В лесу , где мерцают светлячки.

После событий, произошедших в Сумеру, Скарамучча никак не мог найти себе места в бесконечно зеленых лесах и бесконечно наполненного запахом свежих листьев воздуха. Его инадзумской душе категорически не хватало витающего в воздухе запаха озона и свеже-приближающейся грозы. Каждый вечер, когда Странник оставался один, мысли словно рой назойливых мух заполняли итак гудящую от прошедшего дня голову. В голове невольно всплывали нежные касания рук, светлые волосы и выбивающаяся из общей картины ярко-алая прядь. Уже пошла третья неделя разлуки. Первое время, Странник заваливался в кровать, думая что совсем скоро другая половина кровати привычно провалится, пока талию обхватит горячая и нежная рука, а Скарамучча шутливо ударит парня пяткой в ногу, морщясь от щекотки. Первое время он подскакивал с кровати в середине глубокой ночи, стирая обжигающие слезы с щек своими холодными руками, заместо чужих рук. Во снах он приходил, говорил обидные слова и обещал, что никто, никогда, снова не полюбит никому ненужного Странника, которого бросила собственная мать. После сон перетекал в горящую хижину. Каждый раз, не успевая досмотреть сон, Странник подскакивал с кровати, в поисках спасительного тепла рядом. Со временем получилось заставить себя забыть. Или он пытался убедить в этом самого себя? Однажды, заваливаясь темным вечером на помятую кровать в домике на окраине Гандхарвы, который ему любезно выделила Нахида, в мыслях промелькнула навязчивая идея вернуться в Инадзуму. Ничего его больше не держало в Сумеру, кроме неофициального долга Нахиде, который висел тяжелым грузом на уставших, худых плечах. Как же его не хватало рядом. Так больше не могло продолжаться, завтра же отправляюсь домой.

