Рождество

Гермиона стояла на кухне, убирая последствия их совместной готовки. Драко только осваивал магловский мир, но готовил без сомнения превосходно, Грейнджер только помогала, если он не мог вспомнить, какой прибор для каких нужд. Малфой опëрся о кухонную тумбу. — Вроде всё. Но если бы не отпускали Пинко, управились в двое быстрее. — О, даже не начинай. Она вернётся совсем скоро и приготовит десерт, — Гермиона настояла на выплате заработной платы эльфам, но те наотрез отказались покидать хозяина, воспринимая свободу за оскорбление. Оглядев кухню, Грейнджер кивнула. Был велик соблазн прямо сейчас съесть эту великолепную индейку, но Малфой стоял в опасной близости от духовки, что обнуляло её шансы добраться до аппетитной еды раньше времени. — Может, пойдёшь оденешься? Скоро придут гости. — Мы не закончили с игрушками. — Почему мы не можем это сделать с помощью магии? — Где твой дух рождества? — Девушка ухмыльнулась, закусывая губу. Малфою только оставалось смотреть ей в спину — обнажëнные ноги виляли в сторону двери, а ягодицы прикрывала его рубашка. Настоящая ведьма. Драко нагнал свою спутницу, остановившись у трëхметровой ели, приобнимая возлюбленную за плечо, путаясь лицом в волосах. — Это не сработает во второй раз. Мы должны закончить упаковывать подарки, — Гермиона сверкнула игривым взглядом, оставляя невесомый поцелуй на его щеке, поднимая подарочные упаковки и коробки. Драко театрально вздохнул. Тремя часами ранее у него получилось отвлечь внимание волшебницы от столь скучного занятия — она была так падка на его поцелуи и объятия. Они просидели семь минут, шурша наполнителями. — Убери палочку. Никакой магии, помнишь? Малфой надул губы. Она сидела к нему спиной, но всё равно поняла, видимо по затихшему звуку с его стороны. Благо, подарков было не очень много и управились они за двадцать минут. Драко не услышал, как Грейнджер вышла из комнаты, поэтому поднимая взгляд и натыкаясь на пустоту в её кресле, стало не по себе. Она всегда ходила очень тихо, будь в обуви с внушающим каблуком, бабушкиных тапках или босиком. Юноша выпрямился в кресле, вытягивая ноги. Прикрыв глаза, Драко обводил взглядом комнату, и с каждым милиметром, его грудь наполнял самый настоящий детский восторг. Тот самый, давно забытый, непривычный, спокойный. Это было то чувство, как он встречал каждое Рождество в более младшем возрасте. Когда не были знакомы взрослые проблемы, подарки под елью приносил загадочный Санта, и комната была украшена. Но последнее довольно сомнительно — Люциус не терпел ярких побрякушек, поэтому одиноко гордое белое дерево стояло в конце зала, на камине пару носков. Вот и все украшения. Сейчас же было иначе — зелёная живая ель была украшена в красно-золотых тонах, Грейнджер даже принесла какую-то светящуюся разными цветами ленту. Как же её… Гирлянда, что-ли? Вместо цветов, коих здесь стояло различное множество — ведь Гермиона любила садоводство, и зимой, не желая ставить чары на сад, переносила свои труды в дом. Пока этой ведьмы не появилось в его жизни, Малфой не представлял, сколько всего можно переделать вручную и справляться магу с этим можно ни чуть не хуже эльфа. Сначала это сравнение задевало, но правда никуда не денется. Но сейчас, вместо цветов, стояли веточки елей в вазах, чудные фигурки Санты и его помощников, а на окнах узоры метелей. Гермиона их также притащила из магловского магазина, но капля волшебства никогда не бывает лишней, поэтому снег на окне переливался от белого до синего. Морозная свежесть наполняла лёгкие. Вот, что такое Рождество. Он не успел открыть глаза, как за его спиной раздался цокот каблуков. Грейнджер могла привлечь этим внимание при желании. Однако, воспоминание, как тихо, но быстро она шла на каблуках во время задания Ордена брал до мурашек и одновременно заставлял гордиться ею. Он обернулся и судорожный вздох вырвался из груди. Молочное платье облегало женскую фигуру, тонкие бретельки едва были заметны из-под светло-зелёной шёлковой накидки, а разрез от бедра переливался, открывая взору не больше положенного. Гермиона не стала заплетать волосы, оставляя простор своим непослушным кудрям. — Мерлин… Как ты прекрасна, — Драко встал, оглядывая свою девушку. — Как и ты, — Малфой надел чëрные брюки и белую рубашку, рукава которой были закатаны. Юноша подошёл, осматривая лицо — ничего из косметики, кроме блеска и туши. Восхитительно. — Общение с Пэнси и Джинни определëнно повлияли на меня, — И это не было ложью. Лишь с правильными советами подруг, Грейнджер научилась принимать себя и нашла свой стиль. Драко чуть наклонился, пальцами приподнимая девичий подбородок, оставляя воздушный, горячий поцелуй на её губах — совершенно не беспокоясь, что рискует собственными губами. Снизу раздался приглушëнный хлопок. — Пинко пришла сообщить, что десерт готов и гости ждут разрешения войти. — Пусть входят. Подай на стол первое, — Малфой прошептал это в губы Гермионы. — Не нужно, мы сами всё расставим. Драко хотел закатить глаза, но сдержался. Через несколько минут уже все были в холле — Гарри, Джинни, Рон, Пэнси, Блейз и Тео. К сожалению, родители Гермионы не смогли к ним приехать. К ним решили наведаться другие родственники, которые едва ли готовы узнать всю правду о магическом мире. Драко лишь жалел, что его отцу и матери запрещено возвращаться в Британию ещё два года. Все в сборе и все счастливы. Драко стоял у ели, наблюдая как гости садятся по своим местам, а Гермиона суетливо подносит салаты и шампанское. — Я будто вернулся в Нору лет на пять назад, — Рон оживлëнно осматривал столовую, — Только ещё лучше. Грейнджер поставила последний поднос, подходя к Малфою, беря юношу под руку. — Ты отлично справилась, — Драко развернул её лицом к себе, убирая выпавший локон. — Мы отлично справились. Мы.        Девушка улыбнулась белоснежной улыбкой, оглядывая друзей, прижимаясь к груди самого родного ей человека. Аристократ положил руку своей любви ей на спину. Кто-то включил пластинку медляка. Развернув в своих руках девушку на триста шестьдесят, Малфой повёл её по комнате, смотря в блестящие глаза напротив себя. Он наклонился, впутывая пальцы в её волосы, прижимая к себе и унося в волшебный поцелуй под омелой. Это их первое Рождество. И видит Мерлин, далеко не последнее.