Танто

Тоджи поправляет кепку и натягивает капюшон посильнее. Мелкая морось вместе снега неприятно покалывает кожу. Весь день смазанный — он очнулся только вечером, когда вышел на улицу. Если бы он не договорился с Джином встретиться его после смены, то Тоджи бы хуй вышел из дома. Остался бы в сухом месте, где ветер не лезет под кожу. Предыдущие года он встречал в одиночестве или с Мегуми, который быстро уходил к себе. Тоджи чувствует лёгкий стыд, что не подарил сыну волшебство праздников, и радуется, что сегодня Мегуми в техникуме с друзьями и доставучим Годжо. Так правильнее, чем смотреть на чужие салюты из окна дома, в котором даже ничего не украшено. Годжо подходит к организации праздников, как гиперактивный папаша. И сейчас это очень кстати. В отличии от Тоджи он сможет заполнить эту пустоту в груди своим теплом и повышенным вниманием. Фушигуро поднимает голову, замечая Джина, выходящего из здания больницы. В руках у него два подарочных пакета. Итадори машет ему рукой и улыбается, подходя ближе. Шаги у него лёгкие, не смотря на усталость после смены. Тоджи чувствует, его проклятую энергию. Её запас точно уменьшился с их вчерашней встречи. Раз Джин выложился на смене — значит было, на что потратиться. — Вижу давно ждёшь, — Итадори оглядывает лицо Тоджи, задерживаясь взглядом на покрасневших от холода щеках. Взгляд у него становится нежным. — Прости. Он садится рядом, прижимаясь боком. От него веет теплом помещения и лёгкой стерильностью. — Не надо, — Тоджи качает головой. — Я сам пришёл гораздо раньше. Прогуляться захотелось. Джин понимающе хмыкает — от него ничего не скрывается. — Не жалеешь, что сегодня не с Юджи? — Тоджи быстро меняет тему: разговаривать про своё настроение нет никакого желания. — Немножко, но он уже в том возрасте, когда пора прекращать праздновать с родителями. — Джин одерживает Тоджи улыбкой. И от неё всё внутри скручивает. — Тем более мне хотелось побыть с тобой. — Не думаю, что я сейчас — это самая хорошая компания. — говорит Фушигуро, понимая, настолько побито он звучит. Чувствует он себя не лучше. — Мне подарили рисовую водку, а с ней любая компания станет приятной. — хихикает Джин и прижимается бедром к Тоджи. — Не хочу пить, особенно сейчас. — Зато я хочу. — Итадори опускает голову ему на плечо. Куртка наверняка влажная, но его это, кажется, абсолютно не беспокоит. — Устал на смене. В неотложке всегда сложно. — Я чувствую. Кого лечил? — Пиротехникой парню пальцы разнесло. Я слегка увеличил его шансы сохранить несколько из них. — Джин сжимает и разжимает ладонь, смотря на неё. Тоджи тут же представляет, как выглядят эти руки в хирургических перчатках. И как они потом невзначай касаются пациентов, даря им скорейшее выздоровление. Или усугубляют положение, если человек Джину не понравился. Хотя он так крайне редко делает. Врачебная клятва для него стоит чуть выше собственных обид. — Не представляю, как ты можешь сидеть так долго на одном месте. Я уже мёрзну. — жалуется Джин и поправляет шарф, натягивая его на подбородок. — Просто ты неженка, — Тоджи усмехается и хлопает его по ноге, заставляя вздрогнуть. И поднимается, протягивая руку. — Пошли. Джин закатывает глаза и хватается за его ладонь. Кожа у него тёплая, не успевшая замёрзнуть. — До джентльмена тебе расти и расти, Тоджи. Но я на это даже не надеюсь. Фушигуро забирает у него пакеты, выгибая бровь. Всем своим видом пытаясь сказать, что зря в него не верят.

***

В метро Джин лежит у него на плече, прикрыв глаза. Тоджи украдкой трётся щекой о его макушку, наслаждаясь близостью. Она тёплом разливается по внутренностям. И становится не так погано, как утром. Как годы до этого.

***

Он пододвигает к Тоджи узкую коробочку с чёрным бантом. Подсветка кухонной стойки пускает длинные тени по столу и придаёт лицу Джина маняшей чёткости. — Я рад, что ты родился. — говорит он и прячет улыбку за стопкой водки. Одни его слова ставят на место всё в жизни Тоджи. А присутствие рядом, когда до него можно дотянуться, возносит Тоджи к небу.