Обещание: Невыполнимо

Год Четвертый, Апрель Горизонт Конец учебного дня. Толпы школьников направлялись к главному выходу, шествуя по коридорам, как паломники, кучкуясь в любовные парочки или в дружеские компании. И Санни лишь одиноко наблюдал за их общим весельем, их дружелюбным, спокойным общением. Не связанная какофония разговоров, шагов, Санни не мог сосредоточиться на своих мыслях, потому цеплялся за отдельные чужие слова, пытаясь найти крупицу смысла в их простых диалогах ни о чем. А он не такой, как они, он умнее, он читает умные и серьезные книги… У школьного автобуса Санни внезапно нашел в толпе знакомые светлые волосы с розовым цветочком. У Санни перехватило дыхание, и он, не контролируя себя, подбежал к обладателю этих волос и взял за руку. — О, Санни, привет! — неожиданно жизнерадостно поздоровался Базил. — Как прошел день? — Э… Хорошо… Они обменялись любезностями «как дела» и «что нового», и разговор зашел в тупик. Почти все школьники уже забрались в автобус, и Базил, ведя за собой Санни, поспешил все же занять место. Они сели рядом. — Эм… Какие планы на день? — спросил неуверенно Базил. — Н… Никаких, особо, — ответил Санни, не смотря, ему в глаза. — Может… — Базил замялся, почесал руку. — Тебе Кел говорил, что у него сестра родилась в декабре? — Да, говорил, — честно, но коротко и быстро сказал Санни. — Ты уже с ней знакомился? Она очень милая! Давай еще и Обри позовем! — добавил он шепотом, показывая рукой на розовую шевелюру с уже длинными черными корнями, хозяйка которой сидела на переднем сидении и болтала со своей лучшей подругой Ким. Санни, как обычно, не мог ничего сказать против и молча кивнул. В любом случае, он был рад провести время с друзьями. Базил встал с места и подошел к Обри. Когда-то, в младшей школе, они вдвоем были лучшими и единственными друзьями. Было весело играть друг с другом в прятки и догонялки, где Обри обычно побеждала, кататься с горки и просто болтать о мультиках и книжках. Сейчас… Им почти не о чем поговорить. Санни наблюдал, как его друзья общались, Базил спросил про сестренку Кела — Обри про нее знала — и пригласил сходить в гости к нему вместе с Санни. Они вдвоем встретились взглядами. Санни покраснел и отвел глаза. На удивление, Обри согласилась, она попрощалась с Ким и подсела ближе к Санни и Базилу. — А где сейчас сам Кел? — с ходу спросила Обри, смотря на Базила. — Вы же вроде в одном классе. — Он, ну… — Базил неловко улыбнулся. Стоит ли ему это рассказывать? Хотя, они и так увидят это, раз направляются к нему в гости. Просто странно, что об этом знает только он… Кел же такой болтун, почему он не обзвонил всех своих друзей и не рассказал, что случилось? — Он сломал ногу пару дней назад… Но не переживайте, он в порядке, она заживет скоро! — Хм? Добегался наш Кел… — фыркнула Обри, и Санни оживился, как и Базил — покраснел и вздрогнул. — А?.. — ахнул Базил. — Ты что-то об этом знаешь?.. Обри нахмурилась, поджала губы и посмотрела на Базила исподлобья. — А что я должна знать? — Э… Н-ничего… Если Кел захочет, он вам расскажет! Обри усмехнулась. Остаток дороги Санни и Базил смотрели в окно на свежую апрельскую зелень и ясное голубое небо, предвещающее замечательный теплый день, а Обри лениво жаловалась на учебу и на учителей. Она стала часто прогуливать, и Базил пытался ее вразумить и не понимал, почему ее матери все равно на ее успеваемость, а Обри никак на это не ответила.

