Возводя старые мосты

Люцифер даже сообразить ничего не успел, когда Михаил резко схватил его за плечо, сжимая до боли — «ну и хватка у братца!» — и вот, вместо просторов позабытого кладбища они оказались в тускло освещённой комнате. Люцифер недовольно выпустил часть своей силы, тут же схлестнувшейся с михаиловской, и в воздухе повисло густое, как дым, напряжение. — Хотел поговорить без лишний свидетелей, — Михаил вроде как небрежно уронил ответ на непрозвучавший вопрос, но что-то в глазах его при этом мелькнуло такое, что Люцифер, подумывавший ударить и тут же сбежать куда подальше, резко передумал это делать. По крайней мере, не прямо сейчас. Возможно, часть его всё ещё помнила те времена, когда их ещё можно было звать неразлучными братьями. Однако, в конечном счёте, они стали врагами (в основном, из-за михаиловских упрямства и желания выслужиться перед папочкой) и сейчас стояли лицом к лицу впервые за бесконечные тысячелетия. Люцифер всматривался в спокойное лицо брата, лишь мельком отмечая, что в светло-зелёных глазах затаилась тяжесть печали и долга. Слова сейчас были излишни; их раны, оставленные непростым прошлым (а ещё немного Отцом) были гораздо глубже. Такие разные, они едва ли могли понять друг друга теперь — время постаралось на славу, разверзнув между ними недопонимания и конфликтующих истин. Однако, почему-то именно сейчас, в этот мимолетный момент, каждый из них мог увидеть боль, прячущуюся за слоями обиды и чувства долга. Их общая печаль стала первым, пока ещё крошечным мостом между ними. Одинокая слезинка скатилась по щеке Майкла, её блестящая дорожка отразила мерцающую печаль в его глазах. Люцифер ощутил как внутри неприятной волной расползается чувство раскаяния. Словно это и он приложил руку к появлению той пропасти, что сейчас лежит между ними. И, пожалуй, стоило наконец посмотреть в глаза истине и признать, что это действительно так. Привычная маска дала первую трещину. Само время, казалось, затаило дыхание, ожидая слов, которые могли бы либо проложить путь к прощению, либо расширить пропасть между двумя архангелами. Хрупкое кратковременное перемирие, отчасти порождённое неизвестностью слов, а отчасти — любопытством самого Люцифера, повисло на волоске. И наконец, когда нервы Дьявола уже собирались дать не меньшую трещину, Михаил тихо, едва слышно, произнёс: — Мы никогда не должны были быть врагами. Наша семья… наша связь… предполагалось, что она будет нерушимой, брат. Сжатые кулаки Люцифера задрожали, но он промолчал. Михаил всё ещё не сводил с него глаз. Но когда старший брат продолжил, то его голос звучал мягче: — Мне давно стоило признать, что в своих стремлении к праведности и желании угодить Отцу, я упустил из виду важность любви и прощения. И пусть у нас есть недостатки, но мы всё равно остаёмся семьей. Судорожный вздох сорвался с губ Люцифера, и он на мгновение опустил взгляд, путаясь в охвативших его, смешанных ощущениях. — Ты прав, брат, — прошептал он, чувствуя что его голос против его же воли наполнился смесью тоски и сожаления. — Мы семья, связанная узами, которые никогда ни у кого не получится разорвать. Михаил сделал шаг вперед, осторожно сокращая расстояние между ними, а затем протянул дрожащую руку и положил её на плечо Люцифера. — Я скучал по тебе, брат, — признался Михаил. И больше им не требовалось никаких слов.