Dark paradise

Соён могла совершенно точно сказать, что в своей недолгой и не очень бурной на события жизни совершила всего одну фатальную ошибку. Она заметила Пака Сонхва. Но не того, которого видел весь мир, а того, который скрывался от взглядов всего мира. И беда была в том, что он понял это. Когда ты хочешь хитро спрятать что-то — ты кладёшь это на видном месте. Когда камеры выключались, Соён видела, как неохотно и лениво заползал зверь Сонхва в свою вторую оболочку. Как хлопали его по плечу коллеги и ребята из съёмочного персонала, восхищаясь тем "как легко он перевоплотился в столь чуждый милому парню образ". Соён в этот миг хотелось закричать: "Вы что действительно не видите, что "милый парень" — и есть образ! Он не только что закончил притворяться, он только что начал!.." Справедливости ради не всегда грубо-нахальное поведение эдакого "плохого парня" было настоящей личиной Сонхва: иногда это тоже было частью спектакля. Для отвода глаз — сказала бы Соён, если бы у неё был спросили. Но у неё никто не спрашивал. И абсолютно никого не смущало, насколько быстро — практически мгновенно — "милый и безобидный" Пак Сонхва входил в образ угрожающе-опасного, но такого притягательного парня. Соён знала, насколько легко и молниеносно хищник внутри него без малейшего промедления разрывает слишком уж "мягкую" обёртку. С течением времени, она научилась различать их: скучающий зверь Пак Сонхва, зверь Сонхва в засаде, почуявший кровь Сонхва... Первый раз это случилось у неё в комнате, и они даже не дошли до кровати. Соён возвращалась в комнату после тяжёлого рабочего дня — её первого дня с группой, выжатая как лимон, но едва она положила руку на ручку двери и вытащила ключ из замочной скважины, как осознала, что в коридоре общежития она не одна. Повернув голову, она встретилась с потемневшим взглядом двух карих глаз в хищном разрезе. Сонхва хватило всего одного судорожного вздоха, сорвавшегося с её губ — именно он и стал катализатором. Он изогнулся, как пантера перед прыжком, в миг оказался рядом с ней и, вонзившись своими пальцами в её запястье, затащил их обоих в комнату, захлопывая за собой дверь. Он не медлил ни секунды дольше: щёлкнул замок, а губы Соён обжёг поцелуй, больше похожий на укус. Сонхва целовал её, вжимая в стену своим телом и нетерпеливо притираясь твёрдой выпуклостью паха, облизывал и посасывал губы, кусая язык, а когда Соён попыталась коснуться его волос и подняла руки — молниеносным движением впечатал их в твёрдую поверхность за её спиной. От силы его удара обе руки прострелило болью от запястий до самых локтей, и Соён вскрикнула, что, впрочем, заглушил их развязный дьявольский поцелуй. Сонхва на миг прекратил попытки прожевать её рот, и Соён неудобно изогнувшись принялась покрывать его шею частыми мелкими поцелуями: и, даже не видя его лица, она поняла, что он ухмыляется — по рокочущему утробному звуку, вырвавшемуся из глубин его груди. — Высуни язык. Внезапно звучавший низкий хриплый голос повлиял на Соён как вылитое ведро ледяной воды. Она подняла на него непонимающий затравленный взгляд. Сонхва чуть опустил подбородок, смеряя её тяжёлым глянцевым от возбуждения взглядом сверху-вниз, и повторил: — Я сказал: "Высуни язык". Выполняй. Соён выполнила; неуверенно приоткрывая рот и высовывая язык. Сонхва посмотрел почти с нежностью из-за чего хотелось застонать в голос, но Соён продолжила смотреть, чтобы узнать, чего же он хотел. Сонхва зацепил пальцами её подбородок, опуская нижнюю челюсть и вынуждая ещё шире открыть рот, а потом — сплюнул. Сплюнул ей в рот и тут же поцеловал, смешивая на её языке их общую вязкую слюну. Это было мерзко. Это должно было быть мерзко. Но Соён не ощутила ни капли отвращения. Напротив — внутри неё словно что-то распустилось, разливая тепло по животу и ниже. Сонхва целовал теперь вдумчиво, глубоко, зализывая ранки от недавних укусов, и Соён мягко отвечала напору гибкого скользкого языка. На нём, наверное, восхитительно бы смотрелся пирсинг... — Я только поцеловал тебя один раз, а ты уже строишь планы на мой язык? — хриплый низкий голос прозвучал насмешливо, и Соён испуганно распахнула глаза, глядя в тёмные глянцевые омуты напротив. Боже, она что произнесла это вслух?! Но Сонхва смотрел по-прежнему голодно, и