Диссонанс

Аждаха с особым скептицизмом рассматривал осколки одной из когда-то причудливых ваз, что до недавнего времени украшала покои Его Императорского Величества. Возможно, она несла за собой особое величие или сакральный смысл – точно назвать мужчина не мог, не особо вдохновляясь кульутрой предыдущих эпох, до которых ему было не до лампочки лишь из-за остатков уважения к предкам, которое вдабливали в непутёвую голову годами. Правда бы сколько лет не прошло, а неаккуратное и непродуманное невежество оставалось при Аждахе. Вдоволь насмотревшись на осколки, мужчина медленно перевёл взгляд на сжавшегося в углу человека, приникшего в полу и чуть ли не со слезами просящего о пощаде. Догадаться, что бледное хрупкое создание было слугой оказалось несложным делом, но в этом комке страданий узреть человеческую фигуру на первый взгляд всё же было куда сложнее. Тому на помощь явно никто не торопился, и стража за дверью предпочла оставаться в глухом неведенье до первого приказа, на что оставалось лишь пожать плечами. – Слышь, – пробасил на до селе неведомом для слуги диалекте Аждаха и со всей мощью своей немаленькой руки хлопнул по чужому плечу. В ответ, содрогнувшись, замерли и подняли полный боли и отчаянья взгляд. С виду ещё совсем паренёк, которого взяли служкой недавно во дворец, но до этого момента мужчине дела не было, только до происходящего сейчас. – Никому не говори, – серьёзным голосом, но в ответ задрожали сильнее и закивали, обещая, что никому не выведают тайну разбитой вазы, будто кулаки Аждахи, которые тот, к слову, не распускал, были страшнее за иной наказание. Мужчина и сам не подозревал какой имел авторитет во дворце ровно с момента резкой сменой эпохи. Служка же, заикнувшись, принялся отползать к выходу, подальше от пришедшей неведомо откуда аномалии. Как вообще сюда смог попасть Аждаха не знал и сам, но был бы очень даже не против вернуться обратно, несмотря на вынужденную нелюбимую работу и контакт с обществом, от которого бы с удовольствием избавился при первой возможности. Людей он не любил, но по воле судьбы мало того, что был вынужден иметь ежечасное общение с ними, но и сам таковым являлся. Тут же человеки были своеобразные и интересные, на которых мужчина предпочитал смотреть с особым сарказмом и внимательностью, отчего пристальный взгляд у объектов наблюдения вызывал тревогу и внутреннюю панику. Соразмерно даже со стражей Аждаха был явно больше и мускулиннее множества, отчего вызывал ассоциации больше с кочевыми народами, что уже в головах большинства оставлял определённый пунктик. Впрочем данную ассоциацию давала не только эта черта. Из всего, что мужчина толком мог продемонстрировать без попыток упасть местному дипломату в обморок, так это есть аккуратно палочками, и то если ненароком не чихнёт или не решит почухаться, сбивая аппетит наблюдателя. Впрочем за иной мишурой небрежности и грубости Аждаха по местным меркам был даже более, чем симпатичным, и по собственному не знанию с этими чертами как-то случайно забрёл в женскую часть дворца. Кокетливые взгляды и притворное смущение за веерами вызывали много вопросов. Ещё больше вопросов вызвало то, как перепуганного внезапными контактом Аждаху весьма хрупкая девушка заставила прижаться к стене и по ней же сползти вниз, пытаясь отдать случайно упавший кружевной платок. Всё ещё не знающий всех тонкостей поведения местных кокеток, мужчина попытался высказать комплимент и как можно быстрее ринуться в бега от внезапно настырного девичьего внимания. То, что побег удался с горем пополам – ничего не сказать, и поминать цепкие ручки изящных девушек ещё будет долго то ли в кошмарах, то ли в позже сложившихся в голове анекдотах про попранную честь. Как выяснилось позже, это всё были наложницы – вдох – Его Свящейшего Величества Императора Моракса. Не сказать, что Аждаха не ожидал гнева, но особое равнодушие к поднятому вопросу на фоне искреннего сочувствие вызывало неаккуратной и всё такой же грубый смех при самом императоре. Непонимание в чужом лице отозвалось вполне простецким взмахом руки и попыткой объяснить шутку, которую пытались со всем сосредоточением безуспешно понять. Моракс весьма вежливо только кивнул и молча потянулся за чашечкой с чаем под тяжёлый вздох чужеземца с иного времени. Почему-то верить в то, что Аждаха являлся обиталетем Ли Юэ будущего верилось плохо, но всё же отменять эту возможность не торопился. Наверное, сам Аждаха не догадывался о полном спектре неоднозначного отношения к нему со всевозможных сторон, поэтому со всей своей вдумчивостью пытался осознать что и как ему достанется за порчу имущества. В его родное время пришлось бы