My life is ok just when you’re not around me

Больше всего в своей жизни Сынмин ценил ее неизменность. Жить намного проще, когда у тебя есть чёткий график действий, под который так просто подстроится. Риски, игры на грани, разрушение границ и правил — точно не то, к чему Ким стремился всю свою жизнь. «Правила созданы для того, чтобы их нарушать» — правило, которое по иронии судьбы парень вечно нарушает, слушая своё внутреннее «я», предпочитая вестись на заложенные обществом стереотипы вместо необдуманных поступков, что по словам многих, придадут «призрачную» насыщенность жизнью. Ну что за бред? Мину всегда казалось, что люди идущие на неоправданный риск, просто безмозглые существа, что рано или поздно получат по заслугам. Слишком долгая игра с огнём никогда не приведёт ни к чему хорошему. Такие игры опасны. Не оправданы. Бессмысленны. Но, как бы сильно не хотелось этого признавать, в какой-то степени желанны. Сынмин рассчитывал, что вся его жизнь пройдёт по строго запланированной прямой, без изменений, без изъянов. Желательно без внешних раздражителей. И раздражителей правда не было. До момента, пока Хан Джисон не отрастил свои грёбаные волосы. — Ким проклинал всех возможных Богов за такое издевательство над его беззащитной душой. Хотя вернее было бы проклинать Чана, что в один из ужинов выпалил своё предположение о том, что Хану очень даже пошли бы длинные волосы прикрывающие аккуратную линию скулы и закрывающие вид на небольшой лоб. Сынмин тогда не подал признаков заинтересованности, в целом как часто и бывает, однако единственное представление Джисона с волосами длиннее его хеликса вызвало еле заметное вздёргивание брови. «- Не знаю, Чан. Я не хочу менять причёску, хрен поймёшь как это будет смотреться — рот в момент затыкают палочки, после чего в комнате повисла буквально двухсекундная тишина. — Волосы — не тату, Джи — словно по заготовленному тексту произнёс Кристофер, наблюдая за тем, как его участники группы с аппетитом поглощают недавно приготовленную им еду — Они отрастают и срезаются, как и ногти — Лидер направил свои палочки в сторону руки репера, на которой виднелся слегка отросший чёрный маникюр — Ничего страшного в этом нет. Да и к том же — уже более тихим, словно немного обиженным голосом, Чан произнёс — ты можешь отрезать их в любой момент если захочешь. Я тебя к этому не принуждаю, всё сугубо по твоему желанию. Я предлагаю тебе просто попробовать, ведь если тебе понравится, ты можешь узнать что-то новое о себе. Да и нас с фанатами порадуешь.» Бан ухмыльнулся перед тем, как на него посмотрела пара задумчивых глаз. — Запомни, жизнь без риска — скучна» В обычное время Сынмин даже не стал бы слушать явный монолог Чана о риске и всей подобной белиберде, так как железобетонную истину жизни Кима очень сложно сломить, однако слова лидера достаточно плотно засели в голове младшего, скорее с точки зрения оскорбления мировоззрения Мина, чем в качестве восхищения. «Как можно так относится к стабильности? Это же буквально то, что позволяет оставаться на плаву». Кима поражало, что вся эта тема берёт своё начало с каких-то там волос… И его поражает, что эти самые «какие-то там» волосы сводят его с ума уже целую неделю. Хан всё же последовал совету Чана и решил не стричь свои волосы, начиная собирать их в небольшой хвостик на затылке. С течением времени хвостик превратился в маленький пучок, а количество выпадающих на тренировке прядок, что хаотично падали на лицо сократилось практически до нуля. Джисон буквально жил с резинками в волосах, не распуская свои волосы даже перед сном, что часто напрягало Хёнджина, который очень трепетно относится не только к здоровью своих, но и чужих