в его интонации не было недовольства или злобы, а в хитро прищуренных глазах хищничали демоны. — Самонадеянно, — Сонхва потёрся носом о её скулу, зацепил мочку уха, пока она робко укладывала ладони на крепкие острые плечи. — У меня может быть столько девушек на одну ночь... Соён всхлипнула, ощущая, как изящные пальцы ткнулись в её промежность пока только сквозь бельё, и отвернула голову в сторону, зажмуриваясь от его слов. Сонхва оставил мокрый аккуратный поцелуй на её шее, прежде чем заглянуть в обиженные глаза. — Сама додумала, — он хмыкнул, мягко сцеловывая крохотные слезинки с уголков её закрытых век. — Возможно, я подумаю над уздечкой... — два пальца отодвинули промокшее бельё, скользнув внутрь до основания, большой палец круговыми движениями начал массировать её клитор. — ... или вертикальный? — Соён всхлипнула, сгребая пальцами свитшот на плечах Сонхва; он ухмыльнулся ей в шею, без колебаний закусывая кожу до багровых отметин. — ... или может быть даже на кончике? Пронзительный взгляд сверху вниз в распахнувшиеся глаза Соён, и Сонхва снова припал к её губам в бескомпромиссном жадном поцелуе. Соён слишком поздно вспомнила про его двойственную натуру: хищник в Сонхва был сильнее доброго милого парня, и его расслабленное спокойное состояние никогда не длилось долго... Он продолжал целовать её, попутно ощупывая формы тела, жадно сжимая то грудь, то бёдра. Аккуратные ногти на манер когтей царапнули кожу её беззащитного живота, вынуждая зашипеть, но Соён не посмела укусить его в ответ, прекрасно осознавая, что провоцировать разгорячённого возбуждённого Сонхва определённо не стоит. Он сдёрнул с неё футболку и отбросил лиф, прижался губами чуть ниже ключицы, как вакуум вобрав часть кожи губами: Соён вскрикнула от смеси горячего натяжения и боли, зарылась пальцами в чёрные шелковистые волосы пытаясь оттянуть его голову от своей груди и не веря, что он желал её пометить. Сонхва недовольно рыкнул и всё-таки отпустил её многострадальную кожу, однако обозначая, что она потратила последние капли его терпения. Соён не успела рассмотреть жуткий фиолетово-красный развод под своей ключицей, так как цепкие руки Сонхва предельно ловко опустили её в коленно-локтевую на ковёр. Сверху на неё опустилось горячее чуть влажное тело; Сонхва сбросил свитшот куда-то в сторону, не глядя, и сразу пресёк её попытки отползти от него. Соён бросила поплывший от возбуждения взгляд за спину и тут же пожалела об этом, потому что такой Пак Сонхва, стоящий за ней на коленях, будет преследовать её по ночам в самых развратных снах. Острые крепкие плечи, тяжело вздымающая грудная клетка, едва заметный свод рёбер под бледной гладкой кожей без единого изъяна, покрытой лёгкой испариной, превосходные косые мышцы перекатываются под кожей призрачным рельефом, узкие брюки плотно облегали стройные сильные ноги... На гибких не лишённых изящества руках проступили вены. Раздался звон пряжки, и Сонхва неторопливо вытянул из шлевок брюк ремень, складывая его пополам. Соён распахнула глаза шире, осознавая, что он собрался сделать. — Нет... — прошептала она одними губами. Взгляд Сонхва стал совсем зловещим, на его красивых губах сама собой возникла многообещающая ухмылка. — Прогнись и приподними свою очаровательную попку, Сооо-ён. — её имя он практически пропел. От соблазнительной хрипотцы в обыкновенно мелодичном голосе, Соён ощутила, как у неё внизу всё запульсировало. Голос Сонхва мёдом увещевал, что ей понравится, но взгляд был опасным, почерневшим и сверкающим от похоти: Соён вдруг осознала, что ангел не превращался в демона. Она, глупенькая, помнить должна была, что дьявол — не страшный монстр из позабытой сказки. Дьявол красив, ведь он падший ангел, и когда-то он был любимцем бога. А у Хонджуна оказывается не самая дьявольская улыбка... И в миг, когда Сонхва уверенно замахнулся для первого пробного шлепка, Соён зажмурившись поверила, что он — настоящий дьявол с лицом ангела. Но вот трахается этот дьявол просто божественно. Удар вспыхнул горящим следом на нежной коже ягодиц, принося с собой лишь толику боли и долгожданное на грани муки наслаждение. Сонхва крепко придерживал её за талию одной рукой, не позволяя отстраниться и избежать удара. Ремень оставлял чуть розоватые полосы на