Слабость с обеих сторон — такова, как известно, особенность всех ссор. — Вольтер.
***
Причина спора была уже утеряна в словесном потоке, урагане обвинений. Он зажёгся как спичка, мгновенно, ярко и очень быстро разгорался. Как два врага они стояли друг напротив друга. Друзья. Даже вечно молчаливый бармен стал в десятки раз жарче, его слова едкие выжигали в душе смоляные дыры, охватывая нежную плоть пламенем злости. Элементаль огня в гневе — страшная вещь. Самая горячая, самая страстная эмоция на которую они способны, а разрушительные силы пламени известны всем и каждому. Громкое потрескивание кусало воздух, запах лесного пожара забивался во внутрь, чёрный дым оседал сажей под ребрами, подбираясь ближе к душе. Флегматичный скелет так же не отставал, хотя держал себя в руках намного лучше своего горячего друга. Под тяжестью его взгляда по спине пробегали мурашки, на коих восседали грехи, ломая позвоночник под собой. Даже огонь мог почувствовать жуткий холодок под покровом лавы. Может, они и могли прекратить спор, подождать, выдохнуть и поговорить спокойно, но каждый был упрямее другого. После нескольких минут гнетущей тишины, вспышка обжигающего света придала ссоре более красные и глубокие оттенки. Гриллби сделал шаг вперёд. Санс остался на месте, также не желая отступать или уступать приятелю. Тяжёлый звон между ними не утих, и этот молчаливый спор всё повышал градус меж них — воздух стал плотным, как масло обволакивая беспокойные души. Дышать стало сложнее, огонь стремительно поглощал кислород, в горле стало сухо, но оба немигающим взглядом всё так же смотрели друг на друга. Вся ситуация бесила и выводила из себя. Холодный лёд апатии неумолимо таял, превращаясь в кипящую жидкость, обжигая внутренности. Но криолит в глазах не растопить даже в плавильной печи, он стойко цеплялся за любой изъян подрагивающих языков пламени. — Остынь, я ничего тебе не обязан объяснять или рассказывать. Просто прекрати этот цирк, мне абсолютно не до этого. — В неподъёмной монотонности голоса сквозило раздражение, пока суженные зрачки чётко смотрели на свою цель, как хищник на охоте. Одной, одной единственной капли горючего керосина хватит, чтобы устроить страшную катастрофу. Тогда внутренний огонь вырвало со всеми страстями наружу, подгоняемый ядовитой смесью паров и угарного газа. Как Везувий, обрушившийся на Помпею в тот роковой день. Гриллби совершил первый, резкий ход и большую ошибку, быстро взяв Санса за запястье. Языки пламени яростно прожигали в ткани дыры, концентрируя свой разрушительный слепой гнев на девственные кости, оскверняя, очерняя их угольной пылью. Подлая атака в самый неожиданный момент. Он бы никогда так просто не потерял бдительности, но был уверен, что его близкий друг никогда не сможет ему навредить. Хрупкие косточки податливы под сильной рукой элементаля. Послышался тихий скрип сустава. Дзынь. Грубый запах разряженного электричества заполнил пространство, где с голубыми частицами растворился скелет, телепортировавшись назад на пару метров. Остатки выброшенной магии стали собираться в синеватые сгустки сокращающийся слизи. Не успев приобрести стабильную форму, они с тихим хлопком исчезают. Лишь пару капель упало с дрожащих пальцев, пару капель чистой магии, коей не дали сформироваться во что-то полноценное. Обугленная ткань неприятно жалила, выглядя при этом жалко с погоревшими нитями и тлеющими угольками, истощающими слабое мерцание потухшего огня. Ожог был локальным, пожар не распространился на весь рукав. И, вот чёрт, придётся покупать новые перчатки, потому что даже будучи чёрными, сажа явно выделялась на их фоне, так ещё и края загнулись и «слиплись». Повезло хоть, что любимая куртка была в стирке, по настоянию брата. Может это не такое уж и бесполезное занятие. Полупотухшие, расплывчатые зрачки судорожно мелькали по сторонам, осматривая открывшеюся картину: элементаль, впечатанный в стену изменённым притяжением, ошеломлённо смотрел на скелета перед ним. Его огонь притих, а сам он стал бледно-жёлтого, болезненного оттенка. Языки пламени на голове грустно затухали и ложились, как ранний туман над рекой. Монстр медленно встал, выставляя руки в мирном жесте. Тело инстинктивно среагировало, напрягаясь, готовясь к последующей атаке. На лице Санса не осталось того пустого безразличия, теперь в его глазах была нечитаемая эмоция. Ядерная смесь возбуждённой, зашуганной магии и разочарования. Он как зверь, пойманный в ловушку опасным охотником. В недрах души загорелась взращённая с малых лет установка — беги. Сил на телепортацию вполне хватает. Возможно, из-за стресса это будет немного опасно, но жизнь дороже, верно? Помотав головой, Санс отмёл эту мысль подальше. Не сейчас. Перед ним не враг, не охотник, а его друг. Друг, напавший на него. Гриллби осторожно ступал, стараясь двигаться плавнее, дабы сделать свои действия максимально предсказуемыми, не вызывая неожиданностей. Вскоре он смог добраться до меньшего монстра, презрение в его глазах ломало внутренности, осколки которых царапали и скребли горячую