***

Мама Хиро и Кела безгранично обрадовалась, когда увидела толпу старых друзей ее больного сына, но Базил убедил ее сильно не шуметь, чтобы устроить сюрприз для него. Так ребята втроем и сделали, захватив тарелку с фруктами. Обри постучала в дверь, а Базил радостно и громко произнес: — Кел, это мы: Базил, Санни и Обри! Мы в гости! В комнате послышался шорох, грохот и быстрые, но сбивчивые шаги. Кел открыл дверь и впустил друзей в свое убежище, закричав от восторга: — Приве-е-ет! Так круто, что вы пришли! — Да, привет, чудила, — ухмыльнулась Обри и вошла первой, изучая вблизи Кела. А он стал… Весьма высоким за эти годы. Когда-то даже двенадцатилетний Санни, самый младший и хрупкий из их компании, возвышался над Келом на три сантиметра, а теперь тот уже стремился перерасти старшего брата. Но не только большой рост их друга заинтересовал Обри и Санни. Рука Кела оказалась плотно забинтована, а на ноге был гипс. Кел стоял, опираясь на Базила, который был явно смущен этой ситуацией. Обри, как у себя дома, прошагала через всю комнату, осматриваясь на блестящие кубки и медали, красующиеся на половине Хиро, и на неряшливую половину Кела: незаправленная кровать, амбре от носков, скомканных под кроватью, пять кружек на грязном, замусоренном столе и телевизор с включенной на Nintendo 64 фэнтези-игрой. Изначально Обри собиралась сесть на кровать Кела, но решила вернуться к друзьям. — Уф, извините за беспорядок! — неловко посмеялся Кел. — Я вас не ждал, да и я немного не в состоянии… Он схватил дольку яблока и швырнул ее в рот. Его лицо скривилось: кислое. — Ничего страшного, я понимаю! — по-доброму воскликнул Базил. — Я тебе принес домашку, вот… Он скинул с плеч большой зеленый рюкзак, наклонился и стал что-то искать, а Кел досадно закатил глаза и вздохнул. — Не-е-ет, Базил, только не домашка! Зачем она мне? — Ты должен ее делать, если не хочешь плохих оценок! — строго, но с улыбкой сказал Базил и поднялся, передав другу пачку бумаг. Кел лишь швырнул ее на письменный стол, где она громко приземлилась, и листы раскидались по столу, но ничего не упало на пол. Обри медленно, с чувством иронии, похлопала. — Ладно, тут воняет, — проворчала она совершенно без стыда, — может, пойдем в другую комнату, не знаю?.. — Да! — Базил взял здоровую руку Кела и накинул себе на плечи. — Санни и Обри хотели познакомиться с Салли! Кел поджал губы, и на его лице появилась печальная и будто бы неестественная улыбка. Но через секунду его глаза засияли, и он оживился: — Да, давайте! Она в родительской! Вчетвером они доковыляли, весьма медленно и уныло, до соседней комнаты. Хозяйка дома обрадовалась, что кто-то другой решил посидеть с младенцем, и поспешила оставить их одних. Обри ехидно улыбнулась и прокомментировала это причудливое действие взрослой женщины, но парни уже приблизились к колыбельке, в которой лежала бодрствующая четырехмесячная малышка. — Приве-е-ет, Салли! — из-за всех сил стараясь не шуметь, поздоровался Кел. — Пык-пык-пык! — С этими странными звуками он легонько ткнул ее пальцем одной здоровой руки в щеки, и она захихикала. Обри, любопытно поджав губы и округлив глаза, подбежала к детской кроватке с другой стороны и также наклонилась. — Ого! — удивилась она, рассматривая сестренку Кела. Круглое лицо, более светлое, чем у Кела, большие глазки, рыже-каштановые короткие волосы и маленькие пухлые пальчики, которые она любопытно тянула к причудливым физиономиям, склонившимися над ней, не зная, кто из всех четырех ее больше всех привлекает. — Она такая… маленькая и ми… Ай! Салли неожиданно схватила ее за выпавший розовый локон и дернула. — Ты ей понравилась! — улыбнулся Кел и протянул к сестренке руку, чтобы она расслабила кулачок. Он начал причудливо кривляться, и та стала за ним повторять. — О, я вижу… — с усмешкой произнесла Обри и выпрямилась на несколько секунд, чтобы заплести нетугой хвост. — Это мои друзья, знакомься! — пролепетал чрезмерно умилительным голосом Кел. — Базила ты уже знаешь, да, знаешь