бледном теле, и после каждого шлепка, Соён думала, что этот раз будет последним, однако за ним неизменно звучал свист и на кожу обрушивался следующий удар. Сонхва порол её с оттяжкой, со знанием дела, каждый раз выбирая неожиданное место, и Соён вздрагивала от каждого шлепка с громким стоном в попытках поёрзать на месте. Вопреки жжению ягодиц, между бёдер она только стала мокрее: смазка уже пачкала внутреннюю сторону ног — она фактически текла для него, и Соён было неимоверно стыдно из-за этого. Наконец, он отбросил ремень в сторону и взялся за неё — в прямом смысле этих слов: Сонхва в мертвенной хватке сцепил ягодицы Соён и одним слитным резким движением пронзил её. Она застонала отчаянно и жалобно от глубины его проникновения, но покорно распласталась на ковре в позе, не выказывающей ни единого протеста. Сонхва, рыкнув, пригнулся, набирая жадный резкий темп, руками придерживая её бёдра и вынуждая двигаться ему навстречу. В следующий миг, когда он нашёл нужный угол и глубоко проник в неё, стимулируя чувствительные шёлковые стенки, находя нужные точки, Соён громко ахнула, распахнув искусанные губы и вся вскинулась. Сонхва тут же надавил на её поясницу, заостряя угол и сильнее раскрывая её для себя, схватил за волосы, крепко фиксируя и неистово задвигал бёдрами, восхитительно напрягая сухие мышцы. И в мгновение, когда она полуобернулась через плечо, глядя на него затуманенным, сокрытым пеленой жажды и желания, нуждающимся взглядом сверкающих тёмных глаз, когда опустила кончики пальцев на его вмиг проступивший рельефной твёрдостью пресс, Сонхва сорвался на совершенно-дикий неподдерживаемый темп, ответив на её взгляд, сжав её предплечье и поцеловал её не сдержавшись, — и их поцелуй был похож на танец языков пламени, — настолько огненным он был… Сонхва ощутил знакомое искривление её губ в мольбе и, сжалившись, резко сдвинул пальцы второй руки вниз, к месту слияния их тел.

***

План отсидеться в книжном архиве Соён посчитала идеальным, ведь ей казалось, что библиотека была бы последним местом, куда Сонхва решил бы заглянуть. Она так и думала, пока над её ухом не раздался мурлыкающий бархатистый баритон, который любая девушка посчитала бы очаровательным и соблазнительным, а у неё волосы на затылке встали дыбом от леденящего ужаса: — От кого же ты прячешься, милашка Соён? Соён резко повернулась, открывая рот, чтобы вскрикнуть, но угодила в крепкий капкан объятий Сонхва, а чужая прохладная ладонь закрыла её рот, подавляя зародившийся звук. Сонхва толкнул её к стеллажу с книгами, пряча их от лишних глаз, и тут же прижал её телом, одновременно опираясь рукой с одной стороны: теперь она точно не смогла бы сбежать. Пфф, как будто изначально у неё был хоть какой-то шанс. Сонхва был одет в очаровательный розовый худи и светлые джинсы. Лёгкий беспорядок тёмных волос на голове придавал ему вид прелестного шаловливого зайчика, как и задорная жемчужная улыбка, если бы не потемневшие что предгрозовое небо глаза. В коридоре за секцией послышались тихие шаги — двое или трое людей сейчас направлялись прямиком к выходу из библиотеки, приближаясь и о чём-то переговариваясь между собой вполголоса. Сонхва просканировал взглядом проход, а затем снова посмотрел на задержавшую дыхание Соён. Нежная милая улыбка трансформировалась в не предвещающую ничего хорошего для Соён ухмылку, а почерневшие агатовые глаза предупреждающе сверкнули. — … Хонджун? — раздался высокий писклявый голосок первой девушки и обрывок разговора. — Да, Хонджун, который из ATEEZ. — подтвердила её собеседница более глубоким и мелодичным. Соён невольно напряглась наблюдая за выражением лица прислушивавшегося Сонхва. — Да, мне он нравится. — после некоторых раздумий всё-таки заключила первая. — У него такой строгий взгляд и утончённая улыбка. Раздались тихие смешки. Сонхва раздражённо прищурился, теснее прижимая Соён к стеллажу и видимо мечтая, чтобы сплетницы поскорее убрались уже из библиотеки. Соён втайне молилась о том же: быть обнаруженной в таком компрометирующем положении и получить выговор или того хуже, совсем не хотелось. — Да... — протянула неугомонная вторая, внезапно снова спрашивая. — А что ты думаешь о Сонхва? — Ну... он очень симпатичный, этого ему не занимать, но я думаю ему не хватает