Тот самый год. Тот самый пятый сезон. У обеих он навсегда отпечатался в черепной коробке.
Те самые взгляды. Те самые трепетные встречи, греющие душу обеим.Глаза, такие родные. Прикосновения. Недлинные разговоры, в ожидании очередных съёмок — это всё они обе помнили. Будут помнить сквозь года.
Директор и заместитель старались, как можно меньше находиться рядом друг с другом, потому что, иначе у обеих накатывали воспоминания, которые с болью отзывались в их хрупких и треснувших сердцах.Дамы перешли исключительно на Вы. Разговоры только по делу. Мининум контакта — это то, что сейчас было между ними.
Каждая знала, что так лучше для себя. Для них.
Было больно. Было тяжело. Но, каждая научилась с этим справляться. Научилась сверлить пол взглядом, стараясь не заглядывать в родные очи. Да, родные.Для каждой они являлись родными. По крайней мере были. Были, и, наверное, будут всю оставшуюся вечность.
Каждая научилась молчать. Не заводить разговоры. Исключительно по работе. Исключительно с надобностью. Хотя так хотелось услышать этот любимый голос. Узнать, как дела. Как состояние души. Но нет. Это всё осталось в прошлом.Нельзя. Нет больше надобности. Больше её нет.
— Ну ты чего непереодетая, м? Давай быстрее, пожалуйста! Мы тебя все ждём, — Лаура встряхивает головой, убирая всплывающее мысли, которые у неё наровили принестись в голове. Она не знала, почему решила пойти сама за своим заместителем. Но на раздумья даже не дала себе и пару секунд, как уже шагала к нужной двери и после схватила железную ручку двери. — Ну допустим! — белокурая недовольно пыхтит из-за такого расклада, после просьбы Лукиной. — Я бы была уже с вами, если бы наши «любимые» стилисты в нужное место клали платья. Я ума не приложу где оно. Везде покапалась, где только можно, — та опускает голову вниз, не желая смотреть женщине в глаза. Маша отходит к туалетному столику, с подсвечивающимся зеркалом. Смотрит на себя в него и замечает приближающийся силуэт к её спине. — Нормальные у нас стилисты. Ну почти, кхм, — Лукина сглатывает и начинает медленными шагами идёт вперёд, направляясь к Марие. В принципе, та была согласна с бурными высказываниями в сторону стилистов. Порой, некоторых очень хотелось сменить. — Давай я помогу найти, раз так. Так дела не пойдут. Отказы не хочу слышать. А то ты будешь искать до посинения, — закатывает театрально глаза и, посмотрев несколько секунд на низкий пучок Третьяковой, делает шаг в сторону, решая начать поиски злосчастного платья заместителя. На слова Лауры та ничего не отвечает и только поворачивается. Конечно, не хотелось принимать такую помощь и найти самой, но выбора сейчас у неё от слова совсем не было. И впрямь бы искала до посинения. Белокурая смотрит, как директриса начала осматривать все места, где могла бы находится вещь. — Ну наконец-то! Его вправду запихнули слишком в потаённое место, — шатенке удается найти платье, спустя какое-то количество времени. Она берёт его в руки и подходит к своему заму. Платье было в пол и, как показалось Лауре с открытым плечами, которые, наверняка, выглядили привлекательно без верхней ткани. Всё в блестках, которые отличались разными темными цветами. — Держите, Мария. Чтобы вы без меня делали. Я подожду тебя, и мы выйдем вместе. Вдруг вздумаешь потеряться. А мне потом ищи тебя вместе с платьем! — перетекает с вы на ты, наблюдая за лицом женщины, которые выражало несколько эмоций за раз. Почти ж то усмехается и протягивает ей ткань. — Благодарю, — дождавшись ту, закатывает глаза и забирает платье из её рук, нечаянно касаясь кончиками теплых пальцев кожи Лауры. — Уж я бы смогла найти нужную дорогу и без вашего сопровождения, спасибо. Но раз ты так настаиваешь, то жди, — несколько секунд смотрит прямиком на ту часть кожи директрисы, которой успела коснуться.Она так давно не чувствовала её. Её нежнейшие руки.
