Почувствуй нашу любовь

Этот день был обречен за полгода до своего наступления. В те самые дни, когда было принято решение о продлении шоу руководством канала в согласии с продюсерами и при участии бесконечного количества человек, о которых едва ли уместно будет упомянуть, но играющих далеко не последнюю роль в переносе финала сезона. Казалось, популярность проекта только росла, отражаясь на стремительно расширявшейся фанбазе, возлагающей надежды на прохождение если не всех девятерых экстрасенсов, то шестерых уж точно. Это было одновременно невозможно и глупо, но так по-детски непосредственно, сродни вере в Деда Мороза или демократию. Самое мистическое шоу на ТНТ обязано было доказать, что ни того, ни другого не существует. Кто, если не они, действительно. Дима был рад оказаться на третьем месте в турнирной таблице, вот только едва ли с той же радостью ему пришлось выслушивать склоки коллег, а затем ехать в какой-то Богом забытый посёлок, сравнимый для непривычного к уличной температуре менее минус десяти градусов с чем-то вроде вечной мерзлоты. Если бы не Жрица, там вполне мог бы расположиться со своей резиденцией Санта-Клаус или кто-либо из его фольклорных собратьев. Среди беспробудных алкашей и кучи висельников, в атмосфере домашнего насилия, всеобщей безнадеги и обреченности он предстал бы прекрасной общей галлюцинацией, возведя жителей в разряд новогодних эльфов-помощников. Чудесный исход, который никогда не случится. Помимо мороза, чернокнижника ждал ещё и бесконечный ворох мыслей о собственном неуместном нахождении среди финалистов. А ведь он сам ничего нарочно не сделал, чтобы пробиться на третье место… Теперь же и экстрасенсы, и зрители смешали его с грязью, будто бы в этой ебучей разнице в 0,7 балла была исключительно вина Дмитрия Матвеева. Махинатор, провокатор и ещё тысяча и один «-атор», которых можно было вычленить среди отборного мата обозленных комментаторов. Что ж, Дима и сам не в восторге от того, что Константин не прошёл. Было бы куда проще, поставь тот одну чёртову единицу за последнее испытание, как ему пытался донести парень. Чернокнижник даже был готов обменяться местами, вот только Гецати никогда бы не принял такой жест. Ему давали шанс пройти четвёртым, но, видимо, уязвленная гордость не позволила и руки поднять за себя, что уж говорить об активном продвижении кандидатуры. Впрочем, не попасть в этот финал — само по себе победа. Теперь, когда все вокруг считали нужным выразить свой протест присутствию на креслах Влада и Димы, его можно было понять. И всё же привыкшим к активному хейту за их работу чернокнижникам не так сложно примириться с ненавистью зрителей, да и мнение коллег, опустившихся до оскорблений личности, их интересовало едва ли. Потенциальные же претенденты на финал, Константин и Александр, вели себя до ужаса спокойно и доброжелательно, не бросаясь уничижительными словами, сопряженными с очередными напоминаниями о собственных персонах. От Александра подобное поведение было абсолютно неожиданным. В любом случае за них с лихвой отыгрались другие экстрасенсы. Находиться в эпицентре постоянной ругани надоело Диме с первых минут прихода в особняк. Вынужденный быть всё время в компании Олега и Влада, обычно легко поднимающих настроение, а теперь смурных и озабоченных скорым объявлением победителя, он откровенно скучал. Премерзкий сценарный ход с нарезкой, единственной целью которой было очередное унижение Череватого, оставил отпечаток на всех. Атмосфера праздника пропала полностью. Тихой радостью стали лишь короткие мгновения проходки мимо фанатов, а затем вновь наступило бесконечное ожидание среди людей, которым хотелось только поскорее завершить этот фарс. Когда им