Тысячи лет с тобой

      Это уже не первое наше Рождество… За две с лишним тысячи лет мы отметили столько праздников, все и не упомнишь: Солнцестояние, поклонение Самайну, праздник урожая и множество других, о которых ныне живущие люди давно позабыли.       Рождение Христа — это вообще что?       Я видела Христа, как он появился, но было это в марте. Как сейчас помню, Аш торговался с Марией, подстрекая отдать ребёнка ему. Знал ведь, гад, что тот станет знаменитостью.       Аш всегда поражал меня проницательностью. Он, как древнейшее божество, владел немыслимой силой, в том числе видел будущее. Только вот видения его нечёткие, расплывчатые, словно в калейдоскопе; одновременно он мог узреть множество вариантов, но не знал, какой из них окажется верным. Все зависело от мельчайших деталей — даже от взмаха крыла бабочки.       Неудивительно, что Аш частенько переходил границы дозволенного. Я вообще удивлялась, как его голова до сих пор не взорвалась подобно воздушному шару. Позже поняла: в этом и заключалась его мощь.       И да, с Иисусом он облажался. Но со мной — нет. Не зря назвал Меренсет. Его любовь никогда не выражалась словами, но поступками… Его действия, взгляды, молчание говорили громче, чем самые красивые фразы.       Он — мой возлюбленный, мой лучший друг, мой персональный бог. Тысячи лет я следую за ним по пятам, слушаюсь, выполняю поручения… забираю жизни.       Если нас спрашивают, кто мы друг другу, то, не думая, отвечаем: «Молодожёны!» А про себя смеемся. Разве можно объяснить простым смертным, сколь крепка связь богов.       Слово «стеснение» давно не про нас. Аш видел меня любую: грустную, весёлую, счастливую. Ухаживал, когда была отравлена, а я лечила его раны. Но главное, я давно не смущалась ходить при нём обнажённой.       И я знала, что Аша уже ничем не удивить. Но время от времени старалась делать сюрпризы. У меня было всё: одежда, еда, крыша над головой. Я больше не убегала от охотников (они давно все искоренены). Но раз в десять лет мы переезжали, чтоб люди не замечали нашей вечной молодости.       И это Рождество выдалось тем самым, когда вновь нужно было менять место жительства. Аш предлагал Австралию, его манили нестерпимая жара и океан. Я же хотела куда-то похолоднее.       Спорили долго, громко… ни к чему не пришли, остались пока на месте. Но закончилось всё, как обычно, сексом. И за это я его ненавидела. Аш умел отстаивать своё мнение, используя против меня грязные приёмчики: доводить до бешенства, а потом трахать так, чтоб ходить не могла — таков истинный бог.       Да если бы все конфликты решались в постели, войны бы не разгорались.       Но наша очередная — если можно так назвать — ссора разгорелась не из-за переезда. Всё началось с банальной вещички, которую я купила в торговом центре в отделе женского белья.       В канун Рождества я осталась одна. Аш был в отъезде, но обещал приехать. Скучный серый день доводил до апатии. В нашей квартире в Нью-Йорке, где мы жили последние восемь лет, стояла наряженная ёлка, обмотанная длинной гирляндой. Но, глядя на неё, я только сильнее злилась.       Всё так красиво украшено, в холодильнике ожидает ужин и остывает бутылка шампанского. Всё прекрасно! Не хватает только главного — его.       Одиночество давило неподъёмной плитой. За прошедшие годы я так привыкла к присутствию в своей жизни Аша, что уже не представляла, как вообще обходилась без него когда-то. Мир стремительно менялся вокруг нас, но мы были прежними. Убивали, обманывали, осваивали технологии, одевались по моде, что бы ни творили — всегда вместе.       И, не выдержав томительного ожидания взаперти, я решила прогуляться. Торговый центр находился в соседнем квартале. Там можно было выпить кофе, посмотреть на людей, на семьи с детьми, на пожилые пары. Последние лет пятьдесят мне нравилось наблюдать за ними. Обделённая способностью стареть, я также не могла иметь детей. Иногда пыталась представить, какой бы стала матерью. Наверное, это великое счастье — иметь ребёнка. Но всё, что мне оставалось, — молча завидовать и оплакивать несбыточные мечты.       