***
Артур сказал: "Я хотел, чтобы она выбралась из леса. Но весь мир оказался одной огромной чашей, где один охотится за головой другого. Думаю, Саша погибла, потому что заплутала в этих дебрях..." — и эти слова больно врезались в память, напоминая ей о содеянном. "Дьявольские отродья!"— пылкие слова так легко слетали с еë языка в порыве слепой ненависти. А теперь дьявольское отродье каждый день смотрит на неë через зеркало. Так ненавистные марлийцам демоны с острова Парадиз оказались их собственным отражением. Какая неожиданность.***
Она сидит, свесив ноги, и пялится перед собой. — Саша — одними только губами. Все, кто говорят, что время лечит — безбожно врут. В носу отчего-то неприятно щипет. Перед глазами — пелена. Хватит! Габи решительно бьëт кулаком по жëсткой перине и встаëт с кровати. Надо отвлечься... С первого этажа раздаëтся шум и звон посуды. Она спускается вниз. — Доброе утро, Габи, — улыбается Фалько. Грайс как всегда обходителен. — Доброе утро начинается в обед, — парирует Габи. Браун как всегда невыносима. Завтракают они не обронив ни слова. Каждый в своих мыслях. И только когда пришло время пить чай, Фалько осторожно спрашивает: — Габи, с тобой всë в порядке? Чëрт. — Да, — бойко отвечает девушка— к чему вопрос? Фалько пару секунд испытывающе смотрит, но ничего не говорит. Только задумчиво отводит взгляд и делает глоток. — Просто ты в последнее время сама не своя, вот я и подумал... — Сказала же: всë в порядке! Браун не привыкла сдерживать себя. И скрывать свои эмоции — тоже. Потому жалкая попытка убедить Грайса в том, что с ней всë хорошо с треском проваливается. Не стоило даже пытаться. — Прости, — произносит она, отводя хмурый взгляд. Грайс отрицательно качает головой. — Не стоит. В комнате воцарилась напряжëнная тишина. — Так... Ты снова собираешься в лес, я прав? — отпив немного чая спрашивает Фалько. — Да, — сухо и по делу. Габи сверлит взглядом испещрëнную мелкими царапинами столешницу. Кое-где виднеются въевшиеся пятна крови. — Ты же не хуже меня понимаешь, что трусливый бег от самой себя в конечном итоге приводит тебя в тупик. Браун поднимает голову и, полоснув взглядом по лицу парня, встаëт из-за стола. Охотничье ружьё под кроватью смиренно лежит в ожидании своего часа. Чистенькое, даже запылиться ещë не успело. Габи берëт патроны, встаëт на ноги, и, перекинув через плечо крепкий кожаный ремень, сбегает вниз по ступенькам. Действует быстро, будто есть смысл спешить. Пролетает мимо застывшего в кухонном проëме Фалько и наспех натягивает сапоги. Грайс недовольно хмурит брови: Габи уже давно не пятнадцать, но ведь она себя соответствующе. Габи окидывает его взглядом и коротко произносит: — Увидимся вечером, Фалько.***
"Саша у нас была охотницей. Она кормилась тем, что сама выследила и убила..." Габи мотает головой, отгоняя наваждение. И почему она вообще вспоминает об этом? Чем эта элдийка отличалась от других? Имя. У неë было имя. Мелодичное журчание лесной речушки усыпляет. Несколько часов скитаний по лесу — и всë в пустую. Браун никого не выследила. Уж тем более — не убила. Она склоняется над шумным потоком и окунает руки в воду. Холодная вода отлично бодрит. Элдийка вытирает лицо руками, вставая с пологого берега, и идëт дальше. Узкая лесная тропа стелется вдаль, кое-где обрываясь кратким пунктиром. Браун устало переставляет ноги. Если только ей с неба как манна небесная не упадëт какая-нибудь дичь, о какой-либо добыче сегодня можно забыть...***