разрешают, наконец, выйти на перекур, Дима неожиданно для себя остаётся в полном одиночестве внутри ставшей до боли знакомой гримёрки. Все победители внезапно разбежались общаться со своей группой поддержки, позволяя ему всецело прочувствовать ощущение собственной неуместности. Да, он сам не стал никого звать, уповая на то, что весь этот финал ему не сдался, но теперь, будучи с нахлынувшими эмоциями один на один, парень пожалел об этом. Бесцельно пролистывая чат, чернокнижник раз за разом натыкался на вбросы о том, что якобы словил паничку, так что все съёмки задерживали из-за него. Смешно. Если бы это зависело от Димы, он бы ещё в Челябинске вручил кубок Олегу, только бы ни минуты больше не тратить в бессмысленном ожидании. Повинуясь накатившему волнению, он поднимается с дивана и подходит к окну, всматриваясь в толпу фанатов, уже несколько часов мерзнувших на улице. Парень инстинктивно тянется за телефоном, чтобы написать что-нибудь приободряющее в чат, но слышит внезапный стук в дверь, после чего та распахивается, впуская внутрь, наверное, единственного человека, которого в данный момент хотел бы увидеть Дима. Ты пришёл. — Не помешаю? — доброжелательно произносит Константин, аккуратно проворачивая фиксатор ручки. — Нет… нет, конечно, — с улыбкой отзывается парень, запоздало отмечая слишком очевидную радость от встречи с мужчиной. — Представляешь, в последний раз мы здесь, — Гецати быстро оказывается рядом с ним, устремляя взгляд на улицу, куда ранее смотрел и Дима; в голосе его слышится спокойствие, смешанное с чем-то отдалённо напоминающим лёгкую грусть. — Последний, — глупо повторяет чернокнижник, нервно вздыхая; приступ непонятной тоски захватывает его, заставляя вновь вернуться на диван, чтобы сбросить тяжелые мысли. — Ты в порядке после… После этих «поздравлений», если так вообще можно… — Нормально, — бросает Дима, в подтверждение слегка кивая. — Просто хочу, чтобы это закончилось. То, что они сделали с Владом… Пиздец. — Это было чересчур, согласен, — опираясь на барную стойку, произносит Константин. — Я всё же считал, что они захотят сделать положительный финал. Знаешь, всеобщее примирение, атмосфера дружелюбия. Маленькое предновогоднее чудо… — Они чудесно обосрали Влада, — Матвеев неверяще смеётся, утыкаясь взглядом в пол. — Не только его, — бросает Гецати, с беспокойством смотря на собеседника. — Тебе тоже незаслуженно досталось сегодня. Надежда Эдуардовна в своём репертуаре… — Кость, — прерывает Дима, встречаясь встревоженным взглядом с Константином. — Я, правда, хотел, чтобы ты прошёл в финал. Эта единица… Я не специально, мне вообще это не сдалось… — Я же сказал, я не обижаюсь, — с доброй улыбкой произносит тот, присаживаясь рядом с чернокнижником и осторожно укладывая руку на его плечо в успокаивающем жесте. — Я не лукавил, когда говорил, что ты достоин победы ещё полгода назад. И сейчас от своих слов не отказываюсь, что бы между нами не происходило. Дима отводит взгляд. Не верю, Кость. — Я абсолютно серьёзен, Дим, — проталкивает свою позицию Константин, чуть наклоняясь к парню, чтобы увидеть его глаза. — Что бы тебе ни сказали, ты заслужил своё место по праву. И если я смог смириться с тем, что кто-то так лихо обошёл меня, то только из-за того, что это сделал именно ты. А как мне смириться с тем, что это сделал я? — Твоё место среди лучших, понял? — серьёзно заключает мужчина; в голосе его всё ещё читается былая участливость. — Насколько бы критично ты к себе ни относился. — Спасибо, — парень отвечает искренне, неловко улыбаясь от теплоты слов. — Мне жаль, что так вышло. — А мне не жаль, — уверенно парирует Константин, победоносно вздёргивая подбородок. — Я как-то не очень горю желанием