Bien sûr

— Я... я больше не хочу. Отпусти, — слова вырывались изо рта вместе с прерывистыми вдохами и стонами. Но он не отпускал его рук. Он лишь смотрел в его тёмные щенячьи глазки и повторял: — Пойми наконец: это спорт. Здесь либо ты победитель, — казалось, что запястья вот-вот сломаются в его ладонях, — либо все остальные.

***

Эрик медленно шёл в сторону раздевалок, сжимая в руках тяжёлую сумку с экипировкой и лыжи. Кубок Мира оказался более суровым местом, чем он, конечно же, ожидал. После оживлённого и милого круга друзей на более низких по рангу соревнованиях, тут на тебя смотрят как на потенциального победителя, а не как на новичка, которому надо набраться опыта. После того как парень получил несколько гневных сообщений от фанатов, которые ждали от него как минимум подиума, он часто размышлял по этому поводу. Этим он решил заняться и в этот раз: пройти до маленьких комнаток в конце трассы — задача, занимающая около пятнадцати минут. — И почему они не понимают простых истин, эти фанаты? У нас, во Франции, даже на Кубке IBU, всегда поддерживали молодых парней и девчонок, радовались даже мелким успехам. А тут... тут так сурово. Всё слишком сложно... Эрик, рассуждая, медленно продвигался вперёд: мысли останавливали его тело, и ноги не шли вперёд. — Так, надо поменьше думать, — усмехнулся сам себе новичок и продолжил движение в гору. Размякший снег под ногами, плюсовая температура и сумка с инвертарём делали его путь ещё тяжелее. Но рассуждения как всегда помогали ему отвлечься от рутины. Продолжая медленно подниматься и проваливаться в подтаявшие сугробы, Эрик рассуждал дальше: — Может, мне просто надо обратить на себя внимание? Но как, если не результатом? Я пока даже дотянуться до сорока сильнейших толком не могу, да и этого будет явно мало. Но я не хочу оставаться там, внизу, без внимания журналистов и болельщиков. Я не хочу получать эти комментарии во всех соцсетях. Я хочу просто бегать и наслаждаться гонками... Неожиданно снег ушёл из-под тяжёлого лыжного ботинка парня, и он едва не свалился прямо в грязь лицом. — Чёрт, ну и денёк... — Эрик выдохнул весь воздух, что был у него в лёгких, и снова встал на ноги. — Поскорее бы добраться до гостиницы. Наверное, все парни уже лежат на своих кроватях и ни о чем не беспокоятся. Сегодня он задержался на стадионе дольше всех и закончил тренировку тогда, когда все члены команды уже его покинули. Казалось, что он остался один во всем мире. — Зачем меня сюда отправили вообще? Я даже чувствую, что ещё не готов к этому всему. Как я мог скакать от радости, когда узнал состав на этап и увидел там себя? Безусловно, парню хотелось вернуться к тем самым парням, с которыми он почти что жил — тренировался, общался последние годы. Они росли вместе как спортсмены, как личности, как люди. И сейчас они будто оказались далеко позади. Ему ещё не удалось сблизиться с кем-то из основной команды, чтобы он смело мог назвать его другом. Это тоже волновало Эрика в этот вечер. — Может, дело во мне? Иначе почему они почти не обращают на меня внимание? Один только Анто, и то просто так, познакомились — и ладно. Но нельзя же сказать, что они плохо ко мне отнеслись? Нет, они просто равнодушны. Как с ними сблизиться, мне не хватит сил самому сделать это! Среди деревьев наконец появились несколько светящихся окошек раздевалок. Этот свет так привлёк парня, что он забыл обо всех своих переживаниях мигом. Теперь в мыслях сидела только картинка уютного номера и горячего шоколада. Он бежал последние метры, упав два раза, но продолжал видеть перед собой только одну цель — сухую тёплую раздевалку. Только она могла заставить его ещё стоять на ногах и не упасть