же? Ути-пути! — Он снова начал тыкать ее в пухлые щеки, а та тихо засмеялась, пытаясь схватить братца за руку. — Ты такая прикольная! — Э, да, привет… — неловко улыбнулся Базил и осмелился тоже потрогать такого хрупкого и крошечного младенца, хотя она весьма выросла за те полтора месяца, что Базил ее не видел. Продолжая придерживать опирающегося на него Кела, он поправил двумя пальцами ей волосы. Обри неловко смотрела на то, как ее друзья тискаются с ребенком: даже Санни, поставив фруктовую тарелку на пол, начал показывать ей язык, чтобы Салли за ним неумело, но игриво и старательно повторяла. — О господи… — Обри напоследок посмотрела на малышку, так и не решившись к ней прикоснуться. — Я не очень фанатею от младенцев, как вы, простите… — Но она такая милая, как тебе она может не нравиться?! — в шутку возмутился Базил, но Обри, судя по выражению лица, не восприняла это как шутку, и Кел поспешил перевести тему: — Давайте ее переложим на ковер и посидим! Кто достаточно смелый, чтобы ее поднять? Санни первый отошел от кроватки, показав «крест» руками, так же отошла и Обри. Губы Базила задрожали, лицо стало белым, как лист. — Ой… Ну, л-ладно, — промямлил он и отпустил Кела, тот схватился одной рукой за стенки кровати и стал плавно опускаться, подняв ногу в гипсе параллельно полу. Выглядело это так, будто должно приносить ужасный дискомфорт, но Кел даже не перестал дурашливо улыбаться, как улыбался еще в двенадцать лет. Базил наклонился к Салли и аккуратно обнял ее руками. Она немножко запаниковала, но не стала хныкать или сопротивляться. Пока он ее медленно поднимал, заметив, какая она все-таки тяжелая, Санни, окаменев, стоял рядом, подставив руки под нее. Кое-как, но совершенно без происшествий, Базил опустил малышку на ковер, дал ей какую-то резиновую игрушку, и все сели вокруг нее. — Ну так что, Кел? — строго начала Обри, смотря ему в глаза, и взяла два кусочка яблока. — Что с ногой, с рукой? — О, это невероятная история! — широко заулыбался он и сел поудобнее. — Джей, мой друг, случайно закрыл дверь в своей комнате так, что ее нельзя было открыть снаружи. Там, типа, упал стул и заблокировал дверь! У него окно всегда открыто, но он на втором этаже живет… А еще он очень тяжелый, и побоялся, что сломает крышу! Поэтому я и Брэндон полезли к нему… Ну и там я и упал и покатился, хах… — Он покраснел и отвел взгляд, почесывая затылок. — Руку поцарапал об шифер, приземлился на эту ногу… И вот! — О Боже… — процедила Обри, побледнев. — Я бы сматерилась, но… — Она указала взглядом на Салли, которая кусала игрушечного медвежонка, всего покрывшегося ее слюнями. Кел убрал это из ее рта. — Да не, разрешаю! Она не поймет все равно! — усмехнулся он и положил в рот дольку апельсина. — Ладно, пофиг… — фыркнула Обри. — Ты меня поражаешь, Кел. Что твоя мама думает об этих твоих… Друзьях? — Они хорошие парни! — чавкая, возмутился Кел, уже не улыбаясь. — Я просто хотел ему помочь! Ни в чем они не виноваты… — Ну, поняла, — усмехнулась она, ясно поняв по этой агрессивной реакции мнение его матери. — Кел, аккуратнее, пожалуйста… — проговорил тихо Санни, подняв печальные глаза на друга. — Да, да… — отмахнулся Кел. И повисла тишина, прерываемая лишь бормотанием Салли, пока она пыталась перевернуться на живот. Кел ей помог, и она теперь уже пыталась удержать голову, что у нее получалось безуспешно. Послышалось детское хныканье. Взволнованный Кел перевернул ее обратно и начал снова кривляться, но это уже было не так весело и искренне, как прежде. Обри от неловкости стала напевать что-то под нос, и Салли, вместо того, чтобы корчить рожицы, как ее брат, стала махать головой из стороны в сторону, попадая в такт. — О, ей нравится твое пение! — улыбнулся Базил, медленно кусающий дольку яблока. Обри спрятала пунцовые щеки под длинной челкой. — Блин, Обри! — вдруг громко воскликнул Кел, выпучив глаза и наклонившись к подруге. — Мы же знаем, у тебя группа есть! Мы так и не слушали, что вы там играете! — О, группа — это громко