немного... твёрдости... Знали бы эти недалёкие девицы, с какими уверенностью и силой тот, кому, по их словам, не хватало "твёрдости", вжимал её в этот миг в стеллаж, фиксируя её в неподвижном, ему удобном положении. Обернувшись в тревоге к Сонхва, Соён увидела, каким воистину дьявольским огнём загорелись его глаза, когда он вернул всё своё внимание к ней. Сильная нога вклинилась между её попытавшимися сдвинуться вместе бёдрами. Горячий выдох мужчины обжёг щёку, посылая от уха к затылку дорожку убегающих мурашек. — Нет... — одними губами прошептала Соён, округлив в ужасе глаза и буквально умоляюще вперилась в него взглядом: Сонхва в ответ ухмыльнулся с нескрываемым предвкушением. Гомон удаляющихся девиц остался где-то далеко, пока Сонхва безжалостно атаковал её губы, едва ли не вгрызаясь в них зубами. На попытку Соён отвернуться он отреагировал моментально: сильные длинные пальцы тут же сжали щёки и её нижнюю челюсть, вынуждая замереть и просто открыть рот. Горячий влажный язык ловко юркнул в полость её рта, незамедлительно находя язычок Соён и ввязывая его в свирепую бесчестную битву на грани вожделения и ярости. От напора Сонхва у Соён быстро кончился воздух в лёгких, закружилась голова и её повело — рядом с ним такое бывало часто: губы чувственно прикоснулись в ответ к его губам, а дрожащие пальцы сами собой нашли острые мужские плечи под розового худи, слабо сжимая. Сонхва довольно ухмыльнулся в поцелуе, замедляя темп их гонки, оглаживая уже обеими руками податливое стройное тело, которое он вжимал в книжный стеллаж. Возбуждение подстёгивало, — желание овладеть Соён росло с каждой секундой: Сонхва ощущал, будто кровь в его жилах закипает, а от её рефлекторной податливости в ответ на любое его действие, крышу уже сносило. Поэтому резко опустив руки, он подхватил её под бёдра, подбрасывая женское тело и вынуждая партнёршу окольцевать его торс и сцепить лодыжки за его спиной. Из-за изменившегося угла поцелуя у Соён появился воздух, а руки будто сами собой прижались к горячей мужской шее: пальцы сами собой зарылись в чёрные волосы, портя идеальную причёску. Однако стоило Сонхва в три шага дойти до ближайшего стола и опрокинуть девушку на его поверхность, как Соён моментально приподнялась, перехватывая руки мужчины. — Не надо... Сонхва, не здесь... — с придыханием и отдышкой после каждого слова сумела выговорить Соён наконец. — Не здесь... Здесь могут увидеть... Внутри у неё уже всё кипело, ибо возбуждать Сонхва умел не хуже инкубов, однако мозги у Соён не окончательно ещё расплавились. Они были в общей библиотеке, куда в любой момент мог зайти кто угодно и... застать их за непристойным занятием. Соён надеялась хоть на каплю адекватности в Сонхва: в конце концов он должен был понимать, что это опасно в первую очередь для его репутации, не только для её. Ведь он отчётливо понимал, когда на публике нужно играть: сегодня с утра, например, он был очень мил с их новым временным хореографом — он смущался, улыбался, неловко жестикулировал, шутил поддерживая беседу. Словом... он вёл себя как обычный парень. И Соён действительно не понимала, почему с ней он больше походил на психопата и одержимого сексуального садиста. К несчастью, Сонхва видно рассудил, что ей понимать и не нужно. Будто только осознав, где они находились, Сонхва с диковатой ухмылкой оглядел пространство библиотечного зала вокруг, особенно замирая взглядом на двустворчатых дверях неподалёку. Соён с глотнула с ужасом понимая, что лишь подлила масла в огонь своими словами. Казалось, больше подбавить вожделения в костёр страсти уже было нельзя. Однако Соён опрометчиво швырнула туда азарт: и, — судя по прищуренному взгляду Сонхва, — он на подпитку в подобной форме "клюнул". — Если мы останемся на перерыве слишком долго — нас начнут искать... — зловеще протянул бархатистым голосом Сонхва, крадучись, точно кот, приметивший мышь, сделав шаг к ней. И прежде чем Соён успела спрыгнуть со столешницы — алтаря, на котором он без труда мог бы её разложить, — или хотя бы вскрикнуть, сильное мужское тело практически впечатало её в прохладную поверхность, лишая подвижности, а рука ловко закрыла её рот. Сонхва с усмешкой впился в её шею, оставляя за собой пылающую дрожь, бешено-заскакавший пульс и