Новогодняя ночь

      Когда Муан завязывал Шену глаза, тот не мог даже представить, что задумал мечник. Он улыбался загадочно, доставая шёлковый платок, и спрашивал разрешения с каким-то особым трепетом. Шен, конечно, не мог ему отказать — был слишком заинтригован тем, что задумал его старейшина. Конечно, кое-какие мысли на этот счёт у него имелись, учитывая, что уже стемнело, и на небосводе ярко сияла луна… Но чутьё подсказывало проклятому старейшине, что не всё так просто, как кажется.       Муан, аккуратно закрепив платок, провёл пальцами по чёрным волосам, пропуская их между пальцами. Шен улыбался в предвкушении. Даже эти короткие прикосновения были безумно приятны, и хотелось просто постоять так ещё хотя бы пять минуточек, чувствуя, как тонкие пальцы перебирают спутавшиеся пряди и легко дёргают за концы платка, проверяя, крепко ли он держится.       Убедившись, что повязка не слетит в самый неподходящий момент, Муан решительно взял проклятого старейшину за руку (тот не замедлил переплести их пальцы, но смутить мечника не вышло) и потянул на себя. И Шен, конечно же, последовал за ним.       Прекрасно ориентируясь в своём замке, он без труда понял, что старейшина пика Славы ведёт его к выходу. Мечник говорил, что очень хочет показать что-то невероятное, и глаза его при этом обещании сияли как-то по-особенному, так что Шен ничуть не сомневался, что будет очень доволен.       Выйдя из замка, Муан остановился и достал меч. Хоть проклятому старейшине больше нравилось летать самому, он понимал, что сейчас безопаснее полететь вместе с мечником. К тому же, совместный полёт подразумевал объятия. А учитывая, что Шен не будет видеть, что происходит, Муан должен бы держать его особенно крепко и бережно… Очень привлекательная перспектива.       Шен спокойно позволил старейшине пика Славы поставить себя на меч и спрятал довольную улыбку, когда сильные руки крепко обняли его за талию. Эти объятия дарили чувство безопасности, и полёт, оказавшийся не столь уж долгим, нисколько не напугал. Пожалуй, проклятому старейшине даже было немножко маловато. Но он не стал требовать большего, потому что всё же очень хотел узнать, что за сюрприз приготовил для него Муан.       Тот помог Шену спуститься на землю, но на этом их путь не завершился. Вновь взяв его за руку, мечник медленно пошёл по каменистой тропе, бдительно следя за тем, чтобы проклятый старейшина не споткнулся. Тропа уходила куда-то вверх, и Шен догадался, что они поднимаются на холм. Возможно, проще было бы долететь сразу до места, но Муан рассудил иначе. Возможно, ему просто хотелось лишний раз подержать проклятого старейшину за руку. Тот совсем не возражал.       Наконец, они вышли на плоский пятачок земли. Ещё через несколько шагов мечник остановился и как бы нехотя отпустил руку Шена.       — Готов? — наклонившись к самому уху проклятого старейшины, шепнул Муан. Дождавшись согласного кивка, он зашёл за спину Шена и аккуратно развязал платок. Прежде чем убрать его, он всё же попросил. — Закрой глаза.       — Столько таинственности, братец Гай, — хмыкнул проклятый старейшина, но послушался.       Мягкая ткань скользнула по лицу, но сквозь плотно смеженные веки не просачивалось ни лучика света. Пока они летели сюда и шли, успело окончательно стемнеть, — прикинул Шен. Происходящее всё больше напоминало ночное свидание. И это было прекрасно, разве что не оставался неясным повод.       Раздался щелчок пальцев, а потом Муан аккуратно усадил проклятого старейшину на землю. Точнее, на расстеленное на земле покрывало. Шен начал догадываться, что тут происходит, поэтому лишь ухмыльнулся и терпеливо дождался, пока его мечник закончит с приготовлениями. Теперь даже с закрытыми глазами он улавливал всполохи огня — слишком маленькие для костра, но в самый раз для свеч. Зашелестела ткань — это старейшина пика Славы сел рядом. Через мгновение его тёплая рука легла Шену на щёку и легко надавила, подсказывая повернуть голову.       — Открывай, — прижавшись грудью к его спине, разрешил Муан.       Первые мгновения проклятый старейшина не мог понять, что видит — пришлось проморгаться после долгого времени в темноте. Но когда зрение его прояснилось, он ахнул от восторга.       Перед ним раскинулась прежде невиданная, но завораживающая картина. Далёкие горные пики, казалось, подпирают собой небо. Усеянное мириадами звёзд, оно не скрывалось ни единым облачком, и можно было без труда увидеть каждую мерцающую крупинку на чёрном полотне. Из-за того, что устроились они на высоком холме, казалось, что небесный купол столь близко, что можно коснуться его рукой и собрать в горсть все эти сияющие точки.       Шен долго вглядывался в небо, следя за звёздами и редкими вспышками, проносящимися по небу. Слишком редко, чтобы назвать это звездопадом, но всё-таки чарующе прекрасно.       На несколько минут проклятый старейшина совершенно забылся в созерцании, чувствуя в душе не покой даже, а пылающий восторг.       — Как тебе? — довольно спросил Муан, прекрасно знающий, какие чувства испытывает Шен. Но тот не стал пенять ему на желание получить похвалу, потому что за такой подарок мечник заслужил куда больше.       — Я в жизни не видел ничего красивее, — проклятый старейшина развернулся в кольце рук, чтобы посмотреть Муану в глаза. — Мне очень нравится. Спасибо, что привёл меня сюда.       Старейшина пика Славы выглядел крайне удовлетворённым, слушая его и наблюдая за восторгом в тёмных с золотыми сполохами глазах. Шен поцеловал его в улыбающиеся губы и, отстранившись, улыбнулся ему тоже.       — Это ещё не всё, — объявил Муан и взглядом указал вниз, на покрывало, на котором они сидели.       Как и подумал проклятый старейшина, на покрывале были расставлены небольшие вазочки со сладостями и пара кувшинов вина. Мечник позвал его на пикник в невероятно красивом месте. Это оказалось так мило и безумно романтично, что Шен, не удержавшись, тут же стиснул Муана в объятиях столь крепких, что тот охнул. Очень хотелось сказать ему что-нибудь особенное, но подобрать слова, которые бы достаточно точно описали его чувства, проклятый старейшина не мог. Как выразить словами что-то настолько всеобъемлющее?       — Давай перекусим, — предложил мечник. Он прямо-таки сверкал, как полированная монета на солнце. Пусть Шен так ничего и не сказал, но чувства его и разрозненные мысли уловить оказалось нетрудно.       Как будто мало того, что Муан уже сделал, первым делом он потянулся к одной из вазочек, снял с неё салфетку, которой та была накрыта, и протянул Шену. Внутри обнаружились уже знакомые ему, но выглядящие куда более аккуратно треугольнички в бамбуковых формочках. Вспомнив, при каких обстоятельствах уже видел подобное, проклятый старейшина не удержался от взгляда наполовину нежного, а наполовину — весёлого.       — В прошлый раз я не смог сделать их достойно, — пояснил Муан, ничуть не смущённый этим взглядом. — И всё думал, что стоит перед тобой реабилитироваться.       — Сколько бамбуковых листьев ты порвал в этот раз? — не удержался от вопроса Шен. В глазах его всё ещё мерцали искорки веселья. Старейшина пика Славы сокрушённо покачал головой, но не обиделся.       — Много, — честно признался он. — Но, думаю, результат того стоил. В этот раз у меня было больше времени и ресурсов, так что должно получиться намного лучше. Попробуй!       