волос. Сынмин сразу подметил изменение во внешности Джисона, когда тот начал собирать свои пряди в хвост. Не то что бы это был чем-то из ряда вон выходящим, просто непривычным на постоянной основе действием, к которому Ким очень даже быстро привык. Только вот спокойствие Сынмина резко как ветром сдуло, когда после окончания очередной тренировки, Джисон начал перевязывать волосы. Вокалист даже не заметил как знатно залип на резинку меж белоснежных зубов, небольшие, но сильные ладони, что аккуратно перебирают пряди, лишь бы аккуратно убрать мешающие волосы. На то как на задней части шеи медленно стекает пот, что впитывается в футболку и с каждой секундой всё сильнее и сильнее очерчивает рельеф подтянутого тела. На то какой Джисон привлекательный с распущенными длинными волосами. — Сынмин! — сильный удар в плечо вывел Кима из раздумий –Ты чего? Ты на Джисона минуты три втыкаешь без перерыва. Ты нормально себя чувствуешь? — звонкий голос Чонина сработал как освежающая пощёчина, что заставила Сынмина проснутся от сладкого сна. — Я в порядке, не беспокойся — практически без колебаний отчеканил Сынмин, перед тем как неторопливо встать со своего насиженного места, чтобы продолжить свою тренировку больше с целью отвлечься, чем отточить навыки. Джисон стал часто появляться в мыслях Сынмина, и парень соврал бы если бы сказал, что все они были невинными. Чаще всего, конечно же, он думал о чём-то более приземлённом: как мягко обнимает Джисона со спины, как оставляет мелкие поцелуи на шее, пока старший утопает в чужих объятьях, как делится своей одеждой большего размера, чтобы второй не замёрз. Вот только представления о том, как старший прогинается в руках младшего, как мягко простонывая его имя, пока Сынмин вплетает свои пальцы в волосы Джисона и трепетно оттягивает их назад, чувствуя как репер закатывает глаза от удовольствия посещали Кима хоть и реже, но не менее воодушевлённо. Сынмин бы с удовольствием сидел в своих мыслях, ведь их осуществление — большой риск, что для Кима табу номер один, если бы Хан-чёрт-возьми-его-Джисон не сорвал ему все тормоза. — Когда должны вернуться Минхо с Чанбином? У меня как-то из головы вылетело — белоснежная салфетка пролетает по поверхности стола, собирая на себя последние остатки былой влаги. — Где-то — Сынмин отставил влажную кружку на сушилку, после чего ещё мокрой рукой отодвинул край рукава своей толстовки — через 50 минут. — Ясно — когда стол был наконец таки полностью протёрт, Джисон переключил своё внимание на забитую утварью кухонную столешницу — Спасибо большое Хёнджину, что заставил эту дурацкую столешницу всякой хренью — недовольное бурчание разнеслось небольшим эхом по комнате. Только руки старшего коснулись стопки вымытой Кимом посуды, как со стороны крана раздался громкий треск разбитого стекла, после чего Сынмин слегка зашипел. — Сынмин? Ты в порядке? — как только Джисон подлетел к месту происшествия, ему в глаза бросился кусок разбитого стекла — Неряха, разбил тарелку… — словно обращаясь к ребёнку, Джисон аккуратно взял Сынмина под локоть и отвёл его от раковины. После того как Хан достал из аптечки перекись и марлю, он ласково коснулся чужого запястья — места, откуда каплей за каплей стекала алая кровь. — Ты в последнее время сам не свой — не отрываясь от процесса произнёс старший — такой неряшливый, всё аж из рук валится. Кто же так взбудоражил твою и так неспокойную головушку? — Ким мог поклясться, что на этом лице промелькнула ухмылка, при одном взгляде на которую у Сынмина начинает кружится голова. — Никто — ответ прозвучал настолько сухо, что сомнения в их лживости буквально отсутствуют — Серьёзно? — Вполне Как только репер закончил обрабатывать