непроходящую смесь подкатывающей истерики и возбуждения — и всё это с мокрыми поцелуями, которые чудом иногда не превращались в болезненные укусы. Соён пыталась тщетно бороться несколько минут: однако попытки оттолкнуть Сонхва были обречены на провал — это было примерно равносильно тому, чтобы толкать Эверест; он попросту игнорировал её, лаская тело, расстёгивая кофту и забираясь руками под ткань юбки. И именно в тот миг, когда Сонхва удалось задрать её лифчик и пальцами двинуться по кромке капроновых колготок к трусикам, как Соён предприняла отчаянную попытку привлечь его внимание. — Ты ведь можешь быть нормальным!.. — она закричала, изо всех оставшихся сил пихнув его в грудь. Сонхва замедлился, с долгим вопросом глядя в её глаза и, кажется, пытаясь распознать, что же она имела ввиду. А затем после этого размышления он вдруг расслабленно повёл плечами, благопорядочно усмехаясь. — Ты про тот случай в коридоре? — он посмотрел на неё почти с умилением; будто она сделала нечто по-настоящему робкое, чтобы его порадовать. — О, не ревнуй, милая Соён. Мне не сложно сыграть стесняшку. Но меня подкупает то, что при тебе играть не нужно. Остаток своей речи он выдохнул ей прямиком в губы. Соён застыла под ним, точно завороженная, лишь слабо застонав, но уже почти не сопротивляясь, когда он вжал её стройное тело в прохладу столешницы. Сонхва избавился от её трусиков, вставляя пальцы в мокрую промежность и с лёгким удивлением присвистывая оттого насколько мокрой она была. Длинные изящные пальцы бескомпромиссно толкнулись вперёд, вторгаясь в её лоно, имитируя то, чего предательски жаждало тело Соён. Губы и длинный язык Сонхва ласкали возбуждённые соски: иногда он нарочно прикусывал навершия, чтобы выбить из её груди всхлипы, заставить её извиваться... И в какой-то момент, когда Сонхва загрёб её юбку, задирая её наверх и с треском разорвал мешавшиеся ему капроновые колготки, Соён в последний раз попыталась остановить его. — Я не люблю тебя! — он замер, кажется, удивлённый её отчаянным признанием, и она повторила уже чуть тише, без того надрыва, с которым она выкрикнула эти слова вначале: — Я не люблю тебя... Соён смотрела в его глаза долгий миг с ужасом прежде чем шокированное лицо Сонхва озарила снисходительная широкая улыбка. Он склонился к ней ближе, с нескрываемым удовольствием наблюдая за явственно проступавшим на её лице страхом. А затем он вдруг рассмеялся. Рассмеялся дико и самозабвенно — запрокинув голову, с надрывом, покорёжено в некотором смысле, как смеётся лишь человек душевно больной, безумный, с-ума-сшедший. — О, милая Соён! — с трудом заговорил он перебивая собственные остаточные смешки. — Мне вполне достаточно того, что ты меня хочешь. — Это неправда! — возразила Соён, пытаясь вывернуть руку из цепкой хватки его пальцев. — Будь по-твоему. — легко согласился Сонхва, продолжая задирать её юбку. — Твоё тело хочет меня. Видишь, как оно любит моим прикосновения. Он показательно прикоснулся к ключицам. — Это не... — попыталась отрицать Соён, тут же дёрнувшись из-за приятного ощущения на горошине соска, зажатой между длинными изящными пальцами. — А-ах!.. — "Не-не так?" — передразнил её Сонхва. — Всё так. Моя маленькая кошечка, моя маленькая шлюшка Соён течёт только для меня. Или ты хочешь сказать, что ещё кто-то может заставить тебя так течь? — глаза опасно прищурились, а голос угрожающе понизился. — Кто-то ещё может так подмять тебя под себя? Кто? — Сон... — прошептала Соён зажмурившись. — хва!.. — Я не слышу! — рыкнул Сонхва накрывая её грудь уже обеими руками и сжимая до лёгкой толики боли. — Кто может растягивать твою узкую сладкую дырочку и ебать тебя, когда захочет? — Только ты..! — Соён уже поняла, что лишь разозлила и больше взбудоражила его, и потому теперь взмолилась о пощаде: — Сонхва!.. Дробить, вдалбливаться, вторгаться — нарушить её пространство, преодолеть её предел, разорвать все мнимые границы между ними. Если бы Соён знала хотя бы половину — нет, даже треть того, что возникало в голове Сонхва при взгляде на неё в виде вполне оформленных желаний — она бы без сомнения сбежала от него в другую страну. Или даже на другой континент. Как же замечательно было всё же, что мысли читать ещё не умели. Сонхва с ухмылкой расстегнул собственные