Скучная рождественская настолка

Выцветшая и помятая красно-зеленая коробка, с давящим пьяную улыбку усатым эльфом, глаз которому выжег папа сигаретным бычком. Выжег осознанно, под крики уже подросших и привыкших к отцовским проебам детей.Выжег, потому что был готов вновь и вновь слышать критику от левых альф, что ненадолго брали папу с приплодом под свое крылышко. А от сыновей-погодок — нет. Эрик обещал детям на Рождество удержаться на работе и заплатить за электричество, а дарит настолку! Но ведь не абы какую! А с пластмассовыми фигурками Санты, Оленя, Елочки и двух цветных Эльфов размером с ноготок. С глянцевым полем для игры и магнитиком на холодильник, в котором кроме пива ничего нет. Выжег, сидя на кожанном розовом диване, с тающим снегом в длинных золотых волосах, с пунцовым засосом на шее и недозрелым ананасом в бумажном пакете. Именно этот диван и стал фоном для самых известных эротических фотографий папы Эрика, сделавших омегу по-своему знаменитым и открывших двери в кабинеты к нужным людям. Обладателям мини-баров с подсветкой, больших денег и такой же скрипучей по-офисному неуютной мебели. Мебели, на которой Эрик умудрился зачать двоих детей. Выжег! Хладнокровно выжег, когда его старшее чадо, чистенький умненький двенадцатилетний альфа в очках, строго поправил воротник рубашки, подражая фирменному жесту учителя, что хвалил его сочинения и распихивал по школьным олимпиадам, принялся отчитывать папу, как двоечника. Десятилетний брат учуял от Эрика запах дешевого вина разбитым носом и подытожил, что папаша — «засранец». Омега оскорбленно усмехнулся, силясь подавить пьяные слезы и упреки от «кровинушек», что по идеи должны стать его опорой и защитой в жестоком для незамужних омег грубом мире. Что если бы не забота о детях, Эрик бы дольше задержался в театре на Бродвее! Но с брюхом ему предлагали только роли в видео для взрослых. Разорвал блестящую шуршащую упаковку и выжег, выжег, выжег! Теперь улыбается, как достойный хозяин и дедушка, предлагая снова сыграть в семью. Пятилетний внучок Элвин, с глазами ручного бурундука, не может сопоставить слово «игра» и потасканный кусок картона и пластмассовый кубик. Не понимает, как в Рождественскую ночь в доме не горит елка, не вопит телевизор, а на столе у взрослых нет ничего кроме сэндвичей с вареньем и банки консервированной кукурузы. Жуткий одноглазый дядя Бруно молча вешает над камином выстиранные обписанные мальчиком колготки. Спрашивает Элвина, не хочет ли тот посмотреть на волнистых попугаев. Малыш испуганно утыкается носом в крепкое плечо отца. По умолчанию злой, собранный и по-мужски красивый адвокат Джаспер. Вопреки дерьмовому питанию, недогляду и частым переездам из города в город, вырос видным и успешным альфой из хилого очкарика из неблагополучной семьи. Из сына потаскухи Эрика. Холодный, сухой и скучный, как белое вино, настолько правильный, что трахает своих омег только в миссионерской позе и только после помолвки, украл под Рождество сына у бывшего мужа и решил спрятаться в доме папы, связь с которым утратил много лет назад. Проклятый розовый диван жег альфе пятую точку. — Ты помнишь эту игру, Джа-а-аспи?! — Звенящим и по-театральному выученным голосом произнес папа Эрик, — Вас с братом от нее было просто не оторвать! Играли и не только на Рождество! В любую свободную минуту! Альфа скептически морщит нос. Что еще делать в душной машине на заднем сидении хлюпику, пока твой родитель гонит тачку по пустой трассе, в надежде оторваться от кредиторов или бывшего партнера, что начал поднимать руку не только на него, но и на тебя с братом? Чем заниматься, когда папа приводит гостя и вы ночуете на кухне, где нет ничего съестного и вдруг слышите стоны за спиной? Играть в настолку! Крошка Элвин в костюме зайчонка боязливо крутит в ручках обезглавленного пластикового оленя. Ему еще трудно представить, что сильный и вечно занятой отец когда-то был маленьким и тратил время на такие глупости, как игра. Элвин! Сынок. Дерьмовый у него вышел Рождественский утренник. Намочил штанишки прямо перед выходом на сцену, разревелся, что не смог спеть песню, которую так долго учил. Воспитатель выдернул отца прямо после суда, оборвал телефон, такую мальчик устроил в садике истерику. Джаспер на своей скучной работе выигрывал громкие дела, его лицо печатали в глянцевых журналах, у него был кабинет с панорамными окнами и креслом, в котором было весело крутиться. Папа Яков носил на работу в ресторан белый брючный костюм, но несмотря на имидж омеги-ангела вопил на своих сотрудников благим матом, доводил до слез. Папу боялись и уважали. Плод их умершей любви, казалось, не имел никакого стержня. Пятилетний Элвин был недотепой в сравнении с хищными карьеристами-родителями. — Недотепой, как дедушка Эрик? — Уточнял малыш, держа отца за указательный палец с рюкзаком-жирафом на спине. Джаспер вздрагивал и отрицательно мотал головой, буквально пугаясь параллели с Эриком. Запрещал сыну сравнивать себя