Это прикосновение дало лёгкому румянцу появиться на её щеках. — Гм, — поднимает свои глаза вверх и сталкивается с глазами на против. Опомнившись, быстро забирает вещицу и спешит отойти к ширме. Лукина подмечает всё, что произошло на лице Маши и так же лёгкое, но такое приятное прикосновение, которое, на удивление, по прежнему оставалось нежным. Закусывает уголок губ и начинает учащённо моргать, стараясь не думать об этом. Отходит к двери гремёрки и опирается о косяк, начав ожидать Третьякову. Когда заместитель выходит в этом платье, то директриса устремила свой взгляд точно в цель — в неё.В эти оголённые плечи. В это глубокое декольте. В эти видные ключицы.
Несколько секунд даже не моргает, стараясь переварить в сознании этот образ, однозначно понравившийся шатенке. — М, пошли-и? — Лаура протягивает, склонив голову на бок. Сейчас ей даже не было особо важно, что начала думать Мария по поводу пожирающего взгляда с её стороны. — Всё-таки, лучше было, когда вообще не было этого декольте, — шепчет себе под нос, вспоминая платья Третьяковой из прошлых сезонов, которые безумно нравились той. Но это платье тоже показалось красивым. На Марие было красиво всё. Белокурая переодевается за ширмой и наконец-таки выходит, придерживая кусочек платья пальцами, чтобы не наступать на него. Выходит к своей директрисе, смотря на неё, а потом на платье. — Да, пойдём. Это платье наконец-то на мне. Теперь можем со спокойной душой идти, — женщина подметила на себе голубые глаза особы напротив, которые нагло рассматривали её. Частичке душе стало тепло, вспоминая, как раньше Лукина смотрела. Подходит ещё поближе и между ними оставалось буквально десять сантиметров. Директриса резко хватает её за руку и в ускоренном темпе выводит из этого помещения, закрывая за ними дверь. От прохладной руки белокурой, у неё начинает по всему телу расползаться мурашки. — Что ты?.. — Третьякова не успевает и опомниться, как голубоглазая тащила её за собой, идя вместе вперёд. Смотрит на их руки и чувствует, как хватка на руке усилилась. — Ничего. Ты долго собираешься. Мы опаздываем. Не говори ничего лишнего. Так мы дойдем быстрее, Маш, — уже почти шёпотом проговаривает имя заместителя и уверенно идёт с ней вперёд. Подмечает, что младшая подстроилась под темп шагов и шла рядом, по-прежнему держа за руку. Пришлось слегка сжать хрупкую ладошку Марии, чтобы она не выпустилась из хватки. Ладонь той начала теплеть, из-за температуры ладони Лукиной. Они идут молча, каждая думая о своём. Но кажется всё же об одном.Зачем я это сделала? Зачем она это сделала?
