Обещание: Невыполнимо

Год Третий, Январь Горизонт В ванной комнате Мари и Обри, одетые в самые мятые и ненужные майки и шорты, занимались осветлением и окраской волос, как они планировали уже года полтора. На тумбах у раковины валялись все нужны материалы: резиновые одноразовые перчатки, чашечка, где замешана смесь для осветления, кисточка, пара полотенец, разбросанные бумажные салфетки, заколки и коробки с розовой краской для волос… Посреди просторной ванной сидела на табуретке, барабаня пальцами по коленям, Обри, кафельный пол под ней был укрыт газетами. Мари взяла чашку с краской, кисточку и подошла к подруге. — Так, готова приступить? — с улыбкой поинтересовалась она. Обри лишь перевела дыхание, положила ладони на коленях и уверенно сказала, что готова. Прежде чем приступать к окрашиванию, Мари заколола локоны длинных черных волос Обри, поглядывая в журнал, лежащий на полу, где читала инструкцию по окрашиванию волос. И вот, Мари только сделала первый мазок кисточкой, и Обри вдруг слегка дернулась и спросила: — А тебе осветлять не надо? — Мне? Нет, не надо, у меня волосы светлее немного, чем у тебя, — рассказывала Мари, не отрываясь от дела, — и фиолетовый должен легко лечь. А вот тебе придется раза два или три осветлить. — Три раза, у-у-у!.. — заныла в шутку Обри. — И чем мы все это время будем заниматься? — Ну, можешь, например, попеть! — Мари продолжала водить кисточкой по волосам, иногда окуная ее в чашку или поправляя потеки пальцами в перчатках. — Попеть?.. Санни же за стенкой… — голос Обри затих. — Ему нравится слушать, как ты поешь, правда! — Ну… Мари прекрасно знала, что Обри любит петь, сочинять песни и мелодии, и что она часто готова показывать эти хобби ближайшим друзьям: Мари, Базилу и Санни. Но в последнее время Обри стала непривычно стеснительной. Видимо, из-за переходного возраста и всех его составляющих… — Давай же, ради меня! — подбадривала подругу Мари. — Фух, ладно… Мари услышала, как та нахмурилась, но лишь на секунду, прежде чем она застучала ногой по полу в небольшой ритм и начала первые слова мурлыкать под нос, а следом и бойко петь в почти в полный голос: — We are the daughters of fury and fire. Unleashing our rage, we'll never tire. — О, это что-то новенькое? — полюбопытствовала Мари. Она уже обошла Обри и, стоя перед ней, красила волосы челки и у затылка. — Д-да, это м… металкор… — промямлила Обри и убрала с глаз волос. Мари странно дернулась на слове «метал»… — Одна знакомая скинула на МП3-плеер пару песен этой группы… Какая-то новая феминистичная группа, мне п-понравилось. — Хм… У тебя меняются музыкальные вкусы, ага? Мари с самодовольной улыбкой бросила взгляд на Обри и подошла к ней слева — красить висок. — Э-э-э, ну да, тебе же такое не нравится. — Ладно, спой еще! — резко перевела тему Мари, и Обри не пришлось упрашивать.

