя позади, Куникиды, поцеловав своего возлюбленного в линию подбородка, а потом положила свою голову ему на плечо, вдыхая полюбившийся запах кофе. — Отчёты ты с собой не брал… что пишешь? — Она начала всматриваться в текст, где большими буквами написано «ИДЕАЛЬНАЯ ДЕВУШКА», а в последнем пункте было добавлено, (написано специально кривым почерком), «безбашенная». Кана ухмыльнулась. — Так вот чем я тебя зацепилась. — Именно этим. Так мы теперь с тобой родители? — Вспомнил он про «приёмного» ребёнка. — Нет, только я. Ты прости меня, но отец ты ужасный. Таблицу умножения в один годик не расскажет наизусть всё! Как спартанцы в реку бросишь! — Не такой я уж и ужасный. Тебя же я ещё не задушил. — А мог, — двузначно улыбнулась Кана, на что Доппо вопросительно посмотрел на неё. — Догадайся, — лисья улыбка обнажала небольшие клычки, от коих все плечи Куникиды обкусаны, напоминая о себе едва чувствующейся болью.