Performance by chance 🎄

В преддверии Нового года люди склонны совершать множество необдуманных поступков, но почему-то всеобщее помешательство как негласный злой рок начинается с похода в торговый центр. Хотч всей душой не любит такие вылазки, ему по душе — близость электронной игрушки или, в прошлом, новенького гладия, но никак не какого-нибудь соседа, решившего прикупить в преддверии праздника очередную гирлянду. Сначала безумец стоит в длиннющей очереди за мишурой, потом по ошибке покупает совсем не то, что нужно, а потом замечает, как десятки людей ходят вокруг прилавков с абсолютно одинаковой смесью предновогоднего безумия. Вот что такое помешательство! — На твоей планете не празднуют? — спрашивает Рикс, перебирая разбросанные по контейнеру разноцветные ёлочные шары. Хотч хмыкает, прокатываясь туда-сюда на стоящей под локтем тележке. — Никогда не понимал, зачем люди покупают тонну ненужной ерунды, чтобы потом напиться и на следующий же день от нее избавиться. — Как тебе? — увлеченный парень достает упаковку синих шаров, переливающихся мелкими крупицами, и подставляет к лицу. — Смотри, почти один цвет с твоими глазами. Хотч кривит губы в усмешке. — С одним из, Рикс. — Да какая разница, — смеясь, тот переводит взгляд на очередной прилавок. — Я за эти недели налюбовался так, что уже привык. На лице Хотча сама собой появляется теплая улыбка. Опираясь о покачивающуюся тележку, он озорно отвечает: — Так вот почему ты так откровенно пялишься: малыш Рикс заинтересовался кибернетикой. Уловив перемену настроения, Остер разворачивается в пол-оборота и отвечает таким же веселым взглядом. — Думаю, интересоваться своим спутником — это здоровый интерес, — говорит со смешком и, прежде чем отвернуться к стеллажу, подмигивает. — Так вот как это сейчас называется. — Потерявшийся в сиянии новогодних огней и играющих улыбками лицах, Хотч отчётливо видит в их диалоге лазейку и мастерски запускает ее в поле командных строк, как вирус. — Ага, но ты глянь вон на ту очередь, — его заряженный позитивом собеседник кивает на и впрямь длинную линию из десятков таких же зачарованных. — Лучше помоги мне с выбором. Хотч нехотя переводит взгляд на стеллаж и, чтобы получше разглядеть не вставая, кладет обе руки на край своей тележки. Та привычно покачивается из стороны в сторону, но на третий раз почему-то не выдерживает и проворно съезжает из-под него, заставив с грохотом повстречать плитку пола. Рикс встревоженно оборачивается на шум, но тут же разражается безумным смехом, видя друга, явно не расстроенного, но смущенного, утопающим в куче разноцветной мишуры. — Вот… — потирая ушибленное место, поднимается виновник шума. — О моей грации слава далеко пойдет. — Покоритель торговых тележек, о да, — подхватывает Рикс, помогая ему встать на ноги. — Я должен быть польщён твоим вниманием. Парень прыскает и благосклонно предлагает: — Давай уже, где там твои новогодние приблуды. — И тон так легок, будто и правда заинтересован. — Знаешь, я подумал, что с такой непростой задачей из нас двоих я лучше справлюсь, так что, — говорит Рикс, доставая что-то из сумки, — лучше сходи за продуктами. — Уловив в чужом взгляде недоверие к его снисходительному тону, добавляет. — Это один из важнейших аспектов, смотри ничего не перепутай. — Хах, понял, шеф. Но ты помнишь, я люблю острое, так что… — парень подмигивает, растягивая губы в улыбке, — готовь задницу. С этими словами разворачивается и пружинистой походкой уходит, разглядывая на ходу список. Рикс привычно закатывает глаза, но всё-таки улыбается удавшейся авантюре. Так будет лучше им обоим. Он сам в детстве терпеть не мог собирать с отцом комплектующие ко всем этим железякам, часами расхаживая