даже ехать в место, где минус тридцать, не то что пытаться там работать. За это каждому из вас можно дать по руке… — Это было ужасно, Кость, — смеясь произносит парень, вспоминая, как в и так болезненном состоянии бродил по бесконечной деревне, каждую секунду проклиная эти грёбанные 0,7 балла. — Мало того, что холод дикий, так меня ещё и не слышно было почти. И выгляжу в кадре по-дурацки. — Конечно, фанаты тебя бы больше хотели увидеть где-нибудь на пляже, — неожиданно выдаёт Константин. — Но ты выглядел… — Как пингвин? — Как котёнок, который бежит по плитке, — мужчина улыбается, вкладывая в своё сравнение, кажется, всю нежность, когда-либо доступную ему. Реально, Кость, ты сказал «котёнок»? Я бы посчитал, это подкатом, если бы передо мной сидел не ты. — Ну, по мнению твиттерских, больше пингвин. Ещё и Илья это расфорсил, — с притворным недовольством говорит Дима. — Думаю, он просто решил отвлечь внимание от своего профессионального кувырка, — смеётся Константин. С замершими улыбками они смотрят друг на друга. Каждый хочет сказать что-то ещё, не желая прекращать диалог. Впервые за день, если ни за последние несколько недель, Дима чувствует привычное спокойствие, вечно сопровождающее Константина. И как же его, блять, не хватало. Кажется, ему было бы достаточно, если бы мужчина просто сидел рядом с ним, позволяя смотреть на себя, как на редчайший музейный экспонат, бесконечно красивый и одним своим видом приводящий в трепет. — Жаль, что тебя там не было, — честно признаётся парень. Я бы хотел, чтобы ты был рядом. В ответ на полный нескрываемого любования взгляд мужчина лишь улыбается, закусывая губу. — Уверен, в моих хайлайтах для финала тебя точно упомянут… — Кстати, — осторожно начинает мужчина. — Я думаю, они вспомнят про тот глупый конфликт про переписку с Астрид. Мне задавали вопрос… — Пиздец, — Дима неверяще мотает головой, рвано выдыхая, на лице его непроизвольно возникает ухмылка. — Господи, какой же цирк. — Был, есть и будет, — усмехаясь, произносит Константин, будто прокручивая в голове все десятки бессмысленных склок, моделируемых редакцией для поднятия рейтингов. — Правильно, что ты не хочешь возвращаться, хотя среди этого хаоса ты был остатком здравого смысла. Без тебя будет как-то непривычно. Я бы пришёл ещё тысячу раз. Ради тебя, Кость. Я бы позволил вытирать об себя ноги, унижать, оскорблять… Только бы встречать тебя хотя бы этот ничтожный раз в неделю. Я не знаю, как я жить с осознанием, что больше не увижу тебя. — Ты в порядке? — Константин вглядывается обеспокоенно, наклоняясь ближе; Диму моментально окутывает любимый аромат его духов, смешанных с естественным запахом мужчины, он не может позволить себе оторвать взгляд от чужих карих глаз, таких одновременно добрых и серьёзных, любимых до дрожи и убивающих своей притягательной глубиной. Неужели больше никогда ему не представится шанс посмотреть в них, отчаянно ища отклик на своё мнение или наткнувшись на разливавшееся тепло от очередной глупой шутки? Всё закончится сегодня, оставив Константина лишь очередным человеком, так бесславно ушедшим из его жизни? Этого не может быть. Не должно… Неправильно. После всех душевных разговоров, украдкой брошенных взглядов и нескончаемых попыток изгнать его из мыслей, Дима не может оставить всё так. Идти на вручение руки с разбитым лицом — прекрасный элемент для завершения этого ебучего шоу. Даже лучше, чем моя речь. — Прости, — произносит парень, а затем резко приникает к губам мужчины своими. Кажется, они оба не дышат: Дима в ужасе считает секунды до того, как его оттолкнут, Константин же от неожиданности едва ли способен шевельнуться. Когда Гецати, наконец, приходит в себя, он лишь притягивает