***

Инадзума встретила громом и проливным дождем. Кончики пальцев неприятно щипало током, от невольно нахлынувших эмоций. В нос забивается наэлектризованный воздух, а разум, впервые за прошедший месяц, расслабляется. Озон выбивает из головы ненужные мысли и Скарамучча наконец-то чувствует себя дома. Он позволяет себе остановится в старой хижине на окраине города Инадзумы. Дом оказывается довольно уютным. В углу стоит двуспальная кровать, у окна красуется письменный стол, на котором красуется чистое новое перо и свежая баночка чернил. К счастью, Странник собирался на легке, так как места для расположения вещей было не особо много. Окраина города оказалась приятно тихой, и парень позволил себе с чувством выдохнуть. Оставив все вещи в доме, Скарамучча вышел из хижины, аккуратно закрывая слабую ветхую дверь на защелку. В нос ударил дико родной запах грозы и молний, а на лице непроизвольно вылезла улыбка. Пройдясь чуть вперед по улице, прохожие подозрительно сторонились его. От тела молодого на вид парня исходила невообразимая сила. Вокруг него будто бы вились маленькие заветки молний, сплетаясь с чем-то родным внутри него. Странник усмехнулся, чувствуя превосходство. Все таки, божественность не отнять. Совершенно случайно, до ушей Странника долетел разговор двух рабочих. — Слышал о том, что происходит в лесе Тиндзю? — более высокий рабочий закинул последний ящик пищевой продукции в тележку, заинтересованно поворачиваясь к напарнику. -Да, о нем столько легенд ходит, все и запомнить трудно будет, — Ответил ему низенький и пухлый дядька с усами. — Нет же, слушай. Совсем недавно там… Госпожа Яэ Мико наконец нашла свободную минутку чтобы прогуляться и развеять мысли. С хитрой улыбкой, сегодняшний ее выбор пал на загадочный лес Тиндзю, сплетни о котором гуляют уже вторую неделю по Инадзуме, приводя некоторых жителей в страх, а некоторых в интерес. Растворившись в всполохах электро элемента, кицуне оказалась на входе в загадочный лес, окруженный фиолетовым светом. Мягкой походкой истинной лисицы она двинулась по каменной дорожке, проходя через раскинувшиеся огромные красные врата. Всюду мерцали светлячки, воздух был наполнен элементом электро и всполохи крошечных молний особенно украшали загадочный лес. Оглядывая местность аметистовыми, хитро прищуренными глазами, взгляд лисы зацепился за промелькнувшее между камнями пятно красного-белого цвета. Хвост ее забавно встрепенулся, а хитрая улыбка расцвела на ярко накрашенных губах. — Выходи, самурай, — В лесной глуши раздался нежно-смеющийся женский голос.- Не обижу. — Великая кицунэ храма Наруками? — женщина резко обернулась на звук мягкого, практически кошачьего приземления позади себя. — Какая честь встретится с вами лично. — Для меня такая же великая честь встретится с единственным наследником клана Каэдэхара. — Кицунэ распустила алые губы в коварной улыбке. — Не считаю обмен любезностями тем, на что мне стоит тратить свое время. — отчеканил довольно грубо самурай, — Прошу меня простить, но я вынужден откланяться. — Что ты, самурай, — лисица рассмеялась, — Тебе разве не интересно, где он? — Откуда ты знаешь? -глаза цвета кровавого рубина прищурились, — где он? -Расслабься, самурай, он в порядке, -хитро прошептала лисица, — По доставленной мне информации, его спасла Богиня мудрости и действующий на данное время архонт Сумеру — Нахида, но и без нашей путешественницы не обошлось, — со стороны самурая послышался облегченный выдох. — Знал ли ты, какие слухи ходят последнюю неделю о лесе Тиндзю? — перескочила с темы лиса, а Кадзуха вопросительно поднял аккуратную бровь, пытаясь разгадать ее намерения. -Недавно, на городу начала гулять легенда среди инадзумского народа… О двух парнях, разлученных разъяренной судьбой. — Лисица сделала паузу, рассматривая задумчивое лицо Кадзухи с неподдельным интересом. — Одного из них мучали бессоные ночи, в которых к нему приходил его возлюбленный. А другой же… — женщина повернулась к нему лицом, натягивая маску серьезности. — Другой же? — Не выдержал молчания Кадзуха. Лисица рассмеялась. — Другой же искал его днями и ночами в полном загадок лесу Инадзумы… — На что ты намекаешь, кицунэ? — нахмурил брови Кадзуха. — Он в Инадзуме, Кадзуха Каэдэхара, -рассмеялась ему в лицо лисица, наблюдая как исчезает красное пятно в густом лесу. Идеальный сюжет для нового романа, это должно стать популярным. Лисица махнула фиолетовым хвостом, оставляя после себя наполненный электро частицами воздух. — Так и чего страшного то в этом? — Не понял рассказа друга низковатый усатый дядька. — Суть в том, что любой, кто зайдет в этот лес и не окажется тем, кого ищет второй парень, будет им же и убит. — Что-то я не очень в это верю, — возмутился дядька, — Разве не нашелся никто сильнее его? — Вот этого я сказать не могу… Говорят, что им движет любовь, а это — самое сильное проклятие. Скарамучча нахмурил брови и вспышкой электро оказался около своего дома в хижине. Собирав мысли воедино, и проревев битый час, к вечеру он был готов направится в лес Тиндзю чтобы найти ответы на свои вопросы. Лес встретил старого друга шумом крон бесконечно высоких деревьев и интимной атмосферой близ находящегося храма. Скарамучча ощущает, как непривычно начинают трястись руки. Последний раз он был здесь еще в детстве, куда Райден Эи отправляла его прогуляться под надзором Яэ Мико. — Тетя Яэ! -раздается звонкий детский голос, и женщина, мягко улыбаясь, оборачивается к божественному дитя. — А почему мама никогда не ходит с нами? — Ох, дитя… Мама пока-что занята. — А когда мама освободится? — не унимался ребенок. — Не могу сказать, я ведь и сама не знаю, последний раз я видела ее перед тем, как она погрузилась в царство Эвтюмии… Странник обхватывает себя руками как ребенок, надеясь, что это унизительное действие не увидит никто кроме таинственной статуи, находящейся в конце каменной тропинки. Подозрительно тихо, совершенно никого нет. Странник оглядывается по сторонам, и в нос резко бьет запах клена и летнего ветра с примесью морской соли. Колени непроизвольно начинают подкашиваться, а руки начинает невыносимо сильно треморить. Скарамучча начинает остервенело осматриваться вокруг, пятясь к выходу, пока не начинает позорно бежать. Догадки начинают одна за одной сбываться, что непривычно выбивает парня из колеи. Родной запах начинает ощущаться все ближе и приходится ускорить бег. Каменная тропинка как на зло начинает казаться бесконечно длинной. Вдруг Странника будто оглушило и он резко останавливается, стараясь удержать равновесие и не врезаться в будто из-под земли появившегося парня перед собой. Родные рубиново-алые глаза смотрят с небольшой усмешкой и бесконечной нежностью. Скарамучча чувствует как сердце падает в пятки, а по щеке предательски начинает бежать одинокая слеза. Он привычно тянется рукой чтобы стереть ее, но его опережает чужая теплая рука. Странник застывает как камень, пока его рука нежно поглаживает щеку, стирая предательски бегущие слезы. — Ну что ты, расстроился? — его голос такой нежный, словно гуляющий теплый ветер. — Не трогай меня! — Странник резко отстраняется, натягивая маску злости и обиды, и словно не было никакого мгновения и проявления слабости к парню напротив. В ответ на его колючий взгляд, Кадзуха нежно улыбается. — Обиделся, куколка? — его голос такой глубокий, а взгляд такой бесконечно кровавый, что у Скарамуччи все мысли словно из головы ветром сдуло, и он уверен что Кадзуха точно приложил к этому руку. — Не называй меня так. — а Странник словно иголками обклеился и все никак не хочет позволить своему парню приблизится. — Ну что ты? — Кадзуха делает шаг ближе, а Странник делает шаг назад. — Помнится мне, раньше тебе так нравилось когда я тебя так назы… —Закройся, Кадзуха! Пока я не помог тебе в этом. — по воздуху поползли молнии, угрожая. — Прости, Куникудзуши. —парень не стал сокращать дистанцию, давая Скарамуче прожить свои эмоции обиды. —Ты меня бросил. Одного, там, в Сумеру…—тихо начал Странник. — Родной, я не знал как найти тебя… Мне словно бы стерли все воспоминания о тебе, а грудь заполонила только бесконечная нежность… Она привела меня сюда. Тут пахнет тобой. А на глазах у Куникудзуши снова появились непролитые слезы, блестящие в темноте ночи. —Я тебя никогда не оставлю. — Кадзуха мягко и осторожно схватил парня за локоть, притягивая к себе. А одежда тут же намокла в районе груди, а тело рядом истерично всхлипывало. — Я всегда буду рядом, куколка. Скарамучча практически невесомо стукнул ослабевшей рукой в грудь своего парня, обхватывает его за шею руками и прижимает невозможно-невозможно близко, невесомо ощущая как теплые руки обхватили его за талию. — Тебе надо больше кушать, совсем исхудал, —Кадзуха специально щекотно провёл пальцами по ребрам, — Ну и судя по всему, за время нашей разлуки ты совсем не вырос… —Кадзуха усмехнулся от слабого и шутливого толчка в плечо. — Кадзуха! И лишь сверкнули в ночи ярко фиолетовые глаза кицуне.