Ненавистный Си

– Ох, Си.. Ещё хоть раз она услышит это имя, хоть где-то, хоть когда-то, она точно что-то сломает. Закричит в истерике, будто убивают. Или же сама убьёт какого-то невинного человека, попавшегося под руку. Слишком много Шарлотта говорила про Си. «Бог, спустившийся с небес», говорила она. Как наивно. Будто кто-то и правда поверит в этот до жути детской манеры лепет. При каждом упоминании парниши, у Анри в голове рисовалась удивительно детальная и яркая картина: как она берет его за воротник водолазки, вдаривая в бетонную, испачканную стену крыши. Как разбивает его нос в сопли, намеренно размазывая рукой стекающую красную густоту по белоснежно тошному личику, по такой же до физической тошноты белоснежной одежде, по которой так и хотелось проехаться грязным ботинком, наступить, превратить в чёрный. Белый – цвет истинны и чистоты. Поистине жестокий, но приятный. Не подходящий жалкому Божеству. Ничего в нём чистого да правдивого нет. Единственное, что в нём есть от Богов – грешность не людская. Не испытывает он эмоции. Его глаза пусты, во взгляде нет никакого огонька. У него внутри – ни-че-го. Кишки да кости, в районе груди нету привычного для всех стучащего сердца, лишь холодная глыба льда. Если он и вправду бы был Богом, то Анри бы вмазала ему ещё сильнее. За жестокость небесную да за личико лестное. Если и существует что-то там, где-то там вверху, на небесах, вдали от взора жалких людишек, дак это безжалостные существа, не знающие жизни да создавшие её, в абьюзе которых люди, с какой-то стати, находили безмерное очарование. После всех падений от подножек Богов, коих они сами так прозвали, не встают, а лежат, нагло в надежде, что эти же Боги подадут руку, что доброта добротой возвращается, но всё не так – Анри знала, как никто. Насколько бы не была отчаянной до такой степени, что начинала молиться, хоть и без всякой надежды в чужую помощь – никто ей руку не подал. «Милосердные» боги лишь топтались поверху, вытирали свои грязные ноги, как об коврик. Си проходился по ней ментально. От одного его взгляда по коже проходились мурашки, а спина больно, но бесшумно ломалась напополам. Они никогда не разговаривали, но даже простой факт того, что он ошивался рядом с её, и только её любимой заставлял ненависть пылать в сердце каждый раз она слышит его мерзкий голос, или видит его мерзкую морду. Так и хотелось вставить ему – может ума наберётся. Рука сжалась в кулак, синенькие вены и красные капилляры выступали выпуклостями на до ужаса бледной коже. Кажется, ещё немного, и можно было увидеть белые костяшки под слоем органики. Успокаивает лишь тёплая, немного костлявая ладонь, что расслабленно ложится поверх. Анри поднимает взгляд – беззвучно, лишь губами, дорогая её шепчет «Не надо». Взгляд её виноватый метается по пространству, она вдыхает глоток свежего воздуха. Девушка аккуратно кладет свою головку на чужую грудь, прикрывая глаза. Анри тоже грешна, и врать не будет. Если спросят – не верующая от слова совсем. И в Си она тоже не верит. А если и есть эти Боги, то пылать ей вечно в ярких языках пламени ада. Но когда рядом с Шарлоттой, то, наверное, и хорошей побыть может. «В другой раз,» думает себе Уорхол. Си больше не волнует.