парня ближе, позволяя чужому языку остервенело исследовать собственный рот, а белоснежным зубам вгрызаться в губы. Характерный звук влажных поцелуев приятно заполняет помещение, заставляя ближе прильнуть друг к другу, чтобы не оставить шанса на отступление. Пока Константин мягко оглаживает чужую спину, проходясь от талии до лопаток, ощутимо выступающих даже в костюме, Дима заходится в нахлынувшем желании, отчаянно стремясь обладать мужчиной. Парень рвано дышит, принимаясь активно добиваться контакта с обжигающей кожей. Лишь внезапное исчезновение с тела пиджака — в фокусники что ли переквалифицировался чернокнижник — заставляет Константина остановить чужие беспорядочно блуждающие руки, уже приступившие нетерпеливо расстёгивать рубашку, оголяя тяжело вздымающуюся грудь. Отпрянув, Дима тут же тушуется, утыкаясь взглядом в пол. Теперь тот смотрится точно застуканный в интимный момент подросток, пытающийся сделать вид, что ничего не произошло, хотя все в комнате своими глазами видели, как юношеская рука неумело скользит по возбужденному члену. Сейчас же тот пытался обмануть даже не случайного свидетеля, а непосредственного участника события. Безудержная глупость. Пиздец-пиздец-пиздец. Он нервно прикусывает губы, всё ещё ощущая фантомный шлейф прикосновений. Тело его будто окаменело, отдаваясь лишь мелкой дрожью от накатившего напряжения. — Если бы ты сделал это раньше, мы бы не потратили столько вторников впустую, — заговорщически улыбаясь, произносит Константин, придвигаясь ближе и заглядывая в глаза напротив. Дима смотрит в исступлении, удивлённо вскидывая бровь. Вся ситуация кажется полнейшим безумием, плодом воображения расплавленного температурой и регулярными недосыпами мозга. Одна лишь мысль о том, что ему могли ответить взаимностью, приводит его в ужас. В попытке успокоить парня Константин осторожно приобнимает его, прислоняясь собственным лбом к чужому; свободной рукой он мягко проводит по сбившимся волосам, а затем большим пальцем легко очерчивает точеный подбородок. Подражая поведению животных, мужчина, едва касаясь, приободряюще трётся о нос Димы своим, не сдерживая рвущуюся улыбку. — Всё хорошо, — Костя сдержанно оглаживает напряженную спину; горячее дыхание опаляет чужие губы, он нежно прислоняется к ним своими, оставляя короткий поцелуй. — Всё хорошо… — Бля, прости… Просто это… — Дима окончательно теряется, безбожно путаясь в словах и мыслях. — Охуеть. — Я бы выразился иначе, но в целом… — улыбается мужчина, отпрянув, чтобы поймать недоверчивый взгляд. — Я тоже, мягко сказать, потрясен, Дим. — Давно ты..? — Не знаю, полгода точно, может, больше, — отвечает на додуманный вопрос Константин. — Никто ранее не удерживал моё внимание так долго. — Ох, так я должен радоваться, что удостоился такой чести? — с иронией произносит парень, округляя глаза. — И чем же скромный чернокнижник смог привлечь такого бесстрастного аланского провидца? — Не ёрничай, — с усмешкой говорит Костя, хмуря брови. — Я не встречал никого более притягательного, чем ты. Такой красивый, но при этом не заносчивый. Добрый, отзывчивый и довольно справедливый. Бля, спасибо, что не «в целом» или «в принципе». — Умный и бесконечно талантливый. Невероятный… — мужчина не открывает взгляда от рдеющего лица напротив, не желая упустить ни толики реакции на бесконтрольно вырывавшиеся слова. — Я влюбился в тебя, как никогда не думал, что сумею… Это чувство, знаешь… Такое чудовищно глупое, но прекрасное по своей сути. Абсолютно безнадежное, как я ошибочно считал. — Я… Дима едва хочет вывалить на неподготовленного Костю все те эмоции и мысли, что терзали его последний год, но их прерывает дёрнувшаяся ручка входной двери, а затем громкий, омерзительно