в смешанный с еловыми иголками снег. Едва он коснулся заледеневшей дверной ручки, как она резко опустилась вниз. Он не успел отскочить в сторону, и острый косяк попал ему по плечу. — Смотри куда идёшь, — знакомый голос вдруг раздался в тишине леса. Эрик всмотрелся в лицо только что проскочившего мимо парня, и узнал в нём своего нового товарища по команде — Эмильена. — Что вылупился, как будто впервые увидел? — он неожиданно остановился и произнёс это с некой издевкой в голосе. — Да нет... Я просто... испугался... — Хватит мямлить, умоляю. Ненавижу такое, — Эмиль сморщился и повернулся прямо к парню. — Так чего ты испугался? Здесь все так делают, в следующий раз будь готов к этому. — Хорошо... — Эрик опустил глаза и зашёл в раздевалку. Он не понимал, почему дверь захлопнулась не сразу, как он зашёл в помещение. Лишь повернувшись он понял причину: товарищ по команде равнодушно вглядывался ему в затылок всё это время. — Они тебя сожрут. — Кто они? — уже увереннее переспросил парень. Почему-то он постепенно переставал его бояться. — Болельщики, соперники, давление — что угодно. Они будут тебя ломать, а тебе надо сделать так, чтобы это всё ломалось об тебя, — Эмильен наклонился прямо к его лицо и выдохнул горячий воздух Эрику в глаза, — тебя будут ломать до тех пор, пока ты не станешь сделанным из камня или не насрешь на них всех. Он медленно кивнул, начиная расстегивать мокрую куртку. Почему-то от слов парня у него побежали мурашки по всему телу. Эмиль же преспокойно присел на стул в самом углу маленькой комнаты и замолчал. Младшему товарищу даже иногда казалось, что в этой застывшей тишине он слышал, как тот моргает. — Эрик. Чётко выговоренное имя этим суровым тоном. Каждая буква отскакивала от белоснежных зубов, а два зеленовато-голубых глаза сверлили его спину, выжигая в ней дырочку размером с монетку. — Что? — он старался говорить как можно равнодушнее, но дрожь в голосе была все равно заметна. Эмильен горько усмехнулся и снова уставился на парня, только теперь ему в глаза. Эрик не смел отвести их: словно он попал под гипноз и не мог двигаться. — Я знаю, каково это. Я и сам был таким неуверенным новичком пять-шесть лет назад. Я прекрасно помню свою первую провальную гонку, смех и осуждение. Как я расстраивался и больше не хотел бегать. Это пройдёт, ты только не повторяй мой путь. — А что нужно сделать, чтобы такого не было? — тихо спросил парень, понимая, что он уже стоит в начале этого пути. Три тяжёлых медленных шага — и Эмиль уже стоял над его плечом, аккуратно положив на него руку. — Забей на них всех. Просто игнорируй насколько это возможно, просто... — он запнулся и сжал плечо Эрика сильнее, — этот этап в жизни сделает из тебя чемпиона. Он молчал. Он слушал товарища затаив дыхание. Он даже боялся пошевелиться, сглотнуть или посмотреть в сторону. — Здесь правила просты: либо ты, либо тебя. Либо ты показываешь всё, на что способен, либо тебя оставят за бортом в любой момент. Парень только вдохнул, чтобы ответить, но Эмильен продолжил говорить громче: — Здесь не бывает "почти". Здесь бывает либо победитель, либо проигравший. Второе место ведь почти первое. Значит, ты сделал недостаточно для победы, ты всё равно проиграл. Он резко дёрнул Эрика за плечо, и тот от неожиданности чуть не упал на мокрый от следов от ботинок пол. Только стена и сильно сжимавшая его ладонь не дали ему полететь вниз. — Здесь всегда кто-то будет тобой недоволен. Пока ты не будешь выигрывать гонку за гонкой, кто-то будет тобой недоволен. А когда начнёшь побеждать, каждый будет ждать твоего поражения. Здесь всё жестоко Эрик. Слишком жестоко. Сильные руки переместились с худых плеч на запястья, которые