Женщины под конец маршрута почти начали бежать, когда увидели всех, которые махали руками, чтобы они поторопились. Полякова стояла с операторами и некоторыми стилистами, наблюдая за такой интересной картиной, как директор и зам фактически бежали, держась за руку. Подойдя ко всем ближе, Маша аккуратно, не выдёргивая, отпускает руку той, потому что во время ходьбы, сама схватилась посильнее. Голубоглазая делает то же самое и подходит к Татьяне. — Лаура, это что было? Я же не ослепла? — Полякова поддаётся вперёд, становясь ближе к шатенке, шепча ей на ухо. — Тань, ничего такого. Может и ослепла! Давай не будем. Может тебе показалось. Лучше бы не обращала внимание! — ощущая шёпот второго заместителя, выдыхает и смотрит на ладонь, которая горела от тепла белокурой. Она не поняла, почему та просто не одернула руку ранее и до самого конца бежала так с ней. — Да как тут не обращать, пф! Ладно. После финала мы обязательно с тобой это обговорим, дорогая, — шепнув на ухо, Татьяна делает несколько шагов назад, качнув головой в сторону Третьяковой. Мария находилась рядом с Сухоревым, который подошёл ближе и начал поправлять прическу и само платье, которое слегка замешковалось. Они так стоят немного времени, и после Алексей отходит к шатенке, а следом и к Поляковой, делая с ними тоже самое. Через пару минут удаляются стилисты и некоторые операторы. Объявляется готовность к началу съёмки. Преподаватели становятся рядом друг с другом, готовясь начать идти во внутрь к пацанкам и остальным людям, пришедших на долгожданный финал. Эмоции, чувства Лауры и Маши стали необычными. Начали бурлить внутри, разжигая довно потухший огонь у обеих. Неужели они пробудили у друг друг это заново?***
— Судьбы многих девушек, которые пришли в школу в этом году непросто поразили. Они растрогали до глубины души, — первый заместитель первая говорила свою речь в начале финала, устремя свой взор куда-то в зал. Сегодняшний день был волнительным, как никогда. Дрожь в руках присутствовала, но, держа микрофон одной рукой, этого было несильно заметно. Шатенка внимательно слушала своего зама, улавливая каждое её слово, произносимое с искренностью и неким переживанием. Лаура не может сдержаться и поворачивает голову в сторону Третьяковой. Слабая улыбка непроизвольно расползается на губах. Из-за этого голубоглазая поджимает их, чтобы та была не так заметна. Глазами пробегается по лицу белокурой и поворачивает голову обратно, стараясь сделать вид, что особо даже не смотрела. Та договаривает свою речь, и начинает говорить второй заместитель. Сейчас мысли шатенки были точно не о победительнице и самом финале. Маша краем глаза уловила тот взгляд старшей, который вызвал лёгкое недоумение. Они договоривались так открыто и долго не смотреть. Что же та вытворила сейчас? За это время раздумий, приходит очередь самой Лауры. Всё слушают преподавателей с замиранием сердца. В особенности бывшие ученицы, которым дали большой шанс на продвижение в дальнейшей жизни. — Мы испытываем настоящее счастье от осознания, что у девушек, а значит и у нас всё получилось! — счастливо и с умиротворением говорит шатенка, шире улыбаясь. Она, как и остальные преподаватели, гордилась тем, что они смогли помочь тем в таких трудных жизненных ситуациях. Все три дамы направились вперёд, чтобы занять свои места. Финал начался. Начали выходить сами финалистки. Церемонии вручения разных наград бывшим ученицам. Речь финалисток. И наконец то, что ждали многие — объявления победительницы. Лукина объявляет победительницу. Аплодисменты, крики, удивленные лица. Кто-то рад, кто-то удивлён. Преподавателям дарят цветки, и начинают выходить девочки и из прошлого сезона, и родители для поздравления финалисток. Лаура подходит к Поляковой и, приобнимая, идёт вместе с ней ко всем остальным в кучку. Неподалёку находилась Третьякова. Все начинают поздравлять, радоваться концу сезона. Белокурая оказывается рядом с голубоглазой, когда Татьяна уходит. Кидает на неё свой взгляд, прикусывая щёки внутри. Лицо директрисы излучало счастье и огромную радость. Маша расплывается в улыбке, начиная танцевать в такт музыке вместе с Лукиной, находясь довольно близко.Моя красивая, сильная, взрослая, стой не за туманами
Я знаю все твои вопросы
Что ты прячешь за глазами — океанами
Но эта боль тебя вылечит, выпустит, уведёт от прошлого
Я знаю, скоро ты увидишь
Сколько в твоём мире спрятано хорошего.
— Лаура, нам надо поговорить, — неожиданно для себя молвит паралельно громкой музыке, несильно двинувшись в бок, не зная, услышала ли та это.Если да, то хорошо. Нет, так нет. Значит совершенно не судьба.