Отказать ему в такой просьбе Шен никак не мог. Хотя бы потому, что угощение выглядело слишком аппетитно, чтобы его проигнорировать. Да и знание, что его мечник сам это приготовил, тоже добавило очков к желанности десерта.       Не желая ждать слишком долго и дразнить Муана, проклятый старейшина решительно откусил кусочек. На языке растеклась приятная сладость, и он прикрыл глаза, замычав от удовольствия. В следующие два укуса Шен прикончил угощение, улыбнулся, всем своим видом напоминая очень довольного кота. И потянулся за следующим треугольничком.       Не прошло и нескольких минут, а от десерта практически ничего не осталось. Только на последнем кусочке Шен вспомнил, что хорошо бы делиться, и с улыбкой поднёс угощение ко рту Муана. Тот сначала непонимающе моргнул, но быстро сориентировался и куснул треугольник, как бы случайно задев губами пальцы проклятого старейшины. Румянец вспыхнул на его щеках, и Шен отвёл взгляд, стараясь сделать вид, что совсем такого не ожидал и уж точно такое не планировал. Но руку не отнял и позволил мечнику доесть, в душе радуясь каждому прикосновению губ к своим пальцам.       Закончив, старейшина пика Славы перехватил руку Шена и поцеловал, уже не прикрываясь случайностью. Тепло его кожи было приятным, и проклятый старейшина почувствовал, что совсем уж размяк. Он наблюдал, как Муан выцеловывает каждый тонкий палец, как смотрит своими синими глазами, сейчас кажущимися намного темнее обычного. И не мог мечтать о чём-то ещё.       — Что думаешь об угощении? — голос мечника показался Шену слишком низким, почти томным.       — Думаю, что в этот раз пик Славы заслужил десять баллов, — в тон ему ответил проклятый старейшина. Муан улыбнулся лукаво.       — Но ведь максимальный балл — восемь.       Шен резко подался вперёд, отняв свою руку от чужого лица. Мечник тут же поймал его в крепкие объятия, прижал к своей груди. Так проклятому старейшине было только удобнее — он приблизил лицо к лицу Муана и насколько мог серьёзно заявил:       — Я добавил дополнительных баллов. Имею право побаловать своего любимого старейшину, раз уж он тоже меня так балует. Как думаешь?       — Я полностью согласен, старейшина Шен, — мечник улыбнулся ещё шире. — Но будут ли какие-то бонусы за высочайшую оценку моих скромных трудов? Могу ли я получить награду?       Шен на это только усмехнулся. Ничего не сказав, он всё же поцеловал «своего любимого старейшину». Гораздо более целомудренно, чем тот мог бы ожидать. Муан даже насупился чуть недовольно, глядя в смеющиеся глаза проклятого старейшины, совсем не стыдящегося того, что сделал.       — И это всё? — спросил мечник, не выпуская его из объятий. Шен оценивающе посмотрел на его губы и ухмыльнулся.       — Старейшина Муан ожидал чего-то конкретного? Может быть, поделитесь? А я посмотрю, в моих ли силах исполнить ваше желание.       — Точно в ваших, старейшина, — мечник снова притянул Шена к себе и поцеловал его напористо, сразу давая понять, что простым чмоком не удовлетворится.       Ощущая его желания, проклятый старейшина прикрыл глаза, окунаясь в океан нежности, смешанной со страстью. Он позволил углубить поцелуй, легко поддался, когда сильные руки стиснули его крепче, затягивая к мечнику на колени. Сидеть на них оказалось довольно удобно, но Шен даже не замечал этого, всецело отдаваясь моменту. Языки их танцевали, руки самовольно блуждали по телам, дыхание смешивалось. Общий пожар грел их изнутри, и с каждым мгновением поцелуй становился как будто чуточку более отчаянным, требующим.       Наконец, пришлось оторваться друг от друга — из-за их движений покрывало сбилось, и одна из свеч упала на землю, но огонёк продолжал цепляться за промасленный фитиль. Пришлось поспешно его тушить, чтобы ничего не загорелось.       — Такой наградой вы удовлетворены, старейшина Муан? — насмешливо поинтересовался Шен.       