Несколько часов я бродила по украшенным яркими огнями, всевозможными игрушками, венками и Сантами отделам. И уже собиралась возвращаться домой, когда в одной из витрин увидела роскошь.       Я не была падка на побрякушки и не скупала тряпки без разбору, но эта вещица определённо манила меня купить её. В одном новомодном журнале я вычитала, что это называется боди. Девушки носят их как предмет элегантного соблазнения, но моя ассоциация была странной. На манекене без волос и лица чёрное боди сидело неплохо, но я сразу поняла: на мне будет лучше.       Зайдя в отдел, я тут же попросила снять красоту с уродливой куклы и дать примерить. И вот спустя несколько минут я довольно крутилась перед зеркалом в примерочной. Не знаю, что меня так в нём зацепило, но сидело оно идеально. Отдалённо напоминало некогда любимую накидку черномага, которая осталась похоронена в веках.       Я ещё раз повертелась — великолепно. Однозначно, надо брать.       Оплатив кредитной картой покупку, я в хорошем настроении направилась обратно.       Стемнело незаметно, и, увлечённая мыслями, я совсем позабыла о времени. Дома меня уже ждал Аш. Он никогда не звонил, не предупреждал, во сколько явится, просто приходил — и всё. А я должна быть всегда готова. Только вот слишком долго мы прожили вместе, чтобы его глупые угрозы пугали меня хоть каплю.       Едва я открыла входную дверь, он уже встречал с суровым видом.       — Где была? — спросил он, вскинув бровь.       — Гуляла, — холодно ответила я.       — И всё?       — И всё!       Глядя исподлобья, Аш словно сканировал меня в надежде прочесть мысли. Да, он неплохо понимал язык тела, знал, когда я вру, но порой его глупая ревность злила до чёртиков.       Непонятно даже, к кому он ревнует: к столбу, к воздуху… к себе?! Об этом можно было только догадываться. Говорить с ним бесполезно. Хоть я и могла сказать, что хорошо изучила его, но мне бы все равно хотелось, чтобы он озвучивал мысли ртом, а не многозначительными взглядами.       Как ни в чем не бывало я сняла обувь и прошла мимо него в комнату, держа в руках подарочный пакетик с ярким рождественским рисунком. Я была уверена в том, что Аш заметит покупку и попросит показать ему, но он промолчал. Надеялась, что хотя бы подойдёт и поцелует, мы ведь не виделись несколько дней, но он и эту надежду задушил. Я услышала его отдаляющиеся шаги, и через минуту на кухне загремела посуда.       Досадное чувство, когда не получаешь того, к чему привык. А я привыкла получать своё любой ценой. И внимание Аша не было исключением. Ведь это он научил меня быть такой. И свои приёмы оттачивала отчасти на нём. Я знала, что он не признаёт Рождество, считает глупым маскарадом. Знала, что больше всего на свете он ненавидит, когда из моих уст звучит его второе имя… Знала, что он не выносит, когда я строю из себя недотрогу.       Уж сколько раз я была наказана за непослушание…       На мне было множество шрамов, но ни одного от руки моего бога. Он предпочитал доводить до отчаяния, любил слушать мольбы и жалобные всхлипы, но всё это происходило только тогда, когда закрывалась дверь спальни.       Мне было приятно думать, что он только мой. Но Аш всегда давал понять, что это я принадлежу ему, но никак не наоборот.       До полуночи оставался последний час. Я приняла душ, уложила волосы, надела новенький боди без белья и вышла в комнату. Аш был там. От волнения у меня застучало в висках. Хотелось поразить его в самое сердце, но он мог и просто рассмеяться.       На секунду Аш задержал взгляд, изучающе осмотрел меня и медленно приблизился.       — Что это на тебе? — с насмешкой спросил он.       — Не нравится? — наигранно удивилась я.       — Нравится. Твоя задница выглядит слишком аппетитно. — Он хищно облизнул верхнюю губу, оттянул бретельку и тут же отпустил. Мягкий хлопок ткани по коже словно ток по электропроводам.       — Неужто решила меня соблазнить?       — Зачем мне тебя соблазнять? Ты и так мой.       Ну вот, сказала, о чём давно думала. Как и ожидала, реакция на мой каприз не заставила себя долго ждать. Аш, не ответив, искренне расхохотался.       — Опять ты за старое, Эва? Снова забавляешься. Как же мне нравятся твои детские шалости. — Его ладонь будто невзначай легла мне на талию, и через тонкую ткань я ощутила приятное тепло. Аш повёл рукой выше по изгибам, мягко сжал грудь, задержался на шее. Рассматривая меня, как произведение искусства, он склонил голову и прищурился. Опять думает, прикидывает, какой сделать ход против меня. Наконец он произнёс свои мысли: — Годы совсем тебя не коснулись. Ты прекрасна, как и в первую нашу встречу. — Он ухмыльнулся. Так и знала, что будет «но». — Только глаза стали дикими.       — Я таскаюсь за тобой столько веков, неудивительно, что превратилась в твою копию, — съязвила я и тут же прикусила язык.       Ох и не хотела будить дремлющее зло, но слова вырвались сами. Отчасти потому, что я давно думала об этом. Не секрет, что если люди давно живут друг с другом, то перенимают привычки. А я уже ощущала себя женской ипостасью Сета. Питаясь его силой, я частично слилась с ним. Иногда казалось, слышу его мысли, но не знала, действительно ли это так.       — Мою копию? Нет, Меренсет, — выдохнул он моё второе имя прямо в губы. Не к добру так назвал, злится. — Ты — живое воплощение всех пороков, а я — их создатель. Ученику не превзойти учителя. Ты всегда будешь со мной, но я не буду принадлежать тебе.       Глядя в его ярко вспыхнувшие в полутьме глаза, я не испытыла перед ним страха. Но фразы Аша остро резали по моему самолюбию.       Сжимая и разжимая пальцы, я старалась дышать ровно и держаться достойно. Хотя кого пыталась обмануть — он только и добивается, чтобы я взорвалась.       — Мне было бы приятно знать, что прошедшие годы для тебя не пустой звук, — ответила я. — Если я порочна, то ты сам в этом виноват.       Аш ожидал подобного.       — Виноват. Но я лепил тебя по своему подобию. Ты ведь слышала мещанские байки о том, что Бог создал женщину из своего ребра? — Я кивнула. — Вот и я создал тебя для себя.       Чувствуя, как в жилах закипает кровь, я готовилась парировать и доказывать с пеной у рта, что мы неделимы. Но Аш был непрошибаем, хоть мне и нравилось его задирать.       — Ты уже собрала вещи? — Он неожиданно сменил тему и направился прочь из комнаты.       Я проследовала за ним в кухню. Аш включил чайник и смотрел, как двигается стрелка на термометре.       — Нет, — ответила я и достала чашки из мойки.       Как же нелепо мы выглядели со стороны: я в своём развратном недобелье и Аш в дурацких пижамных штанах с голым торсом. Два одомашненных соблазнителя, прирученные дикие звери. Впрочем, мы всегда смотрелись гармонично. Где бы ни появлялись, всегда слышали восхищенные возгласы. Аш умел держаться на публике, а я любила быть в центре внимания — взрывопасная смесь природной харизмы и вековой муштры.       И сейчас, стоя на кухне рядом с ним, так просто разливая чай, я представляла, что мы та самая молодая пара из торгового центра. Я покосилась на Аша: он стоял, оперевшись бедром о столешницу, и разглядывал меня, скрестив руки на груди.       Его рельефные бицепсы всегда восхищали меня, а выступившие от напряжения вены на предплечьях лишали способности мыслить трезво. Я отчаянно старалась смотреть на стену. Да в любую точку, только не на его тело.       — Ой да ладно, — усмехнулся он. — Ты всерьёз думаешь, что я не замечаю твоего похотливого взгляда?       Мне захотелось плеснуть кипятком ему в лицо. Но я этого не сделала.       Аш протянул руку. Подушечками пальцев невесомо провёл по моему плечу, отчего я мгновенно покрылась гусиной кожей. С головы до пят пробежал ток, оставив внизу живота приятный спазм.       Но я сама себе противоречила: злость и упрямство не позволяли открыто заявить о том, как жажду прикосновений. Хочу чувствовать его руки на своем теле. Мечтаю вновь ощутить его влажные ласки и необузданую страсть. Я хорошо помнила, как мучительно-томно ему нравится входить в меня. И двигаться медленно, пока я не заберу инициативу в свои руки, приняв позу наездницы.       Лишь тогда Аш отпускал вожжи и переставал сдерживаться. Его укусы и засосы стали привычным украшением моей груди и шеи. Наверное, на теле вообще не осталось ни одного места, которые он бы ни разу не кусал, лизал, сосал, целовал. Чёрт, да мы попробовали уже всё на свете: все позы, игрушки, учавствовали в оргиях. Я знала его как никто, а он — меня. Но до сих пор больше всего меня возбуждала его грубая нежность.       