Голубоглазая краем уха улавливает слова Марии и принимает решение, что им впрямь надо поговорить. Хотя бы в конце сезона.***
Преподаватели отправились в гримерку, чтобы переодеться. Каждая была в приподнятом настроении, но мысли у Маши и о Лауры том, что им обеим предстоит разговор, наводил на волнение. Они втроём заходят во внутрь. — Танюш, сможешь побыстрее уйти? Маша хочет со мной поговорить о чём-то. я тебе потом всё объясню, хорошо? — директриса приостанавливает второго зама за плечо, тихо говоря в область уха. Пальцы несильно сжимают плечо женщины, давая понять о серьёзности. — Хорошо, Лукина. Смотри мне. Если что, то звони мне. Я приеду, — Татьяна оборачивает голову, кивая в подтверждении своих слов и даёт понять, что если нужна поддержка и помощь, то на связи, зная, что разговор с Третьяковой может потечь в разное русло. После женщина удаляется переодеваться, чтобы быстрее покинуть данную гримёрку и оставить двух дам наедине друг с другом. Лаура тоже потихоньку начинает идти к ширме, чтобы сменить одежду на лёгкую и не такую праздничную. Младшая, зайдя, сразу же распускает пучок. Проводит пальцами сквозь волосы поправляя их. Они даже немного завились и были волнистыми. Голова болела от прически. Забирает нужные вещи и идёт менять вещи. Заместитель до сих пор металась в дагадках, поговорят ли они с Лукиной. Шатенка переодевается и ждёт, когда Маша сделает тоже самое. Лаура надела большой шоколадный свитер и темные брюки. В прочем, то, в чём приехала сюда, перед тем, как её одели на финал. Она сидела на черном кожаном диване, который находился в этом помещении напротив зеркала. Спустя пару минут, выходит белокурая из-за ширмы в нежном белом платье ниже колена. — Маш, ты хотела поговорить, да? — Лукина подаёт голос, как только увидела её перед собой. Осматривает ту с ног до головы и обращает внимание на такого же цвета, как и платье шапку с пушистым помпончиком в руках вместе с нежно-голубым пальто. — Да, Лаура. Думаю, нам давно надо поговорить. И ты это сама прекрасно знаешь, — Третьякова находилась прямо перед её лицом. Кладёт свои вещи рядом на диван и присаживается на корточки, заглядывая старшей в глаза. — Лор, я правда дура, да? — тихо молвит, отворачивая голову, жмуря глаза. Наконец-то они поговорят спустя год их разговора. Последний серьезный разговор был на финале седьмого сезона. Тогда они приняли «серьёзное» и «правильное» решение для обеих. Но самим инициатором являлась Мария. — Да, ты дурочка, Мань, — Лукина отвечает через пару секунд и, увидев, что та отвернулась, аккуратно хватает её подбородок двумя пальцами и медленно поворачивает на себя. — Мы дурочки. Ты же не одна в этом всём виновата. — Нет, Лаура. Я, — заместитель открывает глаза и отрицательно машет головой, смотря прямиком в лицо Лауры. — Это из-за меня. Из-за меня наши отношения стали ещё хуже, чем мы планировали. Я виновата. Прости меня, моя милая. я совершила ужасную ошибку, предложив то, что заставило страдать обеих, — глаза белокурой особы стали стеклянными, из-за накрапывающих слез. Она чувствует тёплые подушечки пальцев и выдыхает. — Тш-ш, Машунь, пожалуйста не плачь. Я не смогу на это смотреть.***
— Лукина, так больше продолжаться не может! — Третьякова металась туда-сюда, мелькая перед глазами директора и ожидая своё такси, ходясь вместе с ней на улице, после завершении финала седьмого сезона. — Я устала от той давки, которая очень опускается на меня. На нас. Думаю, ты тоже, — женщина в белоснежной шубе из песца останавливается перед Лаурой, подходя к ней ближе. — Не должно быть нас вообще. Это всё осталось в прошлом. Мы в прошлом. Сама сейчас знаешь о чем я. Так будет лучше. — Но, Маш, давай что-нибудь придумаем, прошу тебя! Я не смогу без тебя вообще. Мне будет больно. — Лукина понимала, на что та намекает. Заканчивая пятым сезоном всё пошло по наклонной. У них и так усугубились взаимотношения. Но терять хоть какие-то — не хотелось. Всё, что голубоглазой меньше хотелось — так это перестать хоть как-то взаимодействовать с белокурой. Она нуждалась в ней, как не в ком другом.Она стала слишком зависима от неё за столько лет. Слишком привязалась. Слишком любила, даже сквозь года. Всем своим разбившимся сердцем.
