***
Точильный камень в который раз трется о стальной меч, слишком резкий звук разносится по лесу, заставляя Геральта раздраженно хмуриться. Он настолько сосредоточен на своей задаче, что не замечает приближающихся шагов. Когда в поле его зрения появляется яркий дублет и открытый воротник Лютика, становится уже слишком поздно. Чмок! Мягкие губы приземляются между бровями Геральта с влажным чмоком, и только потом Лютик отстраняется с самодовольной ухмылкой на лице. Геральт моргает. Бард только что… поцеловал его в лоб? — Ты хмурился, мой дорогой, — нахально говорит Лютик, кусая нижнюю губу. — Если не начать лечение вовремя, это может быть смертельно! Поцелуй в лоб — единственное лекарство. Разве ты не знал? Геральт снова молча моргает, его мозг просто не способен обработать всю эту ситуацию. Лютик со смехом оставляет его и возвращается к Плотве. Меч всё ещё лежит у него на коленях. На мгновение Геральт почти забыл, чем он вообще занимался до этого всего. Он даже чувствует, как нагреваются и краснеют его уши. — Дерьмо, — тихо ругается он. Оставшуюся часть дня брови Геральта кажутся лёгкими и расслабленными. Время от времени он прикасается ко лбу, не находя никаких физических доказательств поцелуя. Конечно же, их нет, глупо думать иначе. Однако он никогда не скажет Лютику, как много времени он потратил на размышления.***
Лютик снова жуёт перо. Он так делает, когда вдохновение приходит с трудом; должно быть, это как раз таки один из тех дней. Свет свечей в их гостиничной комнате настолько слаб, что, должно быть, трудно прочитать хоть строчку, написанную в его «книге для личных сочинений, Геральт!» потому что Лютик сильно щурится, а его брови очаровательно нахмурены. Нет, не очаровательно. Геральт совсем не находит барда очаровательным. Во всяком случае, Лютик — самый невыносимый человек, которого когда-либо знал Геральт, с его постоянным пением, восхвалениями и… преследованием Геральта на Пути, из-за чего дни уже не такие тихие. Пусть и не очаровательно, но бард хмурится. Геральт уже несколько месяцев планировал свою месть. Лютику нужно преподать урок, чтобы знал, что с ним лучше не связываться. Он тогда целый день не мог ни на чем сосредоточиться! Какой кошмар! Сделав несколько быстрых шагов, Геральт оказывается прямо перед Лютиком и силой отбирает у него перо и книгу. Прежде чем Лютик успевает среагировать, Геральт уже поднимает его лицо и целует его прямо между нахмуренных бровей. Геральт очень быстро понимает свою ошибку: он… задерживается, медлит. Мягкая тёплая кожа под кончиками пальцев, под его губами, то, как Лютик задыхается, — всё это неожиданно. Геральт задерживается лишь на секунду и слишком медленно отступает. Лютик по-прежнему прикован к креслу, а Геральт всё ещё возвышается над ним, его голубые глаза широко раскрыты, взгляд такой мягкий, хмурость полностью исчезла. И затем Лютик улыбается. И эта улыбка ослепляет сильнее, чем солнце. — Спасибо тебе, Геральт, — выдыхает Лютик, румянец заливает его щеки свекольно-красным, сердце громко колотится. — Ты тоже знаешь эту маленькую хитрость? Но Лютик должен быть смущен, а не счастлив. — Это… — голос Геральта звучит слишком тихо, и он тяжело сглатывает. — Это единственное лекарство. В комнате внезапно становится слишком душно, и повсюду витает запах счастья Лютика. Становится ещё хуже, он чувствует румянец и на своём лице. Геральту просто необходимо оставить Лютика сидеть там, краснеющего и благодарного, и прогуляться по городу. Может быть, на пару часиков. Геральт теряет ещё один день. Из-за… поцелуя в лоб.