джинсы, сплёвывая на ладонь. — Раздвинь ноги. — коротко, точно приказ, бросил он. Соён резво воспротивилась, попытавшись сделать с точностью до наоборот: что было весьма глупо, ведь его торс находился прямо меж её бёдер. Маленькое неудобство в виде женских коленок, что упёрлись ему в рёбра, он предпочёл проигнорировать. Притворно-тяжело вздохнув, Сонхва одной рукой обхватил Соён под поясницу, резко притягивая к краю стола: влажный возбуждённый член шлёпнулся об её оголившийся живот. — Нет! — Соён попыталась толкнуть Сонхва в плечо, однако тот с деланной скукой на лице с лёгкостью заломал чужое запястье, вынуждая строптивицу лечь на стол. — Соён... — выдохнул он вкрадчиво и злой горящий взгляд исподлобья уже не эфемерно заставил её задрожать. — Я не стану повторять. И видя, что Соён всё ещё слишком заторможенно реагировала, не торопясь исполнять то, что он приказал, Сонхва добавил уже кардинально другим, низким почти рычащим, неузнаваемым голосом: — Если ты сейчас же не ляжешь на живот и не раздвинешь свои грёбанные ноги, я поставлю тебе распорку, чтобы иметь тебя в течение дня в любых позах и где пожелаю. Соён капитулировала, просто повернувшись и упираясь локтями в столешницу: Сонхва придвинулся к ней сзади, безошибочно находя головкой стоящего члена её мокрую дырочку и одним слитным резким движением безошибочно ворвался в её лоно до упора. Соён ахнула, распластавшись под ним от облегчающего чувства и невольно сжала мышцы, чтобы острее ощутить его проникновение и первые неспешные толчки, которые Сонхва довольно скоро сменил на быстрый отрывистый темп, вгоняя в неё член до упора и вцепившись в поясницу, чтобы она прогнулась навстречу ему, оттопырила сочную задницу, и он мог легче наполнять её, раз за разом вбиваясь всё глубже... Её кофта, его худи, остатки колготок, бра и футболка Сонхва оказались где-то на полу неуместной весьма красноречивой смешанной кучей, пока в небольшой библиотеке с пыльными книгами, в уединённом крыле здания, двое медленно, но необратимо сходили с ума. Соён отчётливо понимала, что то, что происходило между ними было ненормально, нездорово и возможно неправильно, но… как же ей в конце концов это нравилось. С Сонхва не получалось думать связно — стоило ему войти в неё, как шансов выбраться из омута вожделения уже не было… Пара оглушительных шлепков ладонью по ягодицам выбили из её груди скулёж и невнятный шёпот: Сонхва оставил цепочку мокрых укусов от её левого плеча к правому, сильнее наваливаясь и переходя на глубокие частые толчки, уменьшая амплитуду и подводя Соён к той точке, когда всё, что она могла — лишь умолять его. Одной рукой он грубо стиснул её грудь, выкручивая и надавливая на торчащий сосок, другой — смазанной в слюне и прекуме надавил кончиком пальца возле анального колечка её мышц, в точку, где скапливалось наслаждение. — Я хочу видеть тебя... — едва сумела выдохнуть меж толчками Соён, но Сонхва всё равно услышал. Горячие губы прижались к её уху, когда он замер, находясь внутри неё. — А ты заслужила? — она почувствовала, как он мягко прикусил хрящик, не двигаясь. Что ж, если он испытывал терпение Соён — она потеряла его ещё пятнадцать минут назад, в их короткой перепалке. — Пожалуйста, Хва… — она попыталась поёрзать, и он неожиданно отстранился, позволяя ей самой подвигать бёдрами насаживаясь на его член. Соён всхлипнула от почти осязаемого голодного до страсти взгляда: она отчётливо ощущала, как он скользил вдоль её спины, от лопаток к бёдрам. Она, будто последняя шлюха, точно течная сучка, сама насаживалась на его твёрдую плоть, силясь сжать стенки, но это было... не то. Ей не хватало самую малость — ещё немного его злости, его скорости, чтобы он вбивался в неё так остервенело, будто хотел бы порвать надвое или слиться воедино. Но Соён не могла о таком попросить, и её трясло, она почти хныча обернулась, наблюдая, как он склонил голову вбок, не моргая, безумно глядя на неё чёрными горящими двумя гагатовыми безднами глазами. Уголок губ Сонхва сам по себе приподнялся в ненормальной сумасшедшей ухмылке, когда он осторожно толкнулся ей навстречу входя до упора: а затем — миг, — и его тело навалилось на неё, притираясь влажная гладкая кожа к влажной гладкой коже, а рука окольцевала её горло медленно сжимая