Стараясь не показывать волнения, я уставилась в чашку, где хаотично танцевали чаинки. Аш встал сзади и обнял со спины, уткнувшись носом в затылок.       — Как же ты вкусно пахнешь! — Он шумно вдохнул и медленно выдохнул. — Сладкая, так бы и съел.       Аш клацнул зубами прямо мне в ухо. Я невольно дёрнулась, прижалась к горячей груди спиной, и мне стало жарко, когда ощутила его эрекцию.       Издевается. Это был его излюбленный манёвр. Аш знал, что он — моя слабость. И если я знаю о его желании, то вспыхиваю подобно спичке. Держать себя в руках, когда он выкручивает меня наизнанку, слишком тяжело. Но я честно старалась.       Он потерся о меня пахом. Накрыл рукой грудь, лаская большим пальцем возбужденный сосок. Я и без того была до невозможного чувствительна, но тонкая ткань ещё сильнее обостряла чувства.       Второй рукой Аш скользнул к промежности, на что я сжала бёдра, пытаясь хоть как-то противостоять его напору. Но только насмешила бога. Аш без особого труда пошире растолкал мои ноги коленом, заставляя лечь грудью на стол, приняв до неприличия бестыжую позу. Я и опомниться не успела, как в следующую секунду он, не церемонясь, сдвинул край боди и приставил к влагалищу горячий член.       О да! Ему не нужно подтверждение того, что я давно возбуждена и вот-вот расплавлюсь. Но он медлил, не спешил воссоединиться, чего-то выжидал. Я сама подалась навстречу в надежде удовлетворить нас обоих, но Аш отпрянул. Он спрятал член в штаны и рассмеялся. А я осталась стоять в по-прежнему развратной позе, ощущая дикую обиду: как ребенок, которому сначала показали конфетку, а потом сказали, что это не ему.       Взбешённая, неудовлетворённая, поднятая на смех, я не выдержала. Резко оберулась и набросилась на Аша: отвесила звонкую пощёчину, кулаком ударила в плечо. Чёрт бы меня побрал так себя вести. Уже заранее было известно, что драться с ним — всё равно что пытаться сдвинуть гору. Аша лишь сильнее раззодорили мои глупые махания. Я кричала, как ненавижу его и как он меня достал. С губ слетела фраза, что с меня хватит, ухожу. И, подстёгнутая эмоциями, я бросилась в комнату собирать вещи.       Из шкафа полетела одежда прямо на пол. Я пыталась найти дорожную сумку, но она лежала на самой верхней полке, до которой мне было не дотянуться. Решение пришло быстро: я наступила на полку и подтянулась. Есть. Но не успела схватить, как оторвалась от опоры. Аш легко закинул меня на плечо и смачно шлепнул по ягодице. Кожу обожгло, будто я села на расколённое железо. Без сомнений, теперь там остался пятипалый след. Я стала брыкаться, пыталась ударить его коленом в лицо, но Аш дернул гирлянду с ёлки и принялся обматывать ею меня.        — Придурок, что ты творишь? — орала я как резанная. — Немедленно отпусти меня…       — Разве я давал разрешение уйти? — прорычал он и уронил меня на постель. Не знаю, кто теперь стал новогодним деревом — я или ёлка, но лежали мы обе: ёлка на полу, а я — под Ашем.       — Пошёл ты, Сет! — ядовито выплюнула я его столь ненавистное имя.       За тем последовала незамедлительная реакция…       Аш резко повернул меня на живот. Свободным концом гирлянды ловко связал руки запястьями друг к другу и поднял мои бедра так, чтоб они оказались выше головы. Я попыталась привстать, но Аш надавил на голову, приказывая лежать так.       — Этого ты добивалась? — хрипло проговорил он и дёрнул застежку боди, которая находилась между ног. — Молодец, Эва. Доводить меня до безумия у тебя получается отлично.       — Я скучала, — лежа в вульгарной позе, призналась я.       Аш наклонился над моим лицом.       — Я тоже, — прошептал он и поцеловал в висок.       В тот момент я осознала, что не смогу уйти. Никогда. Моя судьба — быть его женщиной. Развлекать беседами, выводить из себя, дарить чувство превосходства.       Послышался треск ткани — Аш окончательно уничтожил мою покупку. Чёрная ткань вяло подмялась под меня, а Аш продолжил прелюдию. Он медленно, сверху вниз от шеи до поясницы, провёл языком вдоль позвоночника, оставляя влажный, прохладный след.       