неуместный стук. — Мы обязательно поговорим позже, хорошо? — бросает мужчина и, дождавшись короткого кивка, идёт к выходу, стремительно открывая замок и чуть ли ни вылетая из помещения, лишь по воле случая не сбив напряженного Олега. — У вас тут всё нормально? — в замешательстве Шепс смотрит на Диму, пока тот усиленно пытается делать вид, что ничего необычного не произошло; его внешний вид слабо помогает в этом, будем честны. — Ага, всё ок, — бросает парень, вставая с дивана и приглаживая немного растрепавшиеся волосы. — Зовут в готзал? — Пять минут, — отвечает Олег. — А это не пиджак Кости? Дима нервно сглатывает и переводит взгляд на диван, где покоится тот самый пиджак, в эмоциональном порыве снятый им самим с мужчины. — Пиздец жарко тут, да? — быстро проговаривает парень, демонстративно оттягивая ворот рубашки; тут же он приобнимает Олега за плечо, подталкивая к выходу. — Раньше придём, может, и начнут раньше… Повинуясь настойчивости Димы, они действительно практически сбегают из гримёрки, вскоре найдя и остальных финалистов. Дальше лишь проходка под надоевшие скандирования имени Виктории и Олега, затем ожидание, и вновь проходка. Ожидание. Проходка. Ожидание. Ебанная, мать её, проходка. Ожидание… Диме похуй, что никто не кричит его имя, Дима всё ещё чувствует на себе долгожданные прикосновения рук, а, прикусывая губу, каждый раз вспоминает, как полчаса назад этим занимался Константин. Когда в череде бессмысленных прогонов их по лестнице он замечает, что Гецати всё ещё стоит без пиджака, парень не может сдержать глупый заговорщический смешок, безбожно портя очередной дубль. После оглашения победителя становится не до смеха. Если кому-то было интересно, как можно одним решением расстроить абсолютно всех претендентов, то вот, пожалуйста, учитесь. Редакция выкатила прекрасный пример: Дима боялся даже смотреть на Олега, безгранично подавленного «поражением», и Вику, униженную третьим местом, пусть к ней тёплых чувств парень и не испытывал; Влад же, который, казалось, был готов сбежать из особняка ещё несколько часов назад, теперь стал бледной тенью самого себя. Представить только, Череватый практически умоляет забрать у него победу… Это точно какая-то порча на скромность. Или порча на ебучую бестактность редакции и Башарова, блять. Когда, наконец, все приходят хоть к какому-то — всё равно никого не устраивающему — решению, Дима просто радуется, что это закончилось. Стоя рядом с победителями, он хочет скрыться из виду, но Марат, как заботливая мамочка, подталкивает его поклониться. Абсурд, но похуй. Дима даже не слушает, что говорят ведущие, что выкрикивают из толпы все недовольные исходом… Ему кристально поебать на четвёртое место, на разделённую руку и пренебрежение к себе. Нечитаемым взглядом он смотрит прямо, желая поскорее пережить этот момент. Едва на привычной глазу дорожке появляется какое-то огромных размеров пятно, он фокусируется на нём и различает в тёмной фигуре Константина, который будто специально перекрыл все камеры, встав прямо напротив него, позволив найти спокойствие в своих глазах и лёгкой ободряющей улыбке. Конечно, ты сделал это специально… Среди взрывающейся от негодования толпы мужчина стал маяком, своим тёплым сиянием показывающим путь вопреки сгущающейся тьме. И Дима смотрел, не смея отвести взгляд, будто едва он отвлечётся, тот исчезнет меж озлобленных душ, готовых прямо сейчас растерзать каждого, кто не согласен с ними. Если бы ты знал, как я люблю тебя, Кость… Позже, когда все начинают поздравлять победителей, он с сожалением теряет из виду своего провидца, как бы иронично это ни звучало; люди перемешиваются, зал заполняется бесконечным шумом голосов. Дима отходит