выплачивать неимоверные компенсации, когда сейчас особо и не спешили восстановить справедливость и о причине глупо не догадывался. Наряду со своей неряшливостью и грубостью отчего-то имел расположение самого императора к собственной персоне, и наличие сего факта, как и его причины остались неизвестны, хотя мужчина бы мог сказать, что среди всего общества, с которым успел познакомиться в новых условиях наиболее желанным для общения был исключительно Моракс. Наверное бы, в своё время Аждаха был бы не против встретить подобную фигуру и даже сдружиться, хотя вряд ли бы чужая жажда к эстетике не проявлялась бы и тогда. Он на какой-то момент вновь задумался, приторможенно вслушиваясь в происходящую тишину за дверью. Кажется, выяснять за вазу всё же не придут, и поэтому Аждаха потянулся небрежным жестом собирать осколки, пряча те в душных сведённых до минимума слоях одежды. Мужчина честно не думал скрыть содеянное, но тащить в руках через все комнаты и коридоры части когда-то достаточно большого сосуда жажды не было, так как пришлось бы возвращаться несколько раз, а сохранить для будущего и возможного как-то в голову не лезло. От разбитого в любом случае следовало избавиться. Стража мужественно молчала, когда мимо них прошёл ровно в два раза больше их самих мужчина, на ходу по рукавам распихивая мусор. Вид действа был не менее впечатляющим, чем обморок по пути попавшегося престарелого чиновника, который лично помнил, как его госслужащий отец рассказывал о подарке вдовствующему императору, живший пару веков назад. Сейчас его части нескрыто продолжали распихнуть под слоями ханьфу, и что из всего этого поражало больше сам чиновник не знал – то ли малое количество одежд на иномирце, то ли наглая и совершенно некультурная порча императорского имущества и в целом части истории Ли Юэ. Быть может, если бы не странное аномальное вмешательство, то эта ваза бы стала одним из важных компонентов истории об одном из предшественников Моракса, но об этом уже никто в будущем больше думать не станет. Старческий взгляд с болью и ужаса коснулся аккуратного и утончённого цветочного узора и с молчаливым упрёком глубоко вдохнув. – Ну, ещё можно склеить, если надо, – чуть растерянно предложил Аждаха, но в ответ поджали губы и со всей невиданной до селе гордостью склонили голову перед любимцем императора. – Доброе утро, – с уверенной дрожью отозвался чиновник и прошёл мимо, надеясь, что сегодняшнее собрание пройдёт без чужого вмешательства. Если говорить откровенно, предложение прибрать всевозможными способами Аждаху поступало не раз, но Его Величество ловко переиначивал одну тему в другую, избегая вопроса, который обсуждать не хотелось. Чем и как был покорён Моракс столь грубой персоной при наличии умной и прекрасной супруги и не менее обширной коллекции наложниц и наложников – вопрос большой, но факт оставался фактом, и смириться с ним было более, чем разумным решением в концепте данных проблем и их решений. Не сказать, что и после неуклюжие встречи приобретали подобный абсурдный окрас, но если ранее Аждаха замечал открытое раздражение, то как-то сегодняшним днём всё превратилось в унылое псевдо уважения. От этого ощущение накалялось до раздражения, но высказываться всё ещё не спешил – всё же сохранять вежливую дистанцию кое-как научился, хоть сегодняшним же утром сильнейшим образом и напугал слугу, пусть и был поступок неосознанный и необдуманный. Аждаха за последнее время в стенах дворца в целом был той ещё новостью, которую обсуждали не менее активно, чем сразу после его появления. Для некоторых он казался душкой и очарованием, для других злым существом, посмевшим попрать имя Его Величества своими выходками или вовсе являлся засланцем с враждующих земель. Само появление в стенах средневекового Ли Юэ для мужчины было более, чем шоком, и в первое время он просто ощущал себя будто во сне и наглейшим образом предлагал себя ущипнуть, чем вызывал определённого рода шок. Но чем дальше длилось, тем сильнее приходилось убеждаться в реальности событий. Уныло, однако смиряться приходилось и с новыми условиями, пускай возможности вернуться обратно Аждаха не желал упускать. Если же размышлять с более сентиментальной точки зрения, то он свыкся с обществом самого императора, с которым общение было достаточно частым. Если задуматься… Аждаха вдумчиво остановился посреди дороги, неосознанно доставая особо большой осколок несчастной вазы. Если задуматься, то Моракс привлекал больше нужного внимания, и в лице сурового правящего императора Аждаха видел много разнообразных нюансов, ненавязчиво подсунутые под самый нос, чтобы поддать положительной оценки. Не