Он не знал, каким прекрасным сейчас выглядит в глазах своего собеседника. А тот дар речи потерял, видя своего проклятого старейшину таким. Растрёпанным, со сбившейся одеждой, припухшими губами, растянутыми в улыбке, лёгким румянцем и задорно сверкающими глазами. Даже один этот вид был наградой высшей.       — Думаю, да, — наконец, смог выдавить мечник. Его восхищённый взгляд не укрылся от Шена. Он, и без того совершенно прекрасный, ещё и покраснел сильнее, становясь совсем уж очаровательным. — Я бы сказал, такая награда даже превосходит мои усилия. Думаю, я должен чем-то компенсировать перекос.       Проклятый старейшина тихонько рассмеялся и потянул Муана на себя. Слишком сильно, так что они завалились на покрывало, своротив парочку вазочек и один из кувшинов вина — благо, закупоренный. Шен, не обратив на эту досадную оплошность внимания, сразу же прижался к своему мечнику и устроил голову на его плече.       — Обними меня, — предложил он тихо. — Думаю, это будет достаточной компенсацией.       Старейшину пика Славы не нужно было просить дважды. Он и без этого бы обнял Шена, так крепко и бережно, как только мог, потому что этого человека он хотел хранить и оберегать, видеть рядом всю жизнь, и разве могло что-то удержать его вернее, чем объятия?       Пригревшись в руках Муана, проклятый старейшина улыбался очень нежно и по-настоящему счастливо.       — Братец Гай, — позвал он, не пытаясь выпутаться из такого положения даже для того, чтобы заглянуть своему мечнику в глаза.       — М? — тот как раз решил, что сейчас самое время немного привести в порядок растрёпанные волосы Шена, и принялся аккуратно гладить их.       — Ты ведь не просто так сегодня это всё устроил? То есть, сюрприз, конечно, восхитительный, — проклятый старейшина повернул голову, вновь уставившись на великолепное небо. Он в самом деле был в восторге от вида, а уж то, что его нашёл Муан, чтобы привести сюда своего старейшину… Ох, это делало его поистине счастливым. — Но почему именно сегодня?       Этот вопрос вызвал немного странную реакцию. Старейшина пика Славы хмыкнул и потянул Шена выше, чтобы всё-таки посмотреть ему в лицо. Когда чёрные глаза пересеклись взглядом с синими, мечник улыбнулся очень ласково. Проклятому старейшине показалось даже, что он видит в синеве напротив чуточку уязвимости, но её быстро смела волна искреннего счастья.       — Так и думал, что ты не вспомнишь, — пробормотал Муан. Продолжая обнимать Шена одной рукой, другую он положил тому на щёку, провёл большим пальцем вдоль носа, спустился чуть ниже и остановил прикосновение в уголке губ. — Вот уже год ты в этом мире. Вот уже год я знаю тебя. А завтра начнётся новый. Новый, но один из многих и многих. Надеюсь, такой, в котором я уже больше не совершу ни одной ошибки и не расстрою тебя. Такой, который я хочу провести с тобой, не расставаясь. И такой, в котором я, обещаю, не оставлю тебя.       Проклятый старейшина поражённо замер. Он и в самом деле забыл, что сейчас как раз тот же сезон, что и тогда, когда он перенёсся сюда, думая, что это лишь мир новеллы, и окружают его выдуманные люди. Как много он пережил за этот год! Сколькому научился, сколько людей узнал и… полюбил. И один из них, этот невероятный человек, сейчас c ним, отмечает его появление здесь, как настоящий праздник, и говорит о том, как хочет, чтобы Шен и будущий свой год здесь провёл с ним и никогда не расстраивался. И такая любовь затопила душу, что проклятый старейшина, не выдержав, тут же сам наклонился, целуя своего мечника, нежно и вместе с тем настойчиво, потому что тоже отчаянно мечтал не расставаться.       — Так и будет, — оторвавшись от любимых губ, пообещал Шен.