душу. Смотря на Санса сверху вниз он выглядел устрашающим, большим и пылким, хотя внутри себя чувствовал затухающим фитильком. В обычных условиях, простой огонь не мог бы навредить скелету, да, кость немного закоптилась бы, лёгким слоем бы лёг чёрный, но сейчас… Сейчас это полноценный, болючий, настоящий ожог, покалывающий внутри трубчатого вещества. В этом и была особенность магического огня — он был в разы опаснее. Смоль на запястье не только щипала, но и резала глаз. Избавиться от этого, конечно, намного легче, и это намного лучше чем любые другие видимые отметины. Это совсем не как синяки, что остаются проигрышной маркой на повреждённой кости, как назло выделяясь среди натурального молочного цвета своим иссиня-чёрным, затем жёлто-зелёным пятном. — .........сильно больно.....? — тихий, хриплый голос больше похож на мягкое шипение углей. Медикаментозный запах зелёной магии разлился по воздуху незримой дымкой. Лишь слабые, зеленоватые ленты аккуратно окутали повреждённое запястье. Во рту появляется кисловато-солоноватый привкус, когда судорожным вздохом монстр-скелет выдыхает через нос. По телу прошла приятная дрожь, пульсирующая от руки. Спокойное пламя элементаля приятно лизало кость, согревая её. Ладонь, наконец, немного расслабилась, и пальцы разогнулись, на что Гриллби посмотрел с ещё большим сожалением. — Терпимо, — спустя минуту тягостного молчания ответил Санс, не зная, что чувствовать. Он зол? Нет. Он так просто закроет на это глаза? Тоже нет. Он не позволит никому плохо с собой обращаться. Один раз ударил — ударит и в будущем. Опыт с Гастером ему это наглядно показал. Нет уж, он не вернётся в это болото снова! Хотя Гриллби не Гастер, верно? Всё равно нужно быть начеку, никогда не терять бдительность. Но смотря как элементаль поник, будто его водой окатили, захотелось утешить его. Но это было бы неправильно. …или правильно? Как же это сложно. Из раздумий вывело движение огня, на что тело мгновенно среагировало — рука вновь напряглась. Слегка придерживая ладонь, Гриллби плавно поднёс её к своему лицу; затем, едва касаясь, прильнул к дрожащим, тонким костяшкам пальцев, обдавая их мертвецкий холод нежным теплом. Слабое голубое свечение тронуло скулы скелета. Он всегда был уязвим к подобным мелочам. Почему-то стало жарче, и это не из-за полыхающего монстра рядом. И Гриллби по-прежнему приклоняется на одном колене перед ним, эта мысль заставляет румянец быть более очевидным, и магия всё приливала к смущённому лицу. Кроме этих кротких моментов любовных прикосновений, Гриллби не позволял себе зайти хоть чуточку дальше. Не сейчас. Как же всё это странно, ново и.страшно. Они прежде никогда не ссорились по-настоящему, а тут такая драма, такая истерика! Как же это изматывает хрупкий, треснутый рассудок. Хотелось просто оказаться дома. Хотелось лечь на пружинистый матрац и, не снимая прожжённой куртки, лежать до отключки. Дрейфовать в безумном потоке тысяч мыслей, тратя последние силы, кажется лучшей участью чем сейчас стоять со стыдом и смятением. Оба чувствовали себя идиотами за свои чувства и поступки. Но гордо молчали, или же они боялись признаться в глупости себе?.. Но будто прочитав мысли партнёра, по одному робкому взгляду поняв, элементаль нашёл остатки сил и воли на пару слов. — .......тебя проводить домой?...... — неуверенный треск раскалённой магии сменил тяжёлый барьер между ними. Это не был намёк на желание Гриллби побыть одному, вовсе не так. Это было негласное разрешение на спокойный выход и признание пламенем капитуляции. Им нужно всё обдумать, каждому из них. И как бы бармен не хотел просить прощения у Санса, поговорить с ним, признавая свою вину и подлость поступка, он также понимал, что не может этого сделать. Его другу нужно время на осознание, тщательная переработка информации. Пускай он и будет накручивать себя всю ночь, глаз не смыкая, чтобы утром брат застал его за чашкой кофе; пускай он будет избегать Гриллби несколько дней, обдумывая каждое слово и действие, с невинной улыбкой глядя на прохожих, пускай… Огненный монстр подождёт его, дождётся, покажет всеми способами, что ждёт его, что сердечно пылает для него пламя в страстной душе. Огонь любит своего скелета, любит и уважает, и даст ему время. И весь этот период будет верно ждать ответа на своё робкое письмо и голубой букетик незабудок, на нежные порывы искренности. — Спасибо, я сам, — самый ожидаемый ответ не чуть не бил душу отстранённым тоном. Обстановка медленно разряжалась, хотя напряжение всё ещё стойко висело в воздухе. Холодный ветерок колыхал пламя, усмиряя его непослушный свет при смене положений. Гриллби молча смотрел на собеседника сверху вниз, сдерживаясь, чтобы не обнять его. Когда Санс развернулся, можно было увидеть как всё напряглось под щитом куртки. Снег приглушённо хрустел под тяжёлыми шагами, прежде чем скелет исчез, растворяясь в мимолётной синей дымке. Следы рифлёной подошвы быстро скрылись под одеялом свежих, белых хлопьев. Лишь они были спокойны здесь, за баром, под покровом ледяной беззвёздной ночи.