и фиксируя. Заставляя неудобно извернуться, чтобы просто смотреть ему прямо в глаза, когда он снова вонзился в неё. — Ты бы знала насколько сильно я хотел этого вчера, когда ты смотрела на меня во время репетиции, — вкрадчиво бархатным голосом забормотал Сонхва, и Соён приоткрыла рот жалобно, клянча поцелуй и сходя с ума от его нарочито небрежной, неуместно-философской интонации. — Там ведь были и другие, но ты пожирала глазами только меня... — резкий глубокий толчок и головка члена проехалась по самой чувствительной точке, едва ли сохранить зрительный контакт. — Почему я, Соён? Я худой, весь целиком жилистый, точно скелет. — оскал, наклон головы, и Соён ощутила, как он начал прицельно двигать бёдрами, чтобы терзать именно нужное такое приятное местечко внутри неё. — Но это возбуждает тебя? То, как я обращаюсь с тобой, как погружаюсь в тебя? — призывно ухмыляющиеся красные от поцелуев и укусов губы в сантиметрах от её собственных, но такие недостижимые. — Тебя возбуждает мой хаос? Моя непредсказуемость? — скабрёзная ухмылка, жаркий выдох мужчины нарочито падает на шею, и на коже моментально расцветают сотни мурашек. — Скажи мне. — Сонхва стал совершать более мощные толчки, заставляя женское тело каждый раз проезжаться по столу, а растягиваемое влагалище пошло чавкать их общей смазкой, которой было чересчур много. — Скажи мне, что я особенный, что я — единственный… — Сонхва вдруг покинул её тело, оставляя Соён в шоке, едва ли в оглушительном отчаянии, от ощущения пустоты внутри; тело била мелкая дрожь от так не наступившей разрядки. — Что за нужда во мне? Потребность в моём внимании?.. Сонхва сильнее сжал её горло и требовательно пророкотал последние слова ей в лицо, изматывая чёрным взглядом горящих глаз. — Попроси меня, если ты хочешь этого, Соён. Сонхва красиво сощурился, но губы его изогнулись в почти волчьем хищническом оскале. — Пожалуйста, Хва. — дрожащими губами едва сумела выговорить Соён, пытаясь сохранить хоть немного воздуха. Пальцы заскребли по столешнице в попытках поцарапать лакированное дерево. — Попроси меня отыметь тебя. Как я хочу. — повторил Сонхва уже жёстче и требовательнее. — Пожалуйста, Хва. — тихо просипела Соён. — Трахни меня, как хочешь. — О, да, Соооён, — едва ли не пропел он, резко отпустив её горло и пока она пыталась откашляться и отдышаться, небрежно перебросил её на спину, сразу же укладывая длинные ножки себе на плечи и врываясь в неё уже без ограничения силы. Соён коротко ойкнула, а после вскрикнула, попытавшись упереться в его пресс: слишком быстро, слишком мощно, глубоко и сильно он входил. Его член скользил распирая стенки, растягивая её и не позволяя ни на секунду отвлечься от болезненно-нарастающего удовольствия. Несмотря на вскрики и жалкие попытки Соён хоть слегка его замедлить, Сонхва лишь беспечно рассмеялся и продолжил врываться в её тело резкими глубокими толчками. — Хочу, чтобы ты умоляла меня дать тебе кончить. — одной рукой он схватил её скрещенные запястья, и придавил их к столешнице над её головой, лишь наращивая бешеный жёсткий темп. — Хочу, чтобы ты умоляла меня остановиться. Его длинный твёрдый член, который кажется с каждой секундой набухал всё больше, безжалостно таранил её тело, будто толстый поршень, а изящные костлявые пальцы круговыми движениями ласкали узелок клитора. — Ум..! Умоляю!.. — бессвязно зашептала между криками Соён, пока Сонхва ловил её слезящийся влажный взгляд, ощущая, как возбуждается ещё больше. — Оста... новись!.. Внезапно он наклонился к её уху, вжимая ноги в её грудь и буквально складывая девичье тело пополам. Он всё равно не сбавил безумного остервенелого темпа, продолжая долбить её лоно нещадно, и Соён с ужасом услышал его шёпот с придыханием: — Разве я хоть слово сказал о том, что остановлюсь? Соён простонала уже в голос, пытаясь двинуть руками, но в стальной до синяков хватке Сонхва, её пальцы лишь беспорядочно дёргались, пока он с маниакальным удовольствием наблюдал за её агонией: сами движения уже были слишком близки к оргазму, но из-за чудовищного трения и грубого растяжения, боль соединялась с удовольствием и бедняжка, насаженная на его член как бабочка на булавку, никак не могла кончить. Коснувшись губами уголка её дрожащего века, Сонхва улыбнулся и сжалился: он слегка придушил её, затем чуть жёстче задвигал опущенной к месту слияния их тел рукой, и всё — Соён сорвало; до полубезумия, она резко изогнулась дугой и воспарила, нелепо распахнув рот. Чувствуя, как её лоно запульсировало, а мышцы кольцом беспорядочно начали его сжимать, Сонхва резко вышел и отодвинулся, наблюдая за обессиленной, тяжело дышащей девушкой, которая распласталась на столе перед ним: из-за бесстыдно раздвинутых бёдер он мог досконально видеть, как её влажная дырочка беспорядочно сжималась перед ним, буквально умоляя о необходимости наполнить её. Он коснулся пальцами покрасневших припухших губ, с довольством ухмыляясь и думая, что она хорошо постаралась, чтобы принять его и выдержать. Сонхва медленно вошёл едва Соён смогла пошевелиться: она слабо застонала, пытаясь двинуть ногами, но Сонхва только придержал их, вынуждая её вновь сомкнуть лодыжки за его спиной. Он медленно набрал темп, на сей раз покусывая её соски и целуя её. Соён таяла, отвечая ему и всхлипывала, когда он начинал двигаться резче. После быстрого первого раза он немного успокоился и сбавил темп вдвое, пощадив её. — О, что за непристойное выражение лица? — ухмыльнулся Сонхва, касаясь её горящей щеки и вынуждая посмотреть ему в глаза. — Могу смотреть на это бесконечно... Соён мучительно прикусила щёку изнутри, ощущая, как он вновь играется с её нервами: меняет темп и угол вхождения, пощипывает клитор. Он наблюдал с хищническим азартом, как удовольствие в ней копилось: он знал, что боязнь быть пойманной теперь после первого безумного облегчения росла в ней. И Соён знала, чего Сонхва хотел. Когда он замедлился, полностью погружаясь в неё и возвышаясь над ней, посмотрел на неё пылающим взором, Соён знала как просить. — Умоляю! — сморгнув слёзы охрипшим от стонов голосом попросила она. Сонхва не сдвинулся с места, продолжая прожигать её хищным голодным взглядом. — Хва! Умоляю! — задыхаясь залепетала она. — Всё, что угодно!.. Её мольба стала роковой. Губы Сонхва расползлись в зловещей жуткой ухмылке, а потом придвинувшись он постановил: — Попроси меня накачать тебя спермой. Скажи, что хочешь быть наполненной мной. Это было грязно. Соён вспыхнула, даже не понимая, как она может сказать нечто подобное, но Сонхва уже толкнулся в неё: совсем слабо, просто показывая насколько твёрдый и возбуждённый его член, насколько ей может быть хорошо, если она будет хорошей послушной умницей и не будет делать глупости. — Накачай меня своей спермой, Сонхва. — прошептала Соён не отводя взгляда от его лица. — Я… хочу быть наполненной тобой. И в этот миг Сонхва двинулся, одобрительно оскалившись: ощутив ускорение темпа и усиливающийся нажим головки его члена, Соён закусила губу, приготовившись сдержать любые крики и стоны, на которые Сонхва её старался спровоцировать. Однако Сонхва исхитрился ещё и обхватить её шею, слегка сдавливая: Соён, не ожидавшая такого, резко подавилась воздухом на вдохе и чисто рефлекторно дернулась, силясь отстраниться. Попытка с вскриком, буквально, провалилась: Сонхва прижал её к себе предупредительно почти деликатно, но удержал на месте железной хваткой, — вдавил её таз в стол своими бёдрами и втиснулся в неё, не позволяя соскользнуть ни на миллиметр. Длинные пальцы одной его руки без труда обхватили и зафиксировали над её головой оба девичьих запястья, а второй рукой он, выломав кисть под неудобным едва ли не болезненным углом, всунул между их телами, незамедлительно принявшись умело, жёстко, завлекающе ласкать её. У Соён едва ли глаза не закатились, а ноги свела судорога, и кабы не крепкое стальное удерживание со стороны Сонхва, она возможно бы рухнула с этого несчастного библиотечного стола сразу же: Сонхва кончил не покидая её лона, почти сразу же следом за ней, также скрученный спиралью удовольствия. Уже когда они оба пришли в себя, и она наблюдала, как Сонхва методично облачается обратно, убирая из своего образа весь хаос, Соён додумалась негромко спросить, даже особо на ответ не рассчитывая: — Почему ты это делаешь? Сонхва пригладил растрепавшиеся пряди, возвращая причёске былую элегантность и, обернувшись, послал ей самую милую из своих улыбок. — Потому что могу. — от его безразличного тона и беспечного пожатия плечами внутри Соён что-то разбилось.