— Лор, я не знаю. Мы не сможем что-то придумать. Я хочу, чтобы мы обе стали жить счастливо. Без друг друга. Без слухов, без ничего, — зам мотала головой, говоря это с дрожью в голосе. Было слышно, как та переживает и волнуется. — Да с чего ты взяла, что я буду жить счастливо без тебя в моей жизни?! — старшая переходит почти на крик, хватая ту за руки, которые успели за прибывание на улице замёрзнуть, как ледышки. — Это не так! Мне хорошо с тобой. Пожалуйста, ради нас, давай хоть что-то оставим. Банальные разговоры, кроткие взгляды. —Она знала, что не будет. Знала, что можно найти хоть какой-нибудь выход. Но струсила. Струсила.
Моя нежная девочка, ты прости меня за эту дрожь.
И пусть сквозь слезы прошептала тихое «прощай»,
Не забывай, не забывай.
***
Лукина считала себя виноватой, из-за того, что после нескольких месяцев не стала идти с Машей на контакт, когда та пришла предлагать. Та начала жалеть, потому что сама изнывала от боли и отсутствия женщины в своей жизни. Директриса не захотела. Она смогла пережить это. Смогла смириться. Смогла жить сама, начиная радоваться разным мелочам. Но капля ещё хотела всё вернуть, но гордость не позволяла. — Ни черта не лучше! Извини меня. Извини. Я правда хотела, чтобы было лучше. Я…я. я не думала, что так привыкла жить тобой, — по обеим щекам женщины потекли горючие слезы, обжигающе их. Одна, катилась за другой, стараясь перегнать. — Тише, тише, моя девочка, — старшая ушла в вспоминая, отдаваясь им. Вспомнила тот последний разговор, поменявший их жизнь. Увидев, рекой сочившиеся слезы с щек младшей, приходит в себя и кладёт свои ладошки поверх лица, начиная большими пальцами вытирать их. От такой картины голубоглазая позволила себе тоже заплакать. Она поднимается с ней на ноги. Сейчас они смотрели друг на друга сквозь пелену слез. Каждая предотвращала солёные капли с щек каждой. Дамы не знали, сколько простояли в таком положении. Но это случилось. Наконец-то. Спустя некоторое время, директриса отпускает лицо той, но не отходит, находясь по-прежнему близко. Лаура максимально сокращает расстояние и обвивает руками хрупкую талию белокурой в платье. Прижимает её к себе и зарывается носом в белоснежные пряди волос, вдыхая такой родной запах, который давно хотелось почувствовать хоть на секунду. Третьякова, ощущая значительное тепло, кладёт свою макушку ей на плечо, утыкаясь носом в шею. Еле слышно хныкает и руками обнимает плечи женщины, погружаясь в объятия. Преподавательницы стоят молча, наслаждаясь таким нужным присутствием друг друга. Спокойствие окутало их. Каждая знала, что это то, чего не хватало им. Обычные крепкие объятия в тишине. — Я на тебя не обижаюсь. Я не смогла и не смогу на тебя обижаться, родная, — через некоторое время шепчет Лаура, решая прервать тишину между ними. На слова шатенки, Маша сильнее обнимает её и невесомо проводит носом по шее. Сейчас ей ничего не хотелось. Только рядом находится с Лукиной.***
В тот вечер они вдвоём уехали домой к Третьяковой. Ни одной не хотелось отпускать друг друга, и поэтому они перенесли все разговоры уже в другое место. На улице был жуткий мороз, так как зима и канун нового года. Женщины сидели дома у Марии, укутавшись в плед у камина. На полу. Они много говорили. Даже плакали. Пили вино, празднуя завершение сезона. Сначала сидели раздельно, но не сдержавшись в какой-то момент, директриса стала сидеть в обнимку с замом, притянув её к себе и иногда водя носом по волосам женщины, наблюдая за тем, как в камине потрескивали дрова. Эту ночь запомнят обе. Ближе к утру они ушли спать, потому что и так достаточно поговорили. Им удалось всё разъяснить.***
— Эй, Лаура! — вопила младшая, когда получила очередной снежок в своё пальто, прилетевший от Лукиной. С того дня прошло пару дней. Сегодня было тридцать первое декабря. Они смогли выяснить отношения. Дамы выбрались погуляться по ночной и горящей огнями Москве. Время переваливало за девять вечера. Они решили встретиться этот новый год вместе. — Что сразу Лаура? Мне так нравится в тебя кидать снежки, Манечка! — старшая смеялась и, догнав ту, мотает за помпончик на шапке. Сейчас женщина была по-настоящему счастлива.Рядом белокурая — что ещё для счастья нужно?