безуспешно, конечно, отчего мужчина даже был более, чем рад проводить вечера в достаточно интересной компании, хотя не сказать, что подобным мог похвастаться каждый. Аждаха и не задумывался, что в некотором роде словил своеобразный счастливый билет. Остатки вазы всё же были успешно выкинуты куда-то за кухней, куда обычно сливались все остатки и помои, пускай один небольшой осколок всё же заплутался в одном из слоёв одежды, но его обнаружить сможет уже не сам Аждаха, и то не сразу. Он сам по себе никогда не был чувствительным по физическим ощущением человеком, поэтому с восприятием мелких царапин было тяжко. Даже свалившись на полной скорости в байкера через пару часов спокойно путешествовал по городу, пугая и восхищая врачей собственной выносливостью. Человек – само по себе существо слабой, и вынужденный вертеться и выживать с этой мыслью мужчина вполне удачно выходил из всевозможных ситуаций. Нюансом всё ещё оставались встречи с наложницами, чью территорию уже предпочитали просто обходить всевозможными путями, иногда выходя и в сам город, волей-неволей контактируя и с местным населением. Там, к слову, люд был более прост в общении, и вытянуть Моракса погулять среди обычных улочек было бы занятным решением, но ввиду чужого титула шанс вряд ли толковый припадёт. Особым удовольствием было внезапно увидеть того же утреннего служку, запыхавшегося и всё ещё в непутёво-растрёпанного. Тот будто с последней встречи даже больше начал заикаться, на что Аждаха не забыл кинуть смешок. – В-вас… к им-мператору! – с низким поклоном, на что Аждаха лишь равнодушно пожал плечами, уже примерно догадываясь к чему может или нет привести разговор. Насколько он знал, должно было быть собрание, и его персону там ждали от силу два человека, и оба с противоречивыми мыслями. Но реальность оказалась иной. Моракс выглядел до неприличия прилично в многослойном ханьфу, одетым по всем правилом. В поясах затесалось и оружие, а каждый палец был украшен перстнем, показывая только императорский статус. Аждаха многозначительно хмыкнул и взмахнул головой, усаживаясь напротив по чужому жесту. Тонкая улыбка скользнула по чужому лицу, после мгновенно прячась за серьёзностью. От одного движения украшения в волосах тонко зазвенели, привлекая внимания, и откуда столько утончённости в мужчине – непонятно. – Мы обговорили всё, если тебя интересует, – вежливо на вопросительный взгляд отозвался, разливая чай и одну из ярко раскрашенных пиал подтягивая ближе к гостю. В ответ Аждаха почесал затылок, позволяя с-под ворота наконец-то выскользнуть оставшему осколку, привлёкшему куда больше положенного внимания. Остатки семейной реликвии были узнаны моментально, но в ответ на чужую неуклюжесть только выдохнули, небольшую горечь прикрыв за чашкой чая. – Как-то быстро, – тише, с особой внимательностью беря осколок в руки и рассматривая со всех сторон. Что же, к сожалению расстроить всё же вышло, но что поделать – про разбитое лучше забыть, чем вспоминать каждый раз. А приятно провести время всё же дело весьма и весьма приятное, учитывая, что в последнее время не всегда это удавалось. Признаться, в иной компании Аждахе скучно, а Моракс – удивительно сочетание несочетаемого. От собственных мыслей он гулко засмеялся, вынуждая выгнуться императорскую бровь, а после невольно кинуть ответный смешок. Смех Аждахи заразителен, и своей непосредственностью он раздражал и привлекал, вынуждая теряться в совершенно противоположных ощущениях. Если говорить ещё и по правде, то изначально Моракс вообще казался для Аждахи слишком женственным, и лишь с очередным повторением про императора после появления в мире начало доходить. Удивительно, но голова всё ещё оставалась на месте, и замечание мужчины: «Ну, у каждого свои недостатки. Вот ты вообще на женщину похож» – заставило недоумевать. Неужели в будущем все нюансы и академичность потеряют свою суть? При возможности теории, что Аждаха действительно из будущего, вопрос, громко говоря, эволюции традиций возникал большой, ведь явно принятное поведения там сильно отличалось от того, к чему вынуждал на данный момент актуальный этикет. Ласковое: «Заключить в тюрьму на пару дней» – от императора тогда было явным решением. Однако того, что Аждаха чуть ли не найдёт духовное родство со всеми работниками и заключёнными ожидать не смог никто, и Моракс попытал свой интерес, и, кажется, даже увлёкся чужой несуразицей, подумывая что-то нарушить и собственных канонах. – Нравишься ты мне, – с тем же заразительным смехом высказался Аждаха, невольно вынуждая бледное лицо собеседника заалеть, правда, заметить этой реакции за широкими рукавами так и не смог.