Новогоднее чудо

Канун Нового года. Самое волшебное время в году. Все спешат поскорее домой, докупаются последние продукты для праздничного стола, кто-то стоит на кассе, а кто-то проводит эту ночь на дежурстве в своём родненьком педиатрическом отделении. Этим везунчиком, получившим на праздник от начальства такой подарок, оказался Арсений Сергеевич Попов — врач-педиатр. Не сказать, что данная новость очень сильно обрадовала мужчину, но деваться было некуда, против главврача не пойдешь. Да и какая разница, где именно сидеть в гордом одиночестве в новогоднюю ночь? Жены и детей у Попова не было, родители были в другом городе за тысячи километров, а друзья поразъехались на все праздники. Поэтому дома его никто не ждал. В отделении было, как никогда, тихо. Большинство детей забрали под свою ответственность родители, поэтому в больнице осталась меньшая часть ребят. Проверяя юный пациентов, Арсений совершенно случайно заметил через приоткрытую дверь в палате маленького мальчика, который сидел на большом подоконнике, смотря на ночной город. — Малыш, ты почему на подоконнике сидишь? — зайдя в палату, поинтересовался врач. С этим ребёнком Арсений был еще не знаком, на обходе утром ребёнка точно ещё не было, а это могло значить лишь то, что попал в больницу он ближе к вечеру, принимал малыша другой врач, но сообщить об этом никто не удосужился. Хотя Арсений уже и не удивлялся. Работая в больнице всего год, педиатр успел понять всю структуру изнутри. В коллективе отношения до сих пор не складывались, так как многие коллеги, умудрённые опытом, просто не понимали интузиазма молодого специалиста. Большинство уже просто выгорели и говорили, что это светит и Попову. Такие перспективы Арсения не устраивали, но спорить он не хотел. — А…я…на город смотрю, — не ожидая, что кто-то так тихо войдёт, испуганно произнёс мальчик. На вид ему было не больше семи лет, золотистые кудряшки мило прикрывали детский лоб, да и торчали во все стороны. Мальчик был очень маленьким и худеньким даже для своих лет, что не осталось незамеченным. — Это, конечно, хорошо, но лучше на подоконнике не сидеть, — подойдя ближе к ребёнку и подхватил того на руки, сказал педиатр и сразу же переместился с ребёнком на кровать. — Как тебя зовут, солнце? — Антон, — робко ответил мальчик, а после попытался пересесть на кровать, чему врач препятствовать не стал. — Приятно познакомиться, Антош, — Арсений улыбнулся, следя за тем, как малыш мило перебирает пальчики, явно нервничая. — Меня зовут Арсений Сергеевич. Мне нужно будет тебя осмотреть, а потом уже можешь ложиться спать, время позднее. После этих слов Арсений посмотрел на наручные часы, стрелки которых замерли на половине девятого. — Сегодня же Новый год, разве сегодня нужно так рано спать ложиться? — наивно поинтересовался Антон, внимательно смотря на врача. — Ты сейчас болеешь, организму нужны силы, поэтому лучше лечь пораньше, — спокойно объяснял Арсений, уже достав из кармана халата градусник. Прибор тут же был установлен под мышку мальчика. Резкий и неприятный холод заставил ребёнка вздогнуть, а после недовольно посмотреть на Попова. — А почему меня снова надо осматривать, меня уже осматривали, когда сюда привезли? — вновь поинтересовался Тоша, а потом нахмурился и продолжил. — А ещё дома, приехала тётя-врач, осмотрела меня и сделала укол, было больно, — пожаловался малыш. Такая наивность мальчика очень умиляла Арсения. За то время, что он работал в этой больнице, таких деток он встречал крайне редко. Малыши чаще всего либо вообще никак не относились к осмотрам, либо до ужаса их боялись. — Ну, Антош, дома тебя осматривали, чтобы понять, чем ты заболел, в больнице, чтобы уточнить, правильно ли поняли врачи на скорой, а сейчас мне нужно тебя осмотреть, чтобы узнать, не ухудшилось ли твоё состояние, — пока педиатр это рассказывал, Антон