сказано… Обри потянулась к рюкзаку, достав от туда кассетный плеер. — Там негромкие песни, без мата, не переживай… — проговорила тихо она, не поднимая на друзей взгляд. Она положила плеер на пол, рядом с ногами Салли, одетыми в желтые носочки, и ее палец завис над кнопкой «Play». — Этот альбом мы написали в декабре, называется, эм… «Посев». Прежде Обри не делилась ни с кем из своих друзей вне их «музыкальной группы», песнями, что она написала, сыграла и многие даже спела. Но она так хотела получить какой-то новой реакции… — Включай, — нежно произнес Санни, положив ладонь на предплечье подруги. Она не вздрогнула, легонько улыбнулась и все-таки включила проигрывание кассеты. Послышались глухие звуки ударных инструментов вместе с минорными гитарными аккордами. Через два такта: низкий басс, а еще через два — приятная гитарная мелодия. Обри прикусила губу и отодвинулась назад, будто чтобы лишить себя возможности поставить в любой момент песню на паузу, ведь она знала, что в этой песне — ее вокал, а не скрипучее, но атмосферное и эмоциональное пение Кимберли, или драматичный скрим Микаэля. Песня была записана в плохом качестве, но это придавала ей свое уникальное звучание. Голос Обри, поющий что-то про творческий кризис и болотные топи, был почти неузнаваем, чтобы понять слова, приходилось прислушиваться, они утопали под громыханием «барабанов» и тарелок, мелодией электронной гитары и трещанием от дефектов записи. Санни слушал это вдумчиво и внимательно, Базил и Кел тоже слушали, но их взгляды, мечущиеся по полу и узору ковра, выражали странный иррациональный страх от этой песни, ее меланхоличного текста и жестких музыкальных звуков. Такого прежде никто из них не слышал, и было тяжело понять ее смысл и даже ее звучание. А Салли мотала головой в неровный такт, не моргая. Песня закончилась. Обри выключила кассету. Снова тишина… И даже Салли не издавала звуков. — Эм… Прикольные барабаны! — улыбнулся Кел. — Звучат, как кастрюли и подушки! — Это не барабаны… — усмехнулась Обри. — Это чемоданы и портфели бати Ким и Ванса. Тарелки с кухни… Ванс на этом играет… Ну, когда-нибудь, у нас будет нормальная барабанная установка. И у Мика будет реальная бас-гитара, а не перенастроенная через жопу акустическая… А у Ким сейчас старая электрогитара тоже ее бати… Он обещал подарить ей новую на ту днюху, но… Не смог… Она тяжело вздохнула, наклонив голову назад. Пальцами обеих рук она с силой надавила на шейный отдел позвоночника, выпрямила спину. Санни произнес «о» одними только губами. Салли повторила его выражение лица и захихикала. Парни не смогли сдержать улыбки. Базил потерял дар речи от песни, которую он только что услышал, а Санни вел себя так же молчаливо, как и обычно, поэтому задание подбодрить Обри взял на себя Кел. — Ого! Я в этом ничего не понимаю, но звучит замудренно! Тебе нравится это дело, да? — Хе, да, нравится! — Обри лениво улыбнулась. — Скоро у нас будут концерты где попало, откуда нас будет выгонять полиция… Эх, мечта! — О, у тебя серьезные планы! — Ну, типа того… А у тебя какие планы? — Э… Ну… Никаких?.. — смутился Кел, замявшись и потупившись. Обри дернула уголком рта и посмотрела на Базила и Санни. Второй отвернулся, а Базил, почесав щеку, приготовился что-то рассказать. — Хочу в тот же колледж искусства в Лос-Анджелесе, куда хочет Минси… Она — на художника, а я — на фотографа… Там… хорошо, вроде. — О, ты дружишь с Минси? — Обри самодовольно улыбнулась, пристально посмотрев на Базила. — Ты собрался поступать туда же, куда и твоя «подруга»?.. Это очень мило, не так ли? — Э-э-э… Ты что имеешь в виду? — Базил залился краской и застыл на месте. — О, мы начинаем подростковые сплетни о том, кто нам нравится! — обрадовался Кел, поменял сидячую позу и поправил упавшую на глаза челку. — Мне никто не нравится, но на четырнадцатое февраля я получил слишком много валентинок… Ужасно, что я знаю, от кого именно… Кел посмотрел на Обри, сидящую слева от него. Она ухмыльнулась. — Тяжело выбрать между Ким