— Да я заметила! — Третьякова оборачивает голову, с улыбкой смотря на горящие глаза директрисы. Этой искры не было давно. — Проказница. Ещё и помпон мой обижаешь! — высовывает ей язык, начав хохотать от такого. Последние пару дней для них были одними из лучших, в заканчивающемся году. Женщины зашли в кофейную и купили себе по стаканчику любимого рафа. Они болтали, рассказывая друг другу, самые яркие моменты в этом году.***
— Маня, до нового года осталось пару минут! — воодушвленно говорила голубоглазая, смотря на циферблат Московского Кремля. Они находились рядом с огроменной ёлкой, которая была украшена разными новогодними украшениями. Лукина держала ту за руки, повернув своё лицо к ней. — Да, совсем немного. — краешком глаз зам тоже глядит в ту сторону, но после вновь смотрит на старшую перед собой. Улыбки у них были до ушей. Они немного отошли от народа, который заполнял часть площади. Но по прежнему находились рядом с ёлкой, но уже менее в видном месте. Вокруг лежали сугробы снега. Маленькие снежинки витали в облаках, падая на одежду и сразу же расстаивая. — Я хочу, чтобы новый год выдался у нас не таким как этот. Я буду верить и надеяться, что наши отношения улучшаться, несмотря на то, что было, — Мария начала свою речь, а после её подхватила и шатенка. Пока они обе говорили, начался обратный отсчёт к двенадцати часам ночи.Десять. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три. Два. Один.
— Я тебя люблю, — в унисон произносят женщины друг другу в губы и, закрыв глаза, одна из них, вытягивает в нежных поцелуй. Руки Третьяковой стали находиться вокруг шеи директрисы, а та в свою очередь обнимает за талию, притягивая ближе к себе. Каждая загадала желание, которое хотелось, чтобы совершилось. Старшая с трепетом симинает алые губы белокурой. Та делает тоже самое ответно, и всё перетекает в страстный поцелуй.Они не хотели отстранятся. Хотели находиться так вечность, целуя друг друга до смерти.
К ним перестал поступать кислород в лёгкие, который давал понять, что пора отстраниться. Ни Мария, ни Лаура не прерывала поцелуй первой. Они чувствовали нежные губы друг друга на своих, блаженствуясь данным моментом. Сейчас обеим было неважно, что происходит вокруг них. Всё-таки спустя пару минут им приходится разорвать такой сладкий поцелуй и отпустить губы друг друга. — Как говорят: как встретишь год, так его и проведёшь. — пытаясь отдышаться шепчет младшая, у которой из-за рта выходил пар. — Ну что ж. значит мы это проверим с тобой, да? — вся святящаяся, Лукина целует ту в нос, убирая снежинку, которая упала на нос белокурой. Она поправляет ей шарфик, укутывая сильнее. Третьякова что-то бормотала под нос во время этого. — Да! — заместитель хватает ту за руку и скрепляет их пальцы в замок. — Это новое начало. Они, постояв ещё какое-то время, уходят вперёд, шагая рядом. Они планировали отправиться домой, чтобы наконец-таки покушать приготовленные салаты ранее и отпраздновать выходные в компании друг друга.Они были счастливы. Будут. Это стоило того.