внимательно слушал, пытаясь осознать все сказанные слова. — Поэтому ты мне лучше расскажи, как себя чувствуешь, что-то может болит? — А вы после этого уколы делать не будете как прошлые доктора? — в детских глазках блеснули первые слезинки. — Малыш, сейчас мучить тебя уколами я не собираюсь, — улыбнулся врач. — Не бойся, всё будет хорошо. Антон несколько секунд внимательно рассматривал лицо врача, пытаясь распознать, правду ли говорит Арсений или же лжёт. Но на лице Попова была лишь добрая улыбка, а также уставшие глаза. — Ну ладно тогда, — мальчик немного расслабился. — Сейчас у меня только горлышко болит, и больше ничего, — немного поразмыслив, ответил Антон. — А дома что беспокоило? — достав самостоятельно градусник и взглянув на результат, спросил педиатр. — Головка болела, а ещё жарко очень было, — честно рассказал ребёнок. Арсений лишь произнёс короткое «ясно» и следом снял со своей шеи фонендоскоп, начав согревать мембрану в ладонях. — Не хочу этой штучкой, она холодная, — неожиданно запротестовал мальчик, выставив ручки вперёд и отползая назад. — Антоня, я же её грею сейчас, может быть немного неприятно, но это быстро пройдёт, — вернув ребёнка, объяснил Попов. — Поднимай кофточку, Тош. Антон недовольно нахмурился, но больше перечить не стал, спокойно поднял кофту пижамы, а после невольно поёжился, когда слегка прохладная мембрана прикоснулась к коже. — Ух, Антош, похоже, сильно ты заболел, — слыша хрипы, произнёс Попов, иногда хмурясь. Закончив с осмотром, врач вновь повесил фонендоскоп на шею, а затем на мгновение перевёл взгляд на окно, из которого был виден праздничный город. Горели фонари, светились гирлянды, создавая праздничную атмосферу повсюду. Но, к сожалению, не в больнице, где даже вырезанные из бумаги снежинки, который развесили по всем коридорам, не придавали даже капли праздника. Решив проверить карту Антона, Арсений попрощался с мальчиком, пообещав ещё зайти, и ушёл. Во всём отделении был лишь он и дежурная медсестра, которая сидела на сестринском посту, пытаясь не заснуть, когда Попов почти неслышно подошёл к ней. — Марин, проверь, пожалуйста, сегодня мальчик поступил — Антон Шастун, — обратился к медсестре врач. Услышав рядом с собой голос, девушка вздрогнула, испугавшись. — Арсений Сергеевич, вы что так пугаете? — смотря на педиатра, недовольно спросила медсестра, став искать нужную информацию в базе данных. — Извини, правда не хотел, — искренне извинился Попов. — Ладно уж, — отмахнулась девушка. — Так, Шастун Антон Андреевич, поступил сегодня, подозрение на бронхит, назначили биохимический и рентген, — неспешно говорила медсестра. — Результаты есть? — вдруг перебил Арсений, заглянув в компьютер. — Есть, вам отправить на почту? — зевнув, поинтересовалась Марина. — Да, перешли, пожалуйста, — уже разворачиваясь в направлении к ординаторской, попросил врач. *** Около часа Арсений провёл в ординаторской, внимательно изучая карту Антона, а также его анализы. Хотя большую часть времени Попов думал о чём-то своём, не относящемся к работе. Ужасно хотелось спать, когда врач вспомнил, что обещал зайти к Антону. Собравшись с мыслями, Арсений выключил компьютер и направился к мальчику. Педиатр надеялся, что ребёнок устал и уже крепко спал как все дети в отделении, но нет. Зайдя в палату, Попов увидел точно такую же картину, как и в прошлый раз. Антошка спокойненько сидел на подоконнике, выводя на стекле незамысловатые узоры. — Антошка, ты почему ещё не спишь? — продя вглубь палаты, спросил педиатр. — Уже поздно, отдыхать надо. — Я не хочу спать, я хочу дождаться салютов! — возмутился мальчик, мило зевнув в конце. — А мне кажется, что всё-таки хочешь, — улыбнулся Арсений, замечая розовые щёчки ребёнка и очень вялый вид. — Давай, Антош, спускаемся с подоконника, проверяем ещё разочек температуру и баюшки. Попов усадил малыша к себе