и Миком… — тягуче пропела она и стала наблюдать с интересом за реакцией ее друзей. Они округлили глаза и приоткрыли рот. — Тебе нравится… Ким? — промямлил Санни, его глаза едва заметно намокли. Он потянулся к фруктам. — Ну, типа того, — отрезала Обри и поспешила перевести тему, уже жалея о том, что начала это, но не выражая это мимикой и телом. — Следующий? Слева от нее сидел Базил. Кривая улыбка, глупый смешок, заламывание пальцев. — Мне… Никто не нравится из девочек… — На мгновение он посмотрел на Кела, а следом на Санни. Тот ответил коротко, уверенно и быстро: — Мне тоже никто не нравится. Конец полилога. Около минуты, пока Салли, перевернувшись на живот, пыталась держать голову и смотрела на игрушку в руках Санни, все вчетвером, не улыбаясь и с глубоко задумчивыми лицами, думали об одном и том же… Обри, как самая смелая, решила «плавно» подвести к этой теме: — Где сейчас Хиро? — Он в библиотеке, проект делает, — без улыбки проговорил Кел, легко щекоча ступню его сестренки. — Как он… После расставания? Кел сквозь зубы вздохнул и выдохнул. — Он много плачет. Ночью и вечером, когда моется, через стенку хорошо слышно. Я делаю вид, что ничего не знаю… Но, в любом случае, он плачет уже не каждый день, а всего через день или через два! — вдруг с ясной и широкой улыбкой воскликнул Кел. — Да… А когда-нибудь будет плакать раз в неделю, раз в месяц, — задумчиво говорила Обри, дергая заусенец на пальце, — а потом и вовсе забудет Мари… — Не забудет, — надулся Санни и с мольбой посмотрел на Кела. — Ну да, они же все еще друзья! Обри усмехнулась и направила взгляд темных глаз в потолок. — Душевные раны затягиваются. Человек, который когда-то был для тебя самым близким и дорогим, в один день становится человеком, которого ты просто «когда-то знал». В памяти лишь размытое лицо… и чувства, которые навсегда остались в тех годах. — Она вздохнула. — Тяжело, да?.. — Ты драматизируешь, Обри, — неожиданно хмуро произнес Базил. — Не обязательно нам друг друга забывать на всю жизнь, если у нас теперь мало общих интересов. — «Нам»? — Обри наигранно удивилась, ухмыляясь. — А кто вообще говорил про «нас»? Я говорила только про Мари и Хиро. — Ты это подразумевала… — Обри, Базил, не ругайтесь… — пробормотал Кел, протянув начавшей волноваться сестренке палец, чтобы та схватилась за него. — Мы не ругаемся, — фыркнула Обри и пристально посмотрела на Базила. Тот молчал, глядя в пол. Вдруг Обри подвернула рукав джинсовой куртки, обнажая левое запястье, где красовался розово-черный браслет. Уже немного потрепанный, подвеска не так блестела… — Я это ношу почти каждый день до сих пор, а вы, наверное, даже не помните про них. Обменявшись взглядами, Санни и Базил одновременно и без слов подвернули правые рукава своих одежд, показывая их браслеты, сплетенные Обри больше трех лет назад. Обри покраснела и промямлила извинение, поняв, что ошибалась. Втроем они посмотрели на Кела. Он криво заулыбался. — Мой… Мой есть, правда, он просто в моей комнате! Я бы за ним сбегал, но… — Он показал на гипс на ноге. — Ладно, в любом случае… — пробормотала Обри, спрятав лицо в согнутых коленях. — Мне приятно. — Помните, что мы поклялись, — начал тихо, с едва уловимой печалью в голосе, Базил, — что всегда будем вместе? И что разделим вместе все важные моменты в наших жизнях… Что мы имели в виду под этим? — Ну… — задумалась Обри. — Ну там выпускной, свадьба, когда у нас дети родятся или типа того… — Ну, выпускной у нас через три года! — радостно вспомнил Кел и ткнул сестру в надутую щеку, отчего она издала смешной звук. — Мы уж точно будем там вместе! — Да, куда мы денемся… — с нескрываемой иронией сказала Обри и прилегла на пол, бессильно выдохнув. Голову она положила на локти, а правую ногу накинула на левое колено. И снова спальню окутало молчание, вроде бы неловкое молчание от того, что все общие темы для разговора кончились, а вроде и комфортная тишина четырех хороших друзей. Никто не мог определить эту тишину ни как первое, никак второе.