Ирония судьбы, или путешествие в Петербург

Новогодняя суета только в фильмах выглядит весёлой, а на деле последняя неделя перед праздником приносит больше бед, чем радости. Тут вам и ссоры из-за украшения ёлки, и поиски единственной недостающей банки горошка на пустых прилавках, и вечные пробки на дорогах. В общем, Мишу это всё достало и утром тридцать первого декабря он решил уехать в баню с друзьями. Главному герою советского фильма можно, а ему нельзя, что ли? Пусть Оля разбирается с салатами и уборкой, Горшенёв считал себя выше «женских» обязанностей. Семья даже не успела возразить прежде, чем дверь захлопнулась с другой стороны. Собрать людей оказалось не так просто. Во-первых, многие знакомые остались в Питере. Во-вторых, некоторые предпочитают проводить последний день в году дома, с семьёй. В бане оказалась совсем маленькая компания. Практически тем же составом, каким могли бы собраться двадцать лет назад, всего пары человек не хватает. Миша старался о них не думать, так только настроение можно испортить. Надолго его, конечно, не хватило. Что бы они ни обсуждали, в какой-то момент разговор обязательно сводился либо к Андрею, либо к Шуре. И если последний мог отделаться простым упоминанием, то оставить Князя без сотни оскорблений ну уж никак нельзя было. Причём говорить их можно было только Мише. Остальные по негласным правилам должны были поддакивать и не перебивать. В принципе всем ума хватало не подливать масла в огонь, но иногда очень хорошо срабатывало правило, сказанное Балу ещё в девяностых: «В этой группе интеллект обратно пропорционален росту». Было иногда у Реника настроение докопаться: - Ты в лицо ему хоть раз это сказал? А что? Боишься? Плохое сочетание фраз Саши, усталости и алкоголя вылилось в поток однотипных фраз: «Да я...! Да ты...! Да вы...!» и «Я ничего не боюсь, понимаешь, да?». Был бы рядом Андрей, он бы угомонил это разбушевавшееся нечто. Однако у собравшихся людей не было ни сил, ни таланта для такого, поэтому идея поехать в Питер для доказательства была встречена со смехом и одобрением. Быстро собравшись, они поехали на Ленинградский вокзал узнавать, когда ближайший поезд. Новогодние чудеса видимо перепадают и взрослым, иначе единственное оставшееся место в следующем поезде объяснить трудно. Миша, не задумываясь о том, как возвращаться обратно, купил билет и, гордо размахивая картонкой, кричал, что он не трус. Чуть протрезвевший Яша спросил, все ли уверены в таком путешествии, на что получил бутылку пива в руки. Так был потерян последний шанс на адекватность. Кое-как посадив Горшка на поезд и раздав автографы, друзья попросили предъявить потом хоть какие-нибудь доказательства и ушли, чтоб побыстрее добраться к семьям. Новый 2013-й год на носу всё-таки, надо было ещё многое успеть. В поезде люди делились на два типа: те, кто празднует, и те, кому всё равно. Первые пели песни и угощали друг друга мандаринами в то время, как вторые сидели в уголке, размышляя над тем, что люди находят в этой атмосфере. С попутчиками Мише повезло. Те быстро достали и курицу, и салаты, и несколько бутылок. Восемь часов пути прошли практически незаметно. Горшок, как обычно, увлёкся рассказом об анархии, а потом начал зазывать людей на «Тодда». Мужчины, ехавшие вместе с ним, не особо возражали, наоборот порадовались паре историй. Спев напоследок «Ром» и сделав пару фотографий, они хорошо разошлись. Горшенёв их, конечно, не особо запомнил, а вот для попутчиков, наверное, такая поездка осталась в памяти на всю жизнь. Миша был достаточно пьян, чтоб поймать машину и рефлекторно назвать заученный адрес, но недостаточно, чтоб остановить свои размышления по этому поводу. Он помнил все детали, вплоть до количества ступенек до нужной двери, но при этом до сих пор часто забывал домашний адрес в Москве. Чем больше он говорил плохого о Князе, тем сильнее, кажется, отпечатывались в памяти мелочи, связанные с ним. Хотелось вытравить их, как назойливых тараканов, ведь Князь плохой, а значит, ничего хорошего о нём не должно остаться, даже воспоминаний. Нельзя помнить о том, как они вместе бежали по лестничному пролёту наперегонки, как мир останавливался для них двоих, как приятно было класть свою голову на чужое плечо и как истории оживали, иначе образ предателя так и норовил разрушиться. Если не прав Князь, то нужно было вычеркнуть буквально половину своей жизни. Если же не прав он сам, то пришлось бы откинуть собственную гордость и разобраться во всех недомолвках. Обе задачи были как будто неподъёмными. В этих размышлениях Миша не заметил, как доехал до нужного дома. На негнущихся ногах он поднялся и застыл перед дверью. Рука всё никак не дотягивалась до звонка, а нога сама по себе отстукивала простой