После смерти есть только жизнь

      Нестерпимый звон в ушах вместе с мучительной головной болью, что волнами накатывала на виски и затылок, грозили разорвать черепную коробку. Хонджун попробовал разлепить глаза, которые, казалось, всю ночь засыпали битым стеклом вперемешку с острым перцем. После пары неудачных попыток он наконец-то сумел это сделать; комната была погружена в темноту, но из-за неплотно примыкающих у самого карниза штор просачивался тусклый свет — значит, уже был день.       Воспоминания ночи водопадом обрушились на дезориентированного болью Хонджуна. Он попробовал осторожно повернуть голову вбок, но получил очередную волну мигрени. Простонав, он закрыл глаза, надеясь утихомирить подступившую тошноту.       — Сонхва, — пересохшее горло издало невнятный скрип, и Хонджун закашлялся. — Сонхва, ты тут?       Не получив ответа, он вновь открыл глаза и с усилием всё же повернул голову в сторону другой половины кровати. Сонхва лежал без движения, его лицо было какого-то землистого оттенка, признаков дыхания вообще не замечалось. Отсутствие чёрной широкой полосы на шее резало глаз, и накатывающее чувство тревоги перерастало в страх с каждой секундой, что Хонджун смотрел на чистую, абсолютно гладкую кожу без каких-либо следов повреждений. Паника сковывала, лишая разум возможности нормально функционировать, и только осознание того, что с Сонхва что-то явно не в порядке, придало сил. Хонджун сел на кровати, простонав сквозь зубы. Протянув руку, он коснулся пальцами совершенно холодной щеки, после попытавшись нащупать пульс на сонной артерии. Не сумев ничего понять, Хонджун приложил руку к груди, наконец-то ощутив едва различимый толчок, повторившийся спустя практически минуту. Ужас от непонимания происходящего начал застилать и без того не слишком ясный рассудок.       — Что же делать, что же… — забыв про собственное недомогание, Хонджун начал похлопывать Сонхва по щекам, в надежде привести его в чувство, но безрезультатно. Он вообще сомневался, что мероприятия по первой помощи могут быть полезны в этой ситуации.       — Я… — слабый голос Сонхва раздался непонятно откуда — Хонджуну даже почудилось, что в его голове. Он уставился на недвижимые губы, думая, что ему вообще показался этот неясный звук, но вскоре услышал снова. — Я не понимаю, что…что случилось?       В голосе Сонхва отчётливо различалось недоумение. Хонджун судорожно вздохнул — если бы он сам хоть что-то понимал.       — Не знаю, твой артефакт… Он…он просто пропал! Исчез, растворился, распался — его больше нет! И почему ты говоришь со мной мысленно, ты же клялся, что не умеешь?! — Хонджун чувствовал что-то похожее на подкрадывающуюся истерику. В памяти ясно всплыли слова Сонхва о том, что он понятия не имеет, что может произойти, если его артефакт будет снят или уничтожен. Вспоминал, как сам проверял его на прочность всем, что попадалось под руку, не оставляя совершенно никаких следов на поверхности.       — Что ты сделал, Хонджун?! Я же предупреждал, что последствия могут быть непоправимыми, ужасными! Зачем?! — голос Сонхва креп вместе с головной болью, нотки ярости озадачили Хонджуна, и он тоже повысил тон.       — Ничего! Ничего я не делал, да и как бы смог?! И почему ты вообще обвиняешь меня, я в происходящем понимаю ровно ничего и тоже хочу знать, что случилось и как привести тебя в сознание! — выкрикнув это, Хонджун резко перестал пытаться растормошить неподвижное тело, чем занимался во время диалога, и замер, опустив руки на колени. — Сонхва, почему я слышу тебя у себя в голове? Это ты можешь объяснить? — бесцветным голосом произнёс он, напрягаясь в ожидании ответа.       — Потому что я почему-то сейчас в твоём теле! — выкрик непривычно высоким голосом пронзил череп раскалённой молнией, отчего перед глазами заплясали вспышки света, а звон в ушах достиг невероятно высокой тональности. Хонджун почувствовал что-то горячее, стекающее по шее — проведя по коже рукой и посмотрев на неё, он с недоумением обнаружил на пальцах кровь.       — Так вернись в своё, — заторможенно произнёс Хонджун, тупо разглядывая красные мазки на ладони.       — Ты издеваешься?! Я не могу, не понимаю, почему, но не могу! Я пытаюсь сделать это с того самого момента, как осознал, что переместился. У меня нет ни единой мысли, такого не описано ни в одной книге и никто из Одарённых даже не заикался о подобном! — казалось, что Сонхва задыхается, пытаясь обуздать свои эмоции. Наверное, его бы трясло, будь он в своём теле, но находясь в чужом, он мог ощущать лишь свой жизненный поток, что сейчас был переплетён с жизненной энергией Хонджуна, постепенно замещая её.       Отчаяние в голосе Сонхва привело Хонджуна в чувство, и он стал озираться по сторонам, судорожно пытаясь сообразить, что делать. То, что в его теле оказался «некромант», как-то не слишком удивляло. Да, было очень странно осознавать наличие ещё одной личности в голове, но это не казалось чем-то пугающим. Раз он попал сюда, значит, сможет вернуться обратно — так рассуждал Хонджун, больше пытаясь успокоить себя такими мыслями, чем действительно в них веря.       — Нужно к Уёну, — пробормотал он, спуская ноги с кровати и медленно поднимаясь. Бросив взгляд на недвижимое тело Сонхва, Хонджун вздрогнул и отвёл взгляд. — А что делать с тобой?       — Спроси что полегче, — огрызнулся Сонхва, но через мгновение ответил более ровным тоном. — Моё тело живо, но что-то не пускает меня обратно.       — Ладно, подумаем об этом позже, — проговорив это, Хонджун поплёлся к окну, чтобы откинуть плотные шторы. На улице мело, но было довольно светло, что наводило на мысль о середине дня или позднем утре. Внезапно какое-то движение на периферии привлекло внимание Хонджуна, и он тут же переместил взгляд в ту сторону. Огромный полуразложившийся лось топтался на месте, временами судорожно вскидывая голову и роняя на снег ошмётки плоти. Хонджун поморщился, посмотрел в другую сторону и вскрикнул от испуга — среди деревьев тут и там виднелись фигуры очевидно мёртвых животных и даже пара человеческих трупов. Все они совершали какие-то отрывистые движения, кружа каждый на своём месте. Это смахивало на пресловутый зомби-апокалипсис, и Хонджун поспешил отойти вглубь комнаты, чтобы не видеть кошмарной картины, развернувшейся на улице.       — Что происходит? — дрожащим голосом спросил он, пытаясь прогнать из головы неприятные образы гниющей плоти. — Почему они все ожили?       — Не знаю, не знаю, не знаю! Наверно, когда пропал артефакт, произошёл выплеск моей силы и поднял всех, до кого смог дотянуться — у меня нет другого объяснения! — надрывный голос всегда иронично-весёлого и уверенного Сонхва бил по нервам сильнее самой страшной фобии.       — Всех? — Хонджуна передёрнуло от мысли, что сейчас по всей планете происходит восстание мертвецов.       — Сколько ещё раз повторить, что я не знаю? — рявкнул Сонхва. Ситуация совершенно неожиданно вышла из-под контроля, да он и помыслить не мог о чём-то подобном, будучи в полной уверенности, что его артефакт нерушим. Сонхва изо всех сил старался отмахнуться от мысли о причастности Хонджуна к этому событию, напоминая себе, что и Уён, и Буся не чувствовали в нём чего-то враждебного или связанного с какими-либо силами. Но тот факт, что произошедшее напрямую относится именно к этому человеку, убеждало в обратном. — Я не могу не думать, что это твоя вина, я зол и просто в ужасе, я растерян так, как никогда в своей бесконечно долгой жизни, и я действительно не знаю, как всё исправить.       