— А вы... Кого-то убили? Девушку... Солдата? — голос марлийца неуверенно дрогнул. — Да, прикончили! — с жаром выпалила Габи. В глазах заплясали искорки азарта. Она так была увлечена повествованием, что не заметила, как что-то вдруг в еë собеседника переменилось. Будто бы что-то надломилось...***
Девушка встрепенулась. Тяжёлой приклад упëрся в плечо. Габи отчëтливо слышала: что-то с треском сломалось лесной чащобе. Слишком явственно, чтобы быть неправдой. Она осторожно прислушалась. Принюхалась, но ничего не услышала. Лес пах лесом: прелой листвой и сырой землëй. Браун замирает, внимательно вглядываясь в лесную чащу. Что-то копошится между деревьями, зарывшись под ворохом сухих листьев. Она незамедлительно наводит прицел. Руки мелко дрожат, мешая целиться. Девушка нервно облизывает губы. Напряжëнно жмурит правый глаз и, задержав дыхание, нажимает на спусковой крючок.***
Шальная пуля, прострелив тело насквозь, оставила после себя зияющую дыру. Девушка не закричала, даже не вскрикнула. Только удивлëнно вздохнула и, встретившись взглядом с маленькой убийцей, упала навзничь. Кто-то позвал по имени: "Саша!..". Саша. Так еë звали.***
Шумный выстрел нарушает лесную идиллию. Лесные птицы взмыли в небо, подняв беспокойный грай. В горле неприятно першит. Саша. Так еë звали. Сколько уже крови на еë руках? Сколько ни в чëм не повинных жертв? Считать не было времени. Да и смысла, если честно, тоже. Ведь если на благо родины, то не так уж и важно, правда? Пуля просвистела мимо, а из вороха опавшей листвы стремглав выбежал заяц. — Чëрт!.. Домой она вернëтся ни с чем. Когда она наконец покидает лесную чащу, свинцовые облака медленно плывут по небосводу. Когда доходит до дома — уже о всем вечереет. Фалько нет дома. Она сразу поняла: вокруг необычайно тихо. Может, уехал в город? Или снова помогает на ферме? Браун плетëтся на верх, еле переставляя ноги. Не важно. Сейчас ничего не важно, кроме одного: дойти до кровати и упасть, наконец в еë объятия, проваливаясь в беспокойный сон.***
Пальцы сами послушно ложатся на спусковой крючок, руки совсем не дрожат, в висках бьëтся неукротимая решимость. Никто из солдат их даже не заметил. А вот она как-то смогла. Саша оборачивается, и время будто застывает, отсекая их от реальности. Она внимательно и строго смотрит на юную элдийку. — Я знала, что ты придëшь. Габи не верит своим ушам. Широко распахнутые глаза смотрят, не мигая, на стоящую перед ней девушку. Плотная пелена слëз застилает обзор. Оружие выскальзывает из рук. — Прости... Прости, прости, прости... Браус подходит ближе и садится перед ней. Горячие ладони накрывают дрожащие плечи. — Эй, — голос у элдийки спокойный и проницательный. — Саша... — Я знаю... Чужие руки заключают в своих крепких объятиях, и Габи тянет руки навстречу. Цепляется пальцами за грубую ткань и тугие ремни УПМ и совсем не хочет отпускать. — Я знаю... — тихо шепчет Саша, — знаю... Но так надо. Так надо. Так надо... Так надо? Знакомые руки с силой вырывают из лап кошмарного сна. Габи открывает глаза. Вокруг кромешная тьма. И тепло родного человека рядом. Живого человека. Любимого. Браун крепко сжимает в руках чужую рубашку — совсем как тогда, во сне — и утыкается в мягкую ткань. От Фалько пахнет молоком и сеном. Сильные руки сгребают в охапку и крепче обнимают дрожащее в истерике тело. Она закрывает глаза. "Кажется, я уже давно загнала себя в тупик — устало думает про себя девушка, — ты был прав, Фальк: пора наконец перестать бегать от себя..."