рану, он медленно перевёл взгляд на лицо собеседника. — Значит вот оно как — глаза Хана сильно пленили, что помешало заметить то, как близко старший приблизился к лицу Кима — Наш щеночек боится раскрыть свои карты одним ходом? — Мин на секунду застыл в немом шоке, но быстро пришёл в себя, осознав, что вся его спокойная жизнь скоро разобьётся вдребезги как та злосчастная тарелка. — О чём ты? — в горле неприятно затаилось дыхание. — Не строй из себя дурачка, Ким Сынмин, ты прекрасно понимаешь, о чём я говорю — даже и не думая разрывать зрительный контакт, Джисон мягко коснулся чужой щеки — я не слепой, Минни, я прекрасно видел, как ты засматривался на меня прошлые дни. И давно ты стал так сильно сохнуть по мне? Мир Сынмина и правда разрушился в тот момент, когда Хан сказал эти слова. Все его устои и принципы перестают иметь какое либо значения, когда Джисон смотрит на него так. Он нуждается в нём. Сынмин ему нужен. А Сынмин нуждается в нём. Перед тем как Сынмин полностью потерял своё самообладание, он специально выдержал долгое молчание, после чего поменялся с Ханом местами, прижав старшего к злосчастной столешнице, огородив путь для побега руками с двух сторон. Хотя навряд ли он куда либо убежит. — Ну раз уж ты у нас такой внимательный — вокалист чуть ли не в плотную прильнул к реперу, после чего весь их диалог перешёл на шепот — скажи мне сам, когда я начал сохнуть по тебе? — Интересно — Хан буквально протянул все гласные буквы в этом слове низким мелодичным голосом, перед тем, как он неожиданно запрыгнул на небольшую столешницу у раковины — Неужели малыш Сынмини включился и захотел играть по крупному? — Сынмин только и успел, что перевести взгляд на Хана, как тут же почувствовал, как вокруг его шеи обвились прыткие руки — на тебя не похоже — на лице заиграла хитрая улыбка — неужто проснулась страсть к азарту? — Ты что, плохо слушал Чана? Жизнь без риска — скучна Джисону хватило одной этой фразы, чтобы завлечь Сынмина в глубокий влажный поцелуй. Управляемый сугубо своими эмоциями, Хан сразу же запустил руки в короткие каштановые волосы, цепляясь за их основание как за спасательный круг, что поможет спастись от трезвого мира и позволит утонуть в мире похоти и разврата. Он буквально утопает в Киме, сейчас он для него кислород, настоящий наркотик, он вызывает желание и привыкание. Ему нужно больше. Ему нужно больше Сынмина. Страсть полностью захватила Джисона с головой, он с самого начала не стал церемонится, сразу же пустив в ход язык, что стал орудовать в чужом рту как в родном. Он прытко проходил по дёснам, вроде изучая, но в то же время проходя так правильно, будто Джисон не раз целовал Сынмина так желанно. И старшего ещё больше заводил тот факт, что младший даже не думал сдавать позиции, он даже наоборот, действовал на опережение: намерено проводил по нёбу, периодически прикусывал пухлую нижнюю губу, которая точно после этого ещё долго будет иметь красноватый оттенок, что будет привлекать внимание, запускал руки под лёгкую футболку, ощупывая белоснежную кожу на широкой спине. На ней оставались красные полосы, где-то тонкие, где-то толстые, но явно являющиеся плодом пылающей страсти, что превращало их в не простые царапины, а настоящие красивые узоры, что с каждой секундой медленно, но верно опускались всё ниже и ниже, ближе к тонкой изящной талии. В один момент Джисону становится слишком много этого, Сынмина так много, что он действительно стал его кислородом, что попадает в лёгкие настолько, что ему пришлось разорвать трепетный поцелуй, выдыхая накопившиеся эмоции со сладким тихим стоном. Он хочет продолжить начатое, но не успев сделать и вдоха почувствовал те самые запомнившиеся