Затихнув на какой-то отчаянной ноте, Сонхва старался успокоиться. Сейчас лучшим помощником будет холодный разум, а не паника, поэтому стоило потрудиться — от этого зависели их жизни. И если про себя Сонхва знал, что просто перейдёт в другую форму существования и через некоторое время снова воплотится в своей материальной форме, то Хонджуна, как и любую смертную сущность, ждало обычное рассеивание энергии в Межмирье.       — Но кто-то же должен знать? Хоть что-то? — голос Хонджуна дрожал, как и он сам, что было совершенно неудивительно. Неопределённость и в обычной жизни всегда давила на него, заставляя чувствовать собственное бессилие и уязвимость, а уж неизвестность в мире существ с какими-то сверхъестественными способностями сковывала ледяными цепями ужаса.       — Ты прав насчёт Уёна. Может, сам он ничем не поможет, но у него есть, к кому обратиться за советом, — уставший бесцветный голос прошелестел в голове, обдавая словно могильным затхлым холодом. — И нужно взять с собой несколько книг, которые я так и не успел прочитать.       — Нашёл время об этом переживать, — вспышка злости озарила сознание Хонджуна.       — Придурок, там может быть нужная информация! Тебе придётся меня слушать, если хочешь вернуться к прежней жизни. Так что поторопись — кажется, времени у нас мало.       — Что ты хочешь этим сказать? — тут же остыл Хонджун, хоть и задетый нелестным обращением — раньше он никогда не замечал такого за Сонхва.       — Лишь то, что мой жизненный поток гораздо сильнее твоего. И когда он его заместит — вопрос скорее дней, чем недель.       — Чудесно, — язвительностью в тоне Хонджуна можно было прожечь дыру в земной коре. Перспектива распрощаться с жизнью разозлила его не на шутку — да и кто бы остался спокойным от такой новости? Едва он успел привыкнуть к новым реалиям мира, как оказался приговорённым им к уничтожению. Хонджун понимал, что ещё не осознал в полной мере свою ситуацию, не уложил в голове то, что его жизнь болталась на тоненькой ниточке, волокна которой стремительно разъезжались. Но медлить было нельзя.       Встрепенувшись словно после выхода из воды, Хонджун забегал глазами по комнате — стоило собраться как можно скорее, взяв только самое необходимое. Быстро одевшись, он схватил, к счастью, полностью заряженный телефон, зарядку сунул в карман. Рюкзак валялся где-то в прихожей — документы и ключи от дома всегда лежали в нём, как и бумажник с картами и наличкой.       — Мой телефоне тоже бери, — сухо раздалось в голове, к чему Хонджун уже начинал привыкать. — И тело — я не знаю, что будет, если я отдалюсь от него.       — Какая же абсурдная ситуация, а, — простонал Хонджун, откидывая одеяло и радуясь привычке Сонхва лежать в кровати в футболке и штанах.       Кое-как приведя тело в сидячее положение, Хонджун понял, что задача очень непроста — конечности были словно одеревеневшие, практически не сгибались, а ещё были жутко холодными, напоминая мясо, вытащенное из морозилки.       — Ты уж извини, но придётся без нежностей, — пробормотал Хонджун голосом, в котором не было ни малейшей вины или сожаления.       Схватив Сонхва за руки, он стащил его с кровати, поморщившись от глухого стука, отдавшегося новой волной боли в голове. К счастью, кровь из уха прекратила течь, но об этом напоминала неприятная липкая корка на мочке и шее.       — А если бы я так с тобой обращался?! — возмутился Сонхва.       Неожиданно по телу Хонджуна от макушки до пяток прошёлся какой-то непонятный импульс, похожий на мягкое прохладное покалывание, и тут же он ощутил, что Сонхва совершенно не тяжелее кошки. От неожиданности он оступился, но удержал равновесие, выпустив свою ношу из рук.       — А сразу так не мог сделать? — полюбопытствовал Хонджун, теперь уже с лёгкостью поднимая Сонхва на руки и шагая с ним в гостиную.       — А я не знал, что получится. Но не обольщайся — как только дотащишь меня до машины, прекращу воздействие. Мы не знаем, как это скажется на тебе.       — Ладно, понял, — Хонджун уложил тело на диван и тут же помчался за рюкзаком, по пути заметив что-то тёмное под креслом у окна. Наклонившись, он увидел, что это Буся — мышь лежала не двигаясь. Бросившись к мохнатому тельцу, Хонджун понял, что зверёк дышит, а в приоткрытых глазах виднеется слабый фиолетовый огонёк. — Маленькость, ты жива! — прижав на мгновение к груди мышь, Хонджун улыбнулся. Вспомнив, что у него где-то была небольшая сумка-перевязь, он побежал обратно в спальню, не обращая внимания на недовольное ворчание Сонхва. Впрочем, тот делал это скорее от нервов — в первый момент он забыл о Бусе, и теперь его накрыло чувство вины пополам с невероятным облегчением.       Найдя нужную вещь, Хонджун закрепил сумку в удобном положении на поясе и аккуратно уложил туда мышь, погладив между ушами. Вернувшись в гостиную, он вспомнил про рюкзак и книги, наконец-то забирая сумку с пуфика у двери.       — Какие брать? — Хонджун окинул взглядом бесконечные ряды корешков, надеясь, что Сонхва точно помнит, где лежат нужные экземпляры.       — Те, что на столе. Нужно быстрее, я чувствую, как мертвецы стягиваются к дому, — нервозность в голосе подстегнула Хонджуна, и он, не особо заботясь о сохранности древних фолиантов, скидал их в рюкзак, сразу же надевая его на плечи — Всё, поехали.       Кивнув, Хонджун быстро накинул верхнюю одежду и натянул обувь, чуть подумал и снова направился в спальню, хватая с кресла шерстяной плед, чтобы укрыть тело Сонхва в машине. Конечно же он не замёрзнет, но к чему привлекать лишнее внимание любопытных персон?       С прежней лёгкостью подняв тело на руки, Хонджун выбежал из дома, радуясь тому, что погода в последние дни стояла не слишком морозная — значит, не придётся долго прогревать машину, а снег свалится сам во время движения. Уместив Сонхва на заднем сиденьи и укрыв его по шею пледом, он завёл двигатель и вернулся к двери, чтобы запереть замок. Выруливший из-за угла кабан, от которого остался практически скелет, заставил Хонджуна выронить ключи от неожиданности. Не сводя глаз с отвратительно выглядящего существа, он медленно поднялся за брелоком и так же медленно разогнулся, спиной отходя к машине. Фиолетовые провалы глазниц следили за каждым его движением. Неожиданно все трупы, находящиеся в прямой видимости, одновременно повернулись к Хонджуну и начали медленно двигаться в его сторону.       — Что происходит? — прошептал Хонджун, икнув от ужаса.       — Я чувствую в них крохотные частицы моей жизненной энергии, — так же тихо ответил Сонхва. — Наверно, она пытается вернуться, но…твоё тело не сможет принять больше, оно просто сгорит.       — Ясно, — Хонджун снова икнул и пулей влетел на водительское кресло, тут же блокируя двери. Даже не озаботившись настройкой хотя бы зеркал заднего вида, он переключил передачу и резко вжал педаль газа в пол. Машина пробуксовала на месте, но двинулась вперёд, вырвав колёса из снежного плена. Дорога белой лентой мелькала между деревьями, за которыми в надвигающихся сумерках виднелось копошение грязных истлевших фигур. Стиснув зубы до боли в челюсти, Хонджун выжимал из машины максимум, чтобы как можно скорее добраться до нужного места. Сейчас надежда оставалась только на Уёна, и Сонхва впервые в своей жизни неистово молился.