к дверям готзала, чтобы избавить себя и остальных от необходимости перебрасываться дежурными фразами мнимого дружелюбия и сопереживания. К сожалению, Вере это не мешает. — Ты умница, красавец, — ободряюще произносит она, притягивая в объятия. — Это… это было круто, — чтобы хоть что-то ответить, начинает Дима. — Рад был вас увидеть… — Ты очень сексуальный, — обведя его взглядом, на выдохе бросает женщина, вызывая неукротимое чувство испанского стыда. Благо она уходит так же быстро, как появляется, даже не дождавшись выказанной от шока неловкой благодарности. К тому же женщина забирает с собой и оператора, видимо, решившего, что с Димой и такого контента хватит, так что пора бы последить за более «важными» экстрасенсами. — Полностью согласен с предыдущим оратором, — ниоткуда возникает знакомый мужской голос, а после и его обладатель материализуется неподалеку. — Но это уже слишком. — Забери меня отсюда, Кость, — едва слышно проговаривает Дима, когда мужчина располагается совсем близко; они стоят плечом к плечу так, что перед ними теперь предстаёт бесконечное мельтешение знакомых и незнакомых лиц, окруживших финалистов. — Ещё полчаса и ты будешь свободен, — оптимистично произносит Константин, незаметно приобнимая парня со спины. — Я так заебался, Кость, — искренне бросает он, взглядом блуждая по чужим фигурам, хаотично перемещающимся по залу. — Могу поклясться, что столько двуличных людей в одном помещении ты больше никогда не встретишь, — мужчина ухмыляется, чуть наклоняясь к парню. — Хочу поцеловать тебя, — безэмоционально произносит Дима, всё ещё не глядя на собеседника; кажется, они прекрасно вписались бы в какой-нибудь шпионский фильм со своими невозмутимыми лицами, презрительно осматривающими толпу ни о чём не подозревающих людей. — Ты не представляешь, как я этого хочу, — смеётся Костя, убирая руку, напоследок легко проходясь по тонкой талии. — Но не сейчас. — Значит, стать главной новостью финала ты не хочешь? Все бы забили, кто там победил… — с вызовом бросает Дима, поворачиваясь лицом к нему, начиная театрально иллюстрировать свои слова. — Прикинь, мы вдвоём перед всеми камерами страстно целуемся, а потом я говорю: «ТНТ, почувствуй нашу любовь». И мы сваливаем в закат, пока на нас с ужасом смотрят сотни глаз… — Даже не думай об этом, — наклонившись к его уху, отвечает Константин; горячее дыхание обжигает чувствительную мочку, грубо контрастируя со словами. Теперь я только об этом и буду думать, блять. Толпа вдруг начинает разбредаться, выстраиваясь на лестнице в подозрительно упорядоченном виде. До них доносятся нетерпеливые крики операторов, подзывающих всех для последней съёмки этого бесконечного финала. Константин не успевает сделать и шага, когда его настигает Дима, осторожно хватая за рукав всё-таки надетого провидцем пиджака. — Не оставляй меня, — просит он, с надеждой глядя в глаза мужчины. — Пожалуйста. — Я не оставлю, — уверенно отвечает тот, в подтверждение кивая головой. Они спускаются почти синхронно, не обращая внимание на суету вокруг. Константин учтиво пропускает Диму вперёд, делая рукой приглашающий жест, заставляющий обоих сдерживать глупую улыбку, настырно рвущуюся наружу. Чувство глубокой сопричастности наполняет их. Близость друг к другу, как ментальная, так и физическая, кажется, перекрикивает ведущего, настойчиво внушая, что им не нужно было больше ничего: ни победы, ни одобрения, ни славы… Они обоюдно заменяли весь мир, вытесняя отголоски всего тёмного, так старательно пытавшегося вломиться к ним извне, оставляя внутри лишь всецело заполняющие обоих вечное спокойствие и любовь и не давая малейшего шанса разрушить едва обретенную, но уже по истине исключительную гармонию.