губы у себя на шее, которая подвергалась буквально зверскому нападению. Хан сильнее отклоняет голову вбок, предоставляя партнёру большее место для своих проделок, чтобы отдастся ему сильнее, вызвать большее, невыносимое желание. Сынмин страстно покусывает кожу, словно вампир, что старается достать из добычи большее, но с каждым глотком ему всё мало. Он оставляет яркие собственнические метки, которые завтра могут вызывать кучу заинтересованных взглядов, но сейчас Джисон принадлежит не какому-то незнакомцу, которого Хан увидит единожды, а ему. Только ему. И он заставит другого верить в это. Сынмин отрывается от манящий шеи и смотрит на проделанную им работу. Он доволен, слишком доволен. На шее Джисона светятся яркие пятна, переливающиеся от ярко-розового до мутно-фиолетового, что заставляют парня наклонится и лишний раз одарить каждую метку лёгкими поцелуями, что вызывает у хозяина шеи очередной протяжный, но более громкий стон. Наконец окончательно оторвавшись от уже полюбившейся шеи, Сынмин удивительно нежно касается губами родинки на левой щеке, после чего в наглую хватается за края чёрной майки. Но кто такой Хан, чтобы препятствовать ему? Руки в момент стремятся вверх, и в мгновение ока кофта пропадает с её хозяина, оголяя подтянутое и желанное тело. Младший даёт себе время на то, чтобы полюбоваться на свой желанный «запретный плод», что маячил в его снах больше недели. Он проводит руками по всему периметру талии, в сотый раз подмечая насколько она тонкая, после чего возвращает руки на подтянутый пресс. Пальцы очерчивают рельефные полосы, поднимаясь всё выше и выше, пока руки не натыкаются на широкую грудь. Без лишних церемоний, Сынмин мягко проводит большими пальцами по нежно-розовым соскам, тем самым вызывая сдавленный выдох их обладателя. На лице младшего мелькает удовлетворённая ухмылка, ведь именно такой реакции парень и ожидал. В погоне за более яркой реакцией, Ким меняет тактику: он цепляется за нежный участок кожи пальцами и начинает мягко водить ими по кругу. И, судя по всему, это было сильным ударом для Джисона, ведь вместо желанного стона Мин услышал лишь сдавленные выдохи сквозь маленькую ладошку. — Не надо — трепетно шепчет Сынмин, перед тем как он отодвигает чужую руку и дарит Хану лёгкий поцелуй в губы — Я хочу слышать тебя, не заглушай себя. И Джисон слушается, обозначая подчинение протяжным нежным стоном, что уже не содержит былую сдержанность и отображает всю степень удовлетворения происходящим. Послушный мальчик. За такое нужно поощрять. Достаточно наигравшись руками, Сынмин легонько нагибается вперёд и касается соска языком, чувствуя как внутри Джисона ускоряется сердцебиение. Грудная клетка сразу же подаётся вперёд на встречу к желанному, что приятно удивляет Кима. — Я и не знал, что ты настолько чувствительный, Ханни — отвлечённый от дела Сынмин — настоящая пытка Джисона, что вынуждает второго подать голос. — Прошу –шепчет раскрасневшийся репер, переводя неровное дыхание — не отвлекайся — мысли прерывает резкий выдох. Сынмина дважды просить и не нужно, поэтому не заставляя свою пассию ждать, парень обратно прильнул к красивой груди, доставляя удовольствие её владельцу. Джисон больше не замолкает. Хоть и тихо, но он безостановочно выдаёт протяжные ноты, причём все разной высоты. Слава Богам, что Хан обладатель дивного голоса, что может не только красиво пропеть сложную песню, но и дивно простонать чужое имя. -Минни — мягко простанывает Хан, впиваясь накрашенными тёмно-фиолетовыми ногтями в чужую толстовку — сними. Джисон был слишком послушным, его прихоть надо исполнить, поэтому не отрываясь от процесса, Ким начинает неторопливо снимать с себя ненужную