с горе-дедушкой. Вероятность того, что Элвин, его первенец — альфа, с каждым днем таяла на глазах. Слишком в нем было много чувственно-омежьего, иррационального, слабого. Он немногое терял, если так подумать. Прямо сейчас в квартире альфы на восемнадцатом этаже натянул кружевное бельишко на семимесячных живот молодой омега. Макал ножку индюшки в вишневый джем и кипел от негодования, пытаясь дозвониться отцу своего неожденного ребенка. Джаспер хороший муж, но его изрядно подзаебали капризы беременяшки. Он не находил в себе сил договориться с бывшим мужем о том, чтобы получить согласие и сдать анализы сыну на вторичный пол. Яков будто бы тоже медлил с этой важной процедурой, или давно все разузнал втихушку? Оттого старался навязать Элвину друзей-альф из состоятельных семей? Дипломат чертов, продолжатель династии, интригант! В средневековье сгорел бы на первом костре инквизиции за сатанинскую красоту и жуткий характер! Характер, в который Джаспер влюбился без памяти… Красоту, вспоминая которую, усталый альфа, быстро и молча мастурбировал в душе. Элвин жевал хлеб с джемом и лениво двигал фигурку оленя по карте, зевая. Сегодня в городе отказывался от мороженного и любимых чипсов. Сидел на аттракционе и в кино с лицом мученика, полицейские несколько раз тормозили отца и сына, подозревая в Джаспере похитителя. А сейчас глупо радуется чириканью волнистых попугаев и тому что может посчитать САМ, сколько шагов должна сделать его фигурка. Эльф Джаспера незаслуженно топчется в хвосте, Санта которого визгливо отвоевал у внука Эрик — лидирует. Как всегда! В какой-то степени Джаспер благодарен хозяевам дома, что они ни о чем его не спрашивают. Накручивать себя и проклинать он умеет сам. Благодарен, за то, что им Элвином постелят на проклятом розовом диване, благодарен за разбавленный бензин, который Бруно залил в бак его нового мерса. За почти что трезвые глаза папы и за хранимую, как реликвию семьи, которой давно нет, настолку с выжженным глазом у эльфа. Элвин жестом просит отца наклониться. Джаспер рывком приближает ухо к сыну, предполагая что ему опять срочно нужно в туалет. — А где его глаз? — Шепотом интересуется мальчик. Джаспер моргает: сын слишком мал, чтобы понять всю горечь той ситуации. Как объяснить? Стотысячная съемная халупа без электричества, холод, розовый диван, ананас в пакете, Рождество, папу Эрика снова уволили с работы и он купил настолку! И он решил, что этого им с братом достаточно… — Война. — Загадочно ответил Бруно. Элвин повторил это слово, будто пробуя его на вкус. Война. Неистово красивый папа мыл полы в благотворительном центре, где возвращали к жизни ветеранов с ПТСР. Потаскуха Эрик далеко не сразу позволил присевшему ему на хвост Бруно помочь донести сумки до остановки. Сильнее изуродованной внешности альфы и нервного тика омегу смущал факт, что его последний поклонник потерял свою мужскую силу вместе с глазом. Бруно компенсировал импотенцию настоящими мужскими поступками. С ним Эрик перестал валяться два раза в год в наркологичках и вышел на связь с старшим сыном-студентом. И принял тот факт, что в том, что младший сгинул в тюрьме подростком, есть его вина. Принял и смог жить дальше. Даже играть в настолку! — Еще один ход и победа за мной! — Мурлычет от удовольствия омега. Джаспер ухмыляется в скепсисе и их неухоженном доме. Крыша на голову еще не упала лишь потому, что альфа оплатил ее ремонт. И Эрик принял жест доброй воли сына так же легко, как клетку попугаев на прошлый день рождения. Попугаев, которые не сдохли только благодаря мрачному дотошному Бруно. — Так нечестно! Нечестно! Дядя Бруно, ну победите дедушку! Победите! — Верещал Элвин у отца под ухом. — Не хотите? Так и знал, что вы в него втюрились! Папа! Ну, победи дедушку! Победи! Почему ему всегда везет?! Это бы везение, да брату в колонию для несовершеннолетних. Или самому Джасперу, чтобы врезать пощечину Якову, когда тот угрожал, что уйдет и заберет их сына навсегда. Хорошая оплеуха, по мнению друзей альфы, излечивала самых дурных омег и делала ласковыми и внимательными к чувствам партнера. Но Джаспер и сегодня бы молчал, вызывая мужу такси до квартиры нового возлюбленного. Сколько бы папу Эрика не колотили альфы, ума не прибавлялось, лишь личико херело. — Я бы очень хотел знать почему… — Фыркнул Джаспер, двигая фигурку, — Мне говорили, что я не рискую. Что я слишком помешан на правилах. Что я получаю недостаточно, что способен на большее. Правила помогали мне, ребенком, в мире взрослых… Давать показания, находить оправдания тому, почему он не вышел на работу и не заплатил по счетам… Я хорошо знаю правила этой игры, я побеждал много раз. Мне любопытно почувствовать себя проигравшим. Пусть дедушка насладиться победой и почувствует себя главным. Где еще, как не в скучной рождественской настолке? Чириканье попугаев-неразлучников и тишину заглушает вой сирены. В зеленых слезящихся глазах Эрика играют блики красно-синих мигалок полицейских машин.