теперь сдерживали не только они, но и холодная шероховатая стена. А глаза, равнодушно смотрящие прямо в душу, оставляли невыносимый след, какую-то рану. Младший только начал свой путь здесь, а его даже этот разговор выбивает из колеи. — Мальчик, уж поверь, тебе придётся смириться с тем, с чем сейчас, кажется, ты никогда не сможешь смириться. Даже я не до конца смог это сделать, — и мягкое, ровное дыхание неожиданно согрело голую шею Эрика. Он даже не успел вздохнуть, не успел выдавить из себя хоть какой-то звук, прежде чем горячие губы и язык старшего товарища коснутся его нежной кожи. Руки мгновенно задрожали ни то от страха, ни то от холода. Глазами Эрик надеялся найти выход из этой комнаты, душой надеялся вырвать момент, когда хват Эмильена хоть немного ослабнет, а язык перестанет касаться шеи. — Расслабься и получай удовольствие, — парень, наконец слегка отступив, заговорил, но добавил коротко: — Идиот. Мелкий идиот. И этот мелкий идиот больше не мог сдержать улыбки, больше не мог не наслаждаться медленным страстным дыханием своего нового товарища... Он оставил уже третий засос, нежно касаясь губами кожи, покусывая её участки то слабее, то сильнее, а потом зализывая больные места языком. И так снова и снова, пока шея не станет красного цвета. Целиком и полностью. Как серебряная медаль не станет с золотым отливом. Эрику становилось всё сложнее дышать, всё тяжелее понимать, что происходит вокруг. Перед глазами стоял только он, высокий широкоплечий парень, который заглядывает ему в глаза с отцовской любовью и заботой. Который сейчас разукрашивает его шею засосами. Дыхание становилось все более рваным, а руки сами собой сжимали тёплую куртку на его теле. Запястья будто сами собой выскользнули из его ладоней. И он, едва опомнившись, снова прижал их к стене. Колени Эрика сгибались под его собственным небольшим весом, и он сполз бы по стене ещё несколько минут назад, если бы не сильные руки, сжимающие его, тонкие и дрожащие. Эмильен на секунду отвлёкся от шеи парня и посмотрел ему прямо в тёмно-серые глаза. С той же самой отцовской любовью. С той же самой заботой. Он снова вдохнул воздух, чтобы продолжить, но младший товарищ наклонился вперёд и отступил от стены на маленький шажок. — Я... я больше не хочу. Отпусти, — слова вырывались изо рта парня вместе с прерывистыми вдохами и стонами. Но он не отпускал его рук. Он лишь смотрел в его тёмные щенячьи глазки и повторял: — Пойми наконец: это спорт. Здесь либо ты победитель, — казалось, что запястья вот-вот сломаются в его ладонях, — либо все остальные. И он отпустил. Отошёл, чтобы Эрик быстрее собрал свои вещи и даже немного ему с этим помог. — Эмиль... А кто мы? Мы же все остальные? — он выпрямился, когда огромная сумка наконец была собрана, а к телу не прилипал никакой мокрый комбинезон. — Пока что да. Мы всего лишь толпа, которая гонится за одной целью. Скоро она точно станет нашей. Не всё же выигрывать норвежцам. И он быстрым шагом двинулся к двери, добавив с лёгкой улыбкой: — Считай, что меня тут не было. — Отцовская любовь и равнодушие в одном взгляде... Я уже, мать его, обожаю, — сказал Эрик себе под нос и, подхватив сумку и застегнув куртку, пошёл следом. До гостиницы они шли в полной тишине. Они не почувствовали ни одного взгляда друг друга на себе. Только слышали дружный скрип снега, смешанного с землёй, у себя под ногами. Они оба ощущали присутствие друг друга всем телом и душой, но оба считали это чем-то неловким. Может быть, Эрику стоило задать ещё один вопрос? Он этого не сделал, хотя он вертелся у парня на языке. — А мы тоже сможем стать победителями? Но ответ был понятен и прям, известен заранее: — Bien sûr.