злосчастную ткань. Как только кофта касается пола, старший мгновенно прижимает младшего к себе, после чего прикусывает хрящик чужого уха. — Я сойду с ума, если ты не трахнешь меня на этом грёбаном столе. Бархатный шёпот слишком сильно ласкает слух, и, если честно, Сынмин уже сам не понимает, кто кем управляет в данный момент. Последней каплей для Кима стало ощущение того, как медленно и сладко Хан провёл языком по тому самому хрящику уха, показывая всю свою готовность отдастся этому человеку до конца. Джисон приятно удивился, когда почувствовал, что чужие руки спустились на уровень ниже поясницы, ведь те ощущения, что дарил ему Мин были намного лучше, чем он мог представить в своих одиноких и возбуждающих фантазиях. И репер надеялся, что его партнёр поможет расправится с тягучим внизу возбуждением как можно быстрее, ведь одежда на теле стала сильно сковывать все возможные движения. Не в силах сдержать собственное желание, Хан спешно провёл рукой по поверхности спортивных штанов — единственной вещи, что непонятно по какой причине всё ещё находилась на Сынмине. — Ты же сам хочешь, моя рука прекрасно это чувствует. Хан мучительно медленно оттянул не слишком тугую резинку спортивок, после чего проскользнул рукой под пояс боксеров. На лице Хана снова расцвела заигрывающая улыбка. Рука сразу же наткнулась на среднего размера член, который мгновенно проскользнул меж прозорливых пальцев Хана, что остановились только у основания. — Что такое, Сынминни? — заигрывающе произнёс Джисон, когда замечает немного сдавленный выдох — Я делаю тебе хорошо, правда ведь? — фаланги уже охватили основание члена, начиная медленно подниматься и опускаться в такт сбитого дыхания его владельца. Большой палец нежно, но напористо оглаживает чувствительную головку, вычерчивая различные круги, в зависимости от реакции вокалиста. Долго играться так с Сынмином Хану не удалось, так как спустя буквально минуту подразниваний второго, Ким с силой спустил Джисона со столешницы и развернул спиной к себе, надавив настолько, что завтра на чужих боках наверняка останутся фиолетовые полосы, при мысли о которых у старшего идут приятные мурашки. — Открой — удивительно спокойно и мягко произнёс младший, поднося к чужому рту пальцы и чувствуя, как беспрекословно и без лишних вопросов Хан сразу же запускает пальцы в собственный рот, прекрасно понимая цель предлагаемого. Парень старательно вылизывает каждый палец, ни один не обделяя вниманием, запускает их глубже и глубже, чтобы ни один лишний участок на чужих руках не остался сухим. — А вообще — тихо произносит Хан, сопровождая только что убранные из рта пальцы небольшой дорожкой слюны — тебе не обязательно меня растягивать. Я уже всё сделал заранее — если бы не поза, в которой он находился, Хан бы с удовольствием взглянул в глаза Сынмина, в которых можно было бы увидеть намёк на приятное удивление. Ким выдержал тихую паузу, начиная спускать с партнёра домашние шорты до колена. — Но твои пальцы — начал говорить Ким, окончательно лишив старшего последней одежды — не мои. Джисон начал понимать смысл сказанного, когда почувствовал чужие пальцы в себе. Сынмин уверенно, но бережливо вводил палец внутрь, периодически проверяя состояние парня под ним. В момент, когда палец вошёл полностью Ким смог понять, что сказанные Ханом слова по поводу растяжки были не пустым звуком — весь процесс прошёл без особых затруднений и проблем. В момент, когда Сынмин начал вводить второй палец, Джисон начал ощущать лёгкое недомогание, о возможности наступление которого он знал и был готов. По крайней мере он так думал. — Сонни? — Ким немного напрягся, когда услышал долгий, протяжный и более громкий, в отличие от прошлых, стон — мне прекратить? — Нет! — с громким выдохом выстонал Хан, трепетно выпрашивая всё то же — Пожалуйста, продолжай, прошу. Сынмину нравился этот пыл страсти, что горел в Джисоне, поэтому удостоверившись, что он готов идти дальше, Сынмин уверенно стал вводить третий палец. Голова стала тяжёлой, в мозгах распространяется туман, а перед глазами начали изредка появляться те самые звёздочки, о которых часто говорили люди, что делились своим опытом. Но добивным ударом стало ритмичное движение руки, что словно синхронизировалось с сердцебиением Джисона. Он чувствовал, как Сынмин старался разнообразить процесс, раздвигая пальцы на манер ножниц, проворачивая пальцы внутри по часовой и против часовой стрелках, шепча на раскрасневшееся ухо, какой он послушный и любимый мальчик. Ким творит с ним невообразимое, настолько, что тот бессильно кладёт голову на столешницу. — Пожалуйста- — сквозь громкие стоны желания и неудовлетворения, Хан старается вставить хоть слово — Минни, пожалуйста- — Чего ты хочешь? — Свободной рукой Сынмин проводит по волосам, после чего резко хватает за их основание и тянет на себя — Скажи мне, Джисон, о чём ты так меня просишь? Что ты хочешь, чтобы я сделал? Сквозь рваное дыхание, Ким слышит заветные слова: — Пожалуйста, трахни меня уже, войди в меня, прошу. — Твоё желание — закон Сынмин спешно снимает с себя последнюю одежду, целуя заднюю часть шеи, когда он слышит голос Джисона. — Там, в кармане — Хан спешно показывает на лежащие на полу шорты, что является очередным доказательством для Мина, что он готовился заранее, ведь в том самом кармане Ким находит открытый лубрикант. Не думая ни секунды, парень сразу снимает ненужную крышку и обильно наносит содержимое на всю поверхность члена, после чего начинает медленно входить внутрь. — Твою мать — шепчет себе под нос старший, ощущая неприятное, но трепетно жжение внутри себя. Ким не может сдержать рваного стона, когда входит примерно на половину, ведь впечатления, что дарят тебе слепые представления и настоящие чувства воспринимаются буквально как огонь и вода. Ощущение тепла чужого тела, сбивчивого дыхания, звуки сладостных стонов никогда не сравнятся с фантазиями. И Сынмин убеждается в этом, наверное, сотый раз. Он сильно хватается за чужие бока, когда входит полностью, до основания. От Хана лишь слышны глубокие вздохи, поэтому когда самая тяжёлая часть остаётся позади, Сынмин перестаёт двигаться, давая партнёру привыкнуть, в это время мягко выцеловывая чужую спину с красными царапинами. Спустя некоторое время, Сынмин начинает медленно, но уверенно двигаться, что вызывает звёздочки в уже его глазах. Он всё так же неустанно расцеловывает кожу Джисона, словно прося прощение за предоставленное неудобство и благодаря за проделанную работу.Всё ещё особо не торопя события, младший перемещает левую руку на чужой член, а правой снова хватаясь за длинные волнистые волосы, что было главной мечтой младшего. — Можешь ускоряться — шепчет Джисон, неспешно поднимаясь на локтях. Ким, ровно как и его просили, начинает двигаться на порядок быстрее. В помещении по-тихоньку начинают слышаться пошлые и влажные шлепки, на пару с снова заглушёнными стонами. —Что я тебе говорил по этому поводу? — снова отодвигая чужую руку произнёс младший — не закрывай рот. Кима слегка выбесил такой жест со стороны Хана, поэтому он, пользуясь своей властью, скрещивает чужие руки на пояснице и крепко держит запястья. — Ты же был таким послушным мальчиком, неужели ты хочешь наказание? — как только Сынмин заканчивает свою фразу, он прекращает какое-либо движение — Хорошо, будь по-твоему. — Нет, нет, нет, я буду хорошим мальчиком, обещаю, не останавливайся, пожалуйста — бессвязно тараторит Хан, начиная двигаться самостоятельно, лишь бы не заглушать разгоревшийся пыл. Сынмин выдерживает небольшую паузу, после чего всё же продолжает движение, за что Джисон его ещё не раз в будущем отблагодарит. На улице уже успело давным-давно стемнеть. В помещении горит несколько маленьких лампочек, что не способны залить ярким светом всё помещение, но способны придать правильную обстановку происходящим событиям. То как Хан шепчет губами о чём то Сынмину, вопрошая о чём-то большем, как Сынмин даёт второму всё, что тот пожелает, как два человека утопают друг в друге, не состоянии полностью насытиться. Они заканчивают одновременно, полностью выбиваясь из сил. Даже учитывая то, что как такового лишнего веса у Кима не было, Джисон ощущал всю тяжесть партнёра, что немного выбило воздух из его лёгких. Холодная поверхность столешницы, на который небольшими разводами сиял пот приятно охлаждала кожу после такого «марафона», а дыхание стало постепенно восстанавливаться. После небольшого перерыва Сынмин наконец-таки решает, что стоит убрать весь этот беспорядок, что они устроили, как иронично, сразу после мытья кухни. Он привстаёт на руках и одаривает медовую шею финальными мягкими поцелуями, побуждая ее обладателя к тому, что надо собираться. — Ты как? Нормально себя чувствуешь? — шёпот наводит табун мурашек — Вставай, малыш, нам нужно убраться. — Я не хочу… — словно недовольный кот, мурлычет Джисон, который лишь сильнее расплывается на столешнице — Ты все силы у меня забрал — пухлые щечки недовольно надуваются, на что Ким просто усмехается. — Во-первых, это была твоя идея — комментирует парень, надевая на себя кинутую на пол одежду — а во-вторых, ты, судя по всему, очень хочешь, чтобы Минхо-хён и Чанбин-хён увидели тебя с голым задом— глазки хитрым взглядом пробегают по фигуре, что после такого аргумента съехала на пол в жалкой попытке собрать разбросанные вещи. — Ладно, оставлять всё на самотёк и правда стрёмно… — бубнит сквозь надеваемую футболку парень. Звук открывающейся двери повышает в крови уровень адреналиа. Одна секунда реализации — и все действия увеличиваются в скорости раза в 3. На полу уже нет комков ткани, тряпка буквально телепортируется из раковины на столешницу, а некоторые сбитые со столешницы предметы интерьера возвращены на место так, словно их никто никогда и не трогал. Сынмин трёт столешницу, что только что обзавелась новой психологической травмой, а Хан — моет тарелку, которую младший омывал водой буквально час назад. — А я тебе говорил, что мясо будет стоить дороже, вот кому я объяснял! — недовольный высокий голос хёна пронзает помещение, после чего на кухню вваливаются две счастливые мордашки — О, вы сегодня дежурите? Я думал, что сегодня очередь Ликса и Чонина. — Да, — без проблеска паники отвечает Хан, лишь сильнее натирая тарелку — сегодня их очередь, но Феликс сказал, что они очень вымотались за этот день, так что мы решили поменяться местами — первый раз в жизни Хан решил составить чёткий план действий, о чём он совершенно не жалеет. Как удобно, что Джисон смог договорится с ребятами о смене расписаний уборки, под предлогом того, что в другой день он очень занят. — Понятно — с небольшим сомнением в своём голосе, Чанбин ставит два тяжелых пакета с продуктами на стол — Ребят, разберите, пожалуйста, эти пакеты, а то мои руки просто отваливаются. Мальчики в унисон соглашаются, лишь бы их хены побыстрее ушли и не видели их покрасневшие от стыда лица. Когда они исчезают в одной из комнат общежития, Хан и Ким выдыхают, радуясь тому, что их всё-таки не спалили, однако им просто не дано услышать тихий вопрос Чанбина… «Мы же не будем их палить?»