ритм. Все слова, которые хотелось сказать, вылетели из головы. Не осталось оскорблений, злости и обиды, только непонимание и бушующая внутри пустота, которую срочно хотелось чем-то (кем-то) заполнить. Неожиданно дверь со скрипом открылась, а за ней показался Андрей. Он казался даже слишком спокоен для ситуации, когда за пару часов до Нового Года за дверью стоит бывший друг, который вообще-то живёт в другом городе. Во взгляде Князя читалось купчинское «хули надо?», а фирменно поднятая бровь придавала ещё большей эмоциональности. Видно, сразу встал в атаку, а не в оборону. Под таким напором сложно молчать даже Горшенёву, который годами вырабатывал защиту против такого. - Я пришёл тебя нахуй послать, - кое-как выдавил из себя Миша. Пришел он действительно за этим, только вот в пути смысл потерял. - Всё? – даже Андрей такого явно не мог ожидать. После всех интервью казалось, что гораздо вероятнее было в один день обнаружить перед собой разъяренного кричащего Горшка, чем сжавшегося Мишку. Таким он приходил к Татьяне Ивановне, когда сил не хватало показаться другим. Таким его не видел даже Лёша. - Да, я домой, наверное, поехал, ну в Москву, к девочкам, - почесал затылок Миша. До него волнами доходило осознание сделанного. Глупо как-то перед самым праздником было уезжать из-за спора. Ещё и непонятно, как объяснять друзьям произошедшее. Мало того, что себе Новый год испортил, так ещё и семье, может даже двум семьям. Миша неловко поднял взгляд, как он думал в последний раз, и неожиданно понял, что на него смотрит тот же самый Андрей, который все проблемы готов решить и с которым хорошо всегда. Князь не испепелял его взглядом и даже не кидался с кулаками, хотя, возможно, и стоило. Он, наоборот, смотрел с безграничным пониманием и отчаянно пытался скрыть тёплую улыбку за серьёзным лицом. Как будто ещё в звуке шагов на лестнице и шорохе за дверью считал всю трагедию дня и моментально разделил её. А когда вместе, то уже не глупо и не страшно. И все обиды ведь никуда не делись, просто стали такими несущественными перед чем-то более важным на пороге чужой-родной квартиры. Они как будто в этот миг решали один шекспировский вопрос на двоих: «Быть или не быть?». Сделать шаг навстречу или назад? Найтись или потеряться навсегда? Сказать или промолчать? - Я, похоже, такой дурак, - сказал на выдохе Миша. К извинениям он ещё не был готов, это всё потом, после долгого разговора, который годами откладывался. Ответом послужил громкий смех Андрея, который быстро был подхвачен. Простой закон с самого начала: если хохочет один, то и другой тоже. По-другому и быть не могло. Так бы они могли долго раздражать соседей, если бы не Агата, которая смогла затащить обоих в квартиру. Она стала расспрашивать Горшенёва об осведомлённости Оли, а потом увела Андрея в сторону и что-то уточнила. После этого внезапный гость и глазом не успел моргнуть, а уже был запряжён в подготовку. Нарезать салаты его, конечно, не поставили (из соображений безопасности окружающих и самого Миши), но побегать с тарелками туда-сюда пришлось. К одиннадцати они смогли сесть за стол и даже попытаться поговорить. Взрослым было страшно сломать хрупкое перемирие неосторожным вопросом или фразой, и тут на помощь пришла двухлетняя дочь Князя. Повисшее напряжение разбивалось о вопросы и просьбы Алисы. Маленькая девочка с гордостью демонстрировала набор нарисованных линий и фигур и объясняла, кто где, просила включить мультики и поиграть с ней. Миша, всегда умевший найти общий язык с детьми, только умилялся и с интересом слушал лепет Алиски. Тем временем Агата поставила на стол ноутбук и включила скайп, чтоб связаться с Олей, Настей и Сашей. Интернет перед праздником то и дело норовил отключиться от перегрузки и только на десятый раз позволил двум семьям увидеть друг друга. Горшенёв сразу бросился извиняться, но его быстро остановили. Всё-таки Новый Год, никто не хочет тратить время перед ним на разбирательства. Все были живы и в тепле, а это уже неплохо. Их семьи навсегда связаны, тут уже ничего не поделать, только принять. Пока интернет-соединение не оборвалось, они даже смогли поздравить друг друга с наступающим и поднять бокалы за успех, дружбу и любовь в новом 2013-м. Бой курантов уже слушали по отдельности. Миша впервые за долгое время загадывал желание и верил в его исполнение всем сердцем. Так хотелось, чтоб они с Андреем больше не терялись, все конфликты оказались решёнными, и они снова смогли найти общий язык. Звон бокалов заземлил и вернул из пространственных размышлений в мир, где Андрей вцепился под столом в ладонь Миши, а Агата смотрела по-особому радостно, как будто понимая больше, чем кто-либо в этой квартире. Похоже, у желания есть все шансы сбыться.