Суженный мир

Это были её первые похороны. Одета она была во все чёрное. Стояла она, как темное изваяние. Фигура женщины плавно проплыла через скорбящих душ, через гроб с усопшим. Её величественная фигура выделялась в толпе нечестивых. Никто так и не взглянул на покойника. Загадочная женщина приковала к себе внимание всех присутствующих. Мужчины, провожали похотливыми взорами фигуру, облаченную в тонкое, обтягивающее, чёрное платьё. Он был в их числе, но взгляд его не был затуманен похотью, лишь чистым обожанием. Он думал, что сама красавица Афродита сошла с небес на похороны никчемного Бальтазара. Темный ангел, порождение первобытной похоти, самое возвышенное создание. Её чёрные волосы, гладкими волнами ниспадавшие до бедер, притягивали взгляд своим блеском, аппетитная фигура дамы вынуждала нервно облизывать губы мужчинам, а внимание уделяемое ей заставляла женщин завидовать ей, ревновать своих благоверных к ней. Дойдя до гроба, молодая женщина, лишь мельком глянула на умершего, после подняла голову и взором зацепилась за единственного мужчину, с тонкими аккуратными усами, явно латиноамериканской внешностью, который смотрел на нее, как на недосягаемую звезду, как на величайшее творение всего живого, с таким обожанием, обводя взглядом каждый миллиметр её, будто пытаясь выжечь на подкорке глаз, дабы видеть её очертания вечность. Встретившись с глазами этого божества, весь мир для него, казалось, остановился. Мир отчётливо и заметно сузился, не то, что бы он был против, Её глаза. Красивые карие глаза, что с лёгким интересом смотрели в его глаза. Очевидно, мир не сузился лишь до её глаз, всего-то до её фигуры. Вся она была совершенна, была примером для подражания, была и землёй и небом, и сном и явью, и золотой серединой, она была всем. Мужчина, известный, как хам с серебряным языком, молча и несколько робко глядел на неё. Сальвадор, отец, этого хама с серебряным языком, был также очарован прекрасной женщиной, но сын его, казалось околдован молодой девушкой. Старший Аддамс понимающе улыбнулся.       — Соберись, мы на похоронах, а не на бале дебютанток. — достаточно громко шепнул Сальвадор, пытаясь привлечь внимание сына, которое становилось слишком сосредоточенным на младой красавице. Не то, чтобы Аддамс-младший перестал на неё, так открыто пялиться, но все же улыбнулся и произнес свой панегирик. Он много смеялся, болтал со всеми, кому не все равно, но взгляд его, то и дело возвращался к божеству. Мир так и оставался суженным. К концу обряда погребения, он нашел свою Diosa, стоящей в углу бального зала и скромно осматривающей семейное кладбище за окном. Он медленно подошёл к ней, она, очевидно, знала о всех его намерениях, с того момента когда их глаза, их жизни так безжалостно столкнулись.       — Могу ли я позвать вас на прогулку по кладбищу? — немного сдавленно, но четко и бархатно сказал он.       — Конечно. — ответила она всего лишь, но глаза горячего кастильца, зажглись будто тлеющие угли, политые бензином. Как бы он не хотел, он не позволил себе коснуться дамы, его богиня не должна чувствовать себя некомфортно. Они прошли до надгробий Мамы и Папы Аддамс в полной тишине, молодая женщина плавно скользила рядом с ним, пока он то смущённо опускал голову, то с восхищением оглядывал её. Внезапно он встал как вкопанный, его Diosa остановилась с ним, терпеливо выгнув красивую темную бровь.       — Я не знаю, как начать, но вы кажется, околдовали меня. Могу ли я узнать, как вас зовут, mi Diosa? — он закусил губы и медленно поднял взгляд на неё, продолжая смотреть на нее со всей своей нежностью и трепетом.       —Мое имя Мортиша Фрамп. Je ne peux m'empêcher de dire aussi que tu m'as envoûté avec ton regard enivrant. — Мортиша мягко улыбнулась, тому каким милым становился он, когда он начал неоднозначно реагировать на ее текучий французский говор.       — Меня зовут Гомес Аддамс. Если вам интересно. — с мягким замешательством, скорее на автомате ответил Гомес, анализируя свою реакцию на ее французский. Хотелось, чтобы она никогда не прекращала говорить на французском языке, как медленно и плавуче он слетал с её кроваво-красных губ, и наполнял все фибры души. — Вы соответствуете своему имени, вы станете моей смертью. Тихая, даже несколько жалкая констатация факта, выраженная шепотом и с учтивой улыбкой, чертовски умилила Мортишу, Гомес был сладок, как мед.       — Я… Она была резко оборвана сильным шумом, исходившим с задней двери, как раз со входа в семейное кладбище.       — Гомес Аддамс, поднимите ваши руки! — громко вскричал достопочтенный, а может и нет, кузен Уинстон, полный, похотливый сноб. Считал, он, свой юмор хорошим, а шутки остроумными, возможно, ему следовало пересчитать. Гомес раздражённо обернулся к нему, все ещё не отходя от Мортиши, полностью не отворачиваясь от нее.       — Кузен Уинстон, вы немного не вовремя, я общаюсь с дамой. — сквозь зубы процедил Гомес, тяжело приковывая мужчину взглядом в пол.       — Ах, я вам помешал? Кузен Гомес может ли быть незнакомец, важнее семьи? — он дразняще покачал головой, окинув голодным взглядом Мортишу. Та, как будто и не заметила взора, обводящей всю её фигуру, элегантно закутанную в черный кружевной плащ, также её руки, лениво поддерживали мех на воротнике, выглядела она божественно.       — Вы помешали мне при принятии её в нашу семью, прошу вас удалиться. — с нажимом сказал Гомес, не упустив от своего внимания его пожирающий взгляд.       — Верно, верно. Кому не как тебе позаботиться об этом, мальчик. — вежливо выплюнул яд кузен Уинстон. Гомес намеренно молча ждал, пока его кузен уйдет в дом.       — Что вы хотели мне сказать, mi señora? — он обратно плавно повернулся к Мортише, сложил руки сзади, сосредотачивая все свое внимание на ней.       — Я хотела бы прогуляться с вами по берегу здешнего болота, здесь ведь есть болото?— она в своей излюбленной манере подняла свою правую бровь и с детским интересом посмотрела на Гомеса.       — Конечно, mi Diosa, что пожелаете. — он повернулся в сторону болота, и по-джентельменски протянул дальнюю от нее рук в приглашающей жесте.       — Чем вы увлекаетесь, мистер Аддамс? — через некоторое время спросила Фрамп.       — Хм, мне нравится заниматься фехтованием, люблю русскую и японскую литературу, закон и право. Точнее сказать, спасать людей оказавшихся в трудных жизненных судах. — он не отнимал своего зачарованного взора с нее, продолжая с сильным опьянением смотреть на нее, хотя за весь вечер не пил ни капельки алкоголя. — Чем же вы занимаетесь?       — О, я пока что учусь в Ведьминском институте во Франции. Меня очень интересует темная магия. Мне тоже очень нравятся русская и французская литературы. Удивительно, что совпало, но я уже лет с четырёх занимаюсь фехтованием. — ответила с искренним интересом, но со всей присущей ей элегантностью. Казалось, Гомес ещё больше оживился, и посмотрел на нее с таким взглядом, будто она была самым идеальным существом.       — Вы очень очаровательны, Гомес. — непрошено, негадано и все же с теплой улыбкой вырвалось у Мортиши. Гомес остановился, лишь с недоумением глядя на неё, красиво поджав губы в тонкую полоску, их глаза, их души, их сердца казалось вели свою жизнь, общаясь, понимая друг друга будто бы и не встретились несколько часов назад, а знали друг друга несколько жизней. Стояла гробовая тишина, а они просто смотрели друг на друга, зачарованно. Внезапно, словно в сердце пораженный, Гомес, камнем упал на колени.       — Cara mia, выходите за меня! — драматично вскрикнул Гомес, при этом он смотрел на неё, с необъятной тоской и тлеющим ожиданием самого верного и преданного человека.       — Да, mon cher. — она не могла просто физически отказать, он был для нее самым подходящим, она была для него всем. Она знала, что это предначертано судьбой, куда бы она не делась, она всегда оказывалась в руках у этого мужчины, и в эту секунду ей даже не хотелось убегать. Даже через несколько десятилетий, мир Гомеса, не начал расширяться дальше его Мортиши. Конец.