по рынку в поисках той самой детали, так что отлично понимает Хотча, который праздника-то в своей жизни никогда не видел. Он и его семья — люди, что создают атмосферу, но сами живут буднями. Для артистов это рядовая работенка, возможность заработать немного денег, чтоб хватило безболезненно добраться до следующей планеты. По крайней мере, он знал это со слов Хотча. Однако время идёт, корзина полнеет, а друга все не видно. Вот уже позади и касса, а он один наедине с целым пакетом, набитым чем только можно. Решив не занимать в суматохе свободные сидения, идёт посмотреть развернутое в соседнем зале шоу. В канун праздников, да и не только, там часто проводятся конкурсы и перформансы, вот и сейчас наверняка проходит что-то интересное. Рикс сохраняет безучастное, уставшее, хоть и заинтересованное выражение вплоть до того, как ведущий, выждав небольшую драматичную паузу, объявляет знакомое имя. Заполненный публикой зал тепло приветствует участника аплодисментами, а Рикс даже этого не может — его руки заняты пакетами! Он смотрит на уверенную походку друга, его горящие глаза, но замечает слишком широкую улыбку и расширившийся зрачок импланта — Хотч переживает, и никто, кроме Рикса, не может этого видеть. Встав перед публикой, он умело представляет себя — Рикс даже улавливает краем уха восхищённый шепот где-то в толпе, — затем берет представленные ему цветные шары, пробует в руке, делая пару трюков, ещё раз вызывающе оглядывает толпу, вызывая очередной шквал аплодисментов — и только после этого начинает шоу. Ловкие пальцы подхватывают булавы, одну за другой запуская в воздух; к ним присоединяются шары, и все это выглядит невероятно захватывающе на фоне всеобщего веселья и адреналина, который Рикс ощущает за двоих. Шоу длится недолго, всего пару минут, но по ощущениям — целая программа. Кажется ли Риксу или это действительно так, но номер зажигает зал, и кто-то восхищается мастерством участника, кто-то — его артистичностью, а другие обсуждают внешность. И никто из этих людей не знает, что человек перед ними уже много лет как забыл, что такое сцена. Хотч уходит, его пальцы подрагивают, а со лба стекает испарина — как вдруг замечает в толпе знакомое лицо. «Ухмыляется, мой чертяка,» — думает Рикс, и его даже не беспокоит промелькнувшее в мыслях обычно неудобное «мой». Чувство радости и какого-то чуда переполняет обоих. Хотч возвращается на сцену, что-то быстро говорит ведущему и, пока тот не успевает сообразить, забирает микрофон. — Как любезно с вашей стороны дать мне возможность ещё немного задержаться, — говорит, отходя подальше к краю сцены, встреченный весёлым гулом толпы. — Это небольшое антре я хотел бы посвятить… тебе, Рикс. Человеку, без которого меня бы здесь не было, — он подмигивает, и лишь Остеру понятно, что говорит он в самом буквальном смысле. — Который переживал за меня больше, чем я сам, — ухмыляется дрожащими губами, — и у которого сегодня определенно будет ужин с перчинкой. Рикс знает, что его друг — тот ещё любитель подогреть всеобщий интерес, но эти слова, прозвучавшие так открыто, будто и правда что-то значат. Они смотрят друг на друга, пока в конце концов у Хотча не отбирают микрофон и вежливо просят на выход. Тот улыбается и, отсалютовав, скрывается на лестнице. Как итог: у них полные сумки всего необходимого (и не очень), хорошее настроение и многообещающий ужин. Хотч не знает, что в эту ночь Рикс планирует сделать к нему шаг, и потому чертовски волнуется последние недели, так стремясь сделать этот праздник если не идеальным, то хотя бы особенным. Но, кажется, тот тоже имеет что-то на уме. Что бы там ни было, Рикс надеется, что после сегодняшнего дня Хотч всё-таки полюбит Новый год.