***

Через пару дней Обри пришла на второе осветление. Ее волосы уже приобрели средний шатеновый оттенок, и до любимого розового цвета осталось пара шагов! Они опять сидели в ванной, болтали о старом мультфильме детства, о мальчиках, и немного о музыке… Мари стало интересно узнать, кто эта «знакомая», что посоветовала Обри эту музыкальную группу, но Обри не стала ее сдавать. Впрочем, взгляд Мари выглядел так, будто она догадывалась, ведь она знала многих в этом небольшом городке… И вот, еще через два дня Обри сидела на той же табуретке со светлой шевелюрой, которую Мари уже перекрывала розовой краской, намешанной будто бы слегка с избытком, и делала это заметно быстро. — О, а потом волосы красить буду я тебе, да? — вдруг высказала мысль в слух Обри. — Э-э, подожди, поговорим обо мне после тебя! — всегда твердый голос Мари на секунду дрогнул. — Какие мысли? — Эх, домашку по истории на завтра делать, а я нифига не поняла… — сразу же пожаловалась Обри, надувшись. — И еще любимую линейку потеряла. — О, линейку жалко… — без притворства грустно проговорила Мари. — Та, которая деревянная, одиннадцать дюймов? — Да! Она была такая прочная и длинная, чтобы ею бить Кела по голове! — Обри, Обри… — с ноткой разочарования произнесла Мари, покачивая голосом и цокая языком. — Такие большие, а все ругаетесь… — Пф, пускай перестанет ко мне лезть! — воскликнула Обри. — Ему уже четырнадцать, а ведет себя как восьмилетка. А я вообще-то нервная стала! — О, «эти дни»? — усмехнулась Мари, встав перед Обри. Поправив одну заколку, она приступила к покраске макушки. Да уж, у Обри волосы длинные… Возможно, когда-то они станут длиннее, чем у Мари. — Кх, не говори так громко… — покраснев, промямлила Обри. — Извини. Мари улыбнулась самой прекрасной для Обри улыбкой. — Да, переходный возраст бывает невыносимым что для тебя, что для окружающих… — сказала Мари. — Хм… А у тебя так же было? — вдруг спросила Обри, перебирая пальцами. — В смысле? — Ну, ты в двенадцать-тринадцать тоже много нервничала, истерила, отдалялась от родителей? Ты в том возрасте выглядела абсолютно нормально, но, может… это просто маска? Мари промолчала. Сделав вид, что она занята окрашиванием локонов, она задумалась над ответом. — У меня… у меня все проходило более-менее терпимо, — выдохнула Мари и почесала подушечками пальцами кожу головы Обри, — с друзьями мне всегда лучше, чем с родителями, так что вы легко могли не заметить никаких перемен во мне. Она перевела дыхание и встала сзади Обри, продолжая красить. — А когда я вела себя плохо, то у мамы с папой были… — Мари сглотнула. Ее улыбка уже не была естественной. — Были свои методы. Тишина. Обри хотела неловко закрыть лицо. — Тебя били? — уточнила Обри. Мари испуганно ахнула. — Что? Нет, конечно! Они просто… отбирали мои вещи и запирали в комнате с роялем, а Санни не давали даже подходить ко мне. — О… это ужасно, Мари… — Да ничего, зато смотри, какая я хорошая выросла! — Ага, идеальная. Ты когда-нибудь можешь сорваться, Мари… — с этими словами Обри немного повернула голову, чтобы посмотреть подруге в глаза. — Обри… не вертись, дай закончить, — она не только не улыбалась, но и не могла посмотреть ей в глаза.

***

— Та-дам! — пропела Мари, снимая полотенце с только что помытой головы Обри. Ее волосы приобрели пурпурный оттенок. — Хм… какой-то не тот цвет, — Обри крутилась перед зеркалом, держала волосы в руках. — Завтра он будет тем, который нужен, — улыбаясь, объяснила Мари, — но второй слой краски не рекомендую, мы итак уже нахимичили с ними. — Угу… а теперь… — Обри зубасто улыбнулась, взяла кисточку и посмотрела в глаза Мари. — Будем красить волосы тебе! Где фиолетовая краска? Мари вздохнула и сделала шаг назад. — Обри, мне… мне родители запретили красить волосы. И Обри так и застыла с раскрытыми ртом и глазами, наполненными шоком и злостью. — Ч-что? Почему… почему ты мне не сказала?! Мы же хотели покрасить волосы вместе! — Вот именно поэтому… ты думала, что покрасим либо мы обе, либо никто. Но я видела, — говорила Мари с сочувствующей улыбкой, — что ты очень хочешь их покрасить. Я не хотела, чтобы ты грустила из-за одной меня. Обри опустила взгляд и тихо подошла к Мари, приобняв ее. — Спасибо… большое… — пробормотала Обри ей на ухо. — За то, что покрасила мне волосы. Ты хорошая подруга. — Да не за что! — Мари грустно улыбалась. — Взамен я прошу лишь твою любовь! Обри с усмешкой отстранилась и вытерла подступившие слезы. Девушки потратили остаток для на совместное выполнение домашних заданий.