Возбуждение достигло пика, когда он лизнул клитор и осторожно втянул губами. Оральные ласки распаляли меня в два счёта. И когда он не стал продолжать, а отстранился, мне показалось, что мир почернел.       Аш снял штаны и пристроился сзади. Секунду он медлил, затем я ощутила плавное давление твёрдой плоти и, наконец, приятную наполненность. Он начал двигаться — полностью выходил и входил на всю длину. Делая короткие паузы, Аш наслаждался процессом и дарил удовольствие мне.       Он потянул меня за связанные запястья, заставляя прогнуться в пояснице. Аш снова плавно вошёл, но теперь ощущения стали ярче. Я чувствовала, как легко он скользит во мне, как собственная влага течёт по моим бёдрам. Слышала хлюпающие звуки и возбуждалась сильнее.       Темп нарастал, я вот-вот готова была взорваться. Но всякий раз, когда я почти возносилась на вершину, мгновенно падала… И всё начиналось сначала. Аш специально не позволял мне кончить первой. Он знал моё тело и умело им манипулировал. А находясь в такой позе, ограниченная в движениях, я была целиком и полностью зависима от его желаний.       Как бы я ни старалась переиграть бога, он всё равно меня обставлял.       Я уже чувствовала, как немеют мои руки, сдавленные тугой гирляндой. Аш тоже это заметил. Он вышел из меня, распутал узлы и перевернул на спину. Теперь я могла смотреть ему в глаза, обнимать, царапать и ласкать.       Не дав себя поцеловать, я тут же оттолкнула его и, уложив на лопатки, уселась верхом. Это было прекрасно. Самое сладкое наслаждение — быть главной. Я плавно ввела в себя его член и медленно опустилась на всю длинну. Аш откинулся на подушки и с силой вцепился пальцами в мои бёдра.       Прикрыв от удовольствия глаза, я плавно качнулась. Яркая волна блаженства пробежалась по телу, и я, наконец, нащупала ту самую точку. Но торопиться не стала. Сегодня мне хотелось оттянуть момент оргазма как можно дальше. Но Аш решил иначе. Он приподнялся на локтях, лизнул мой возбужденный сосок и втянул его губами.       Вот же ж! Не сдержав сладостный стон, я ногтями сжала его плечи и продолжила двигаться. Вверх-вниз, вверх-вниз… Аш не вмешивался, предоставив мне самой закончить дело. А я сжимала его волосы, целовала лицо и кусала губы. Языком очертила контур острого уха, игриво потянула зубами серьгу — его слабое место. Аш не сдержался и шлёпнул меня по ягодице.       Толчок, второй — и всё закончилось так быстро, не успев и начаться.       Я обмякла в крепких руках, уткнувшись лбом в мужское плечо. Аш несколько раз поднял меня и тоже кончил. Обнимая меня, он удовлетворенно откинулся назад. Я осталась лежать на нём сверху, и в эту минуту мне показалось, будто наши сердца бьются в унисон.       За окном послышались восторженные крики людей. Я взглянула на часы: полночь. Я преодолела путь от обиды до прощения меньше чем за час.       Аш молча перебирал пальцами мои волосы. Я взглянула на него, он улыбался. Уверена, он подумал о том же, о чём я.       — Всё ещё хочешь уйти? — тихо спросил он и поцеловал меня в макушку.       — Сейчас нет. Но кто знает, вдруг всё же уйду, — мягко ответила я и перекатилась на бок к нему под руку.       — Даже если и решишься, ты ведь прекрасно знаешь, что я везде тебя найду. — Глаза Аша хищно блеснули в темноте — признак того, что он говорит серьезно.       — Я знаю. Мы столько веков провели вместе, и порой меня дико злит то, что ты вёдешь себя как чужой…       — Эва, посмотри на меня, — строго приказал он, и я подняла глаза. — Ты спишь с богом, твоя жизнь вечна, охотников давно не существует, кому ещё выпадет такой шанс?       — Ты прав, господин Бог. Чего ещё мне желать… — согласилась я и уткнулась носом в его шею.       Его тёплый пряный запах успокаивал меня. Аш был не только воплощением смерти и разрушений, он был моей силой, фундаментом, на котором я стояла в этом стремительно меняющемся мире. Да, я страдала от того, что не могу иметь семью и детей, но у меня было то, чего не получал ещё ни один человек, — покровительство бога.       В ту рождественскую ночь я ещё долго лежала в объятиях Аша. И впервые за две тысячи лет осознала, что по-настоящему его люблю.