Каменный вирус

Штаб Ордо Фавониус. Лаборатория Альбедо

      Сахароза суетливо бегала по помещению с пробиркой, в которой находился небольшой камешек. В это время Альбедо стоял у доски, писал некие формулы и, изредка снимая очки и тяжело вздыхая, разглядывал суетливую помощницу. Однако, в какой-то момент мужчина остановил ассистентку и, чуть тряхнув за плечи, взглянул прямо ей в глаза. — Сахароза, пожалуйста, просто присядь и не суетись. Паника не приведёт к хорошему результату, нам нужна собранность и трезвый ум. — прошептал Альбедо, чувствуя дрожь, исходящую от тела помощницы. — Н-но господин Аль… — Я попросил прекратить. Просто присядь и успокойся. А лучше поспи, ты уже третий день без сна. Твой организм постепенно умирает от такого режима.       Не слушая дальнейшие пререкания, Альбедо усадил Сахарозу в кресло и, накрыв пледом, дал ей снотворное, после чего, снова посадив очки на переносицу, опёрся руками на стол, чуть покачиваясь. По Тэйвату распространялась неизвестная зараза, превращающая любые формы жизни в камень. Но ни учёные из Сумеру, ни изобретатели Фонтейна, ни сам великий алхимик Ордо Фавониус не знал природу данного явления и решения проблемы. — Уже погибло столько народа, а мы ничего не можем сделать. Не может же всё закончиться вот.....так…       Перед глазами всё плыло. Формулы с доски превращались в одно сплошное чёрное пятно, а мир вокруг кружился от недосыпа. Ведь Альбедо спал даже куда меньше, чем Сахароза. Как бы он не утверждал, что отдых ему не нужен, без перерыва было не обойтись, поэтому, сев на пол, мужчина положил голову на колени ассистентки и уснул. На утро он проснулся от того, что кто-то громко кашлял. Алхимик поднял голову, и глаза его округлились. Сахароза сидела в кресле, а в руке у неё было три окровавленных камушка, каждый размером с ноготок. Девушку всю трясло, а на глазах выступили слёзы. Мужчина непроизвольно сжал её руки и, встав с колен, приблизился к ней. — Мистер Альбедо… Я… — Сахароза, прекрати паниковать. Я придумаю… я всё придумаю. Тебе нужен отдых. Не утруждайся и Незамедлительно иди домой. Это приказ, не просьба. Приказы не оспоримы, ты помнишь. — В глазах Альбедо впервые сверкнуло переживание, хотя внешне он выглядел спокойным.       Сахароза не стала спорить и, выпустив из дрожащих рук камни, медленно вышла из кабинета. Как только комната опустела, учёный собрал то, что обронила девушка и, сложив в колбу, до самого вечера проводил различные манипуляции с помощью алхимических средств. Ни травы, ни сильнейшие кислоты, ни щелочи, ничто не дало реакцию с данными образцами. Тогда, попытав удачу ещё пару раз и не получив никакого результата, Альбедо с тяжёлым вздохом достал чистый лист и написал письмо, последней фразой которого было «Результатов нет. Способа лечения, теоретически и практически, не существует.» Дописав и поставив печать, он запечатал конверт и отправил в Сумеру сразу же, а сам, вернувшись в лабораторию, сел в кресло и взглянул в окно, где была видна ночная безоблачная погода. Казалось бы, так спокойно, но сейчас это спокойствие стало предвестником беды. — Развитие болезни проходит трое суток. На первые сутки окаменевают органы среднего порядка важности и кожные покровы на менее подвижных участках. Вторые сутки идёт окаменение связок, мышц и органов пищеварения и выделения. На третий — кровеносная система, дыхательная система и нервная система с мозгом…       С такими мыслями Альбедо медленно поплёлся в сторону дома Сахарозы. Постучавшись четыре раза: два подряд, перерыв и снова два подряд — из дома донеслись тяжёлые шаги, после чего на пороге показалась девушка, полностью замотанная в закрытую одежду: водолазка, перчатки, на лице маска, длинная юбка в пол и накидка с капюшоном, который закрывал уши. — Мистер Альбедо? Почему вы пришли сюда? Уже почти рассвет, а вы, похоже, снова не спали… Я знаю, что я подхватила вирус......Вы нашли лекарство?        Девушка смотрела на него с такой надеждой, что у Альбедо появился ком в горле от негативных эмоций. Он же не мог сказать что-то около «Эта болезнь неизлечима, а ты умрёшь уже через двое суток, причём двигаться уже через день не сможешь», потому молчал. -.............Да, я… я нашёл решение. Но сначала, пожалуйста, выполни мою просьбу… Проведи весь этот день со мной. На прогулке. Я хочу посмотреть ещё раз на самые живописные места Мондштадта с тобой. — он солгал.       Сахароза, услышав слова Альбедо, буквально засветилась от счастья, после чего, буквально на минуту закрывшись в доме, вышла в своём привычном наряде с ярчайшей улыбкой на лице. После этого, они поспешили на Драконий Хребет, где в лагере учёного взяли краски, кисточки и холсты с мольбертом. Уже был рассвет, так что, чтобы успеть до заката, Альбедо с Сахарозой уже сейчас выдвинулись в сторону Утёса Звездолова. По дороге они активно разговаривали обо всём: о погоде, о встречающихся на их пути животных и растениях, о видах, о статуе Архонта, возле которой они остановились, о еде, которую купили в лагере возле Драконьего Хребта. И вот, к вечеру они всё же пришли к конечной точке. Альбедо сорвал букет Сесилий и, распустив волосы Сахарозы, заправил один цветок в её волосах, а оставшийся букет подарил самой девушке, после чего начал рисовать такую нежную леди с яркой улыбкой на фоне заката и с цветами в руках…       Солнце зашло. Альбедо закончил свой шедевр и, взглянув на Сахарозу, лишь грустно улыбнулся. Девушка застыла. Навсегда. Окаменела со слезами боли на глазах и закрытыми глазами. Волосы уже не развевались на ветру. Сесилии стали того же мёртвого серого цвета, какого сейчас была и обладательница этого недавно нежного букета. Глаза и улыбка навечно счастливы, но одновременно наполнены болью. Альбедо медленно подошёл к Сахарозе и провёл по её ещё тёплому лицу рукой, пытаясь стереть слёзы, которые остались лишь белой солью на её щеках. — Прости меня, Сахароза… Я солгал. Но солгал лишь для твоего счастья. Знаю, ты хотела прожить долгую жизнь и спасти множество жизней, но лекарство… его нет. Как и нет никакого решения данной проблемы… Все обречены на такую гибель. А я не хотел видеть тебя в твои последние дни увядающим цветком. Пойми меня, пожалуйста. Я знаю, ты меня понимаешь, твоё сердце всё ещё бьётся, а мозг исправно функционирует. И ты… ты можешь ещё почувствовать моё тепло. Ты мне за наши года совместной работы стала очень близкой подругой…       Альбедо нежно приобнял Сахарозу. Внутри ещё билось сердце. Её тёплое нежное сердце. Он знал, что сейчас мог сделать ей ещё больнее словами о лжи, но тем не менее слишком долго лгать близкому человеку тоже не мог. Эта боль буквально убивала его изнутри… Мужчина закашлялся. Быстро расстегнув рубашку, обнаружил на себе несколько серых пятен. Горькая улыбка на лице. — Сахароза, надеюсь, что в следующей жизни ветер будет благосклонен к нам, и мы увидимся в следующей жизни ещё раз. Спасибо…       Альбедо снова застегнул рубашку и, сев в ногах у Сахарозы, прикрыл глаза, оперевшись головой на её колено.       Через несколько дней один неизвестный бард нашёл на Утёсе Звездолова красивую статую нежной девушки с счастьем на лице и прекрасного парня, мимика которого указывала на смирение и спокойное ожидание конца без малейшей тени страха. Кругом в трёх метрах от них была поляна с окаменевшими Сесилиями. В тот день ветер разнёс красивую лирическую песню скорби по всему Мондштадту, а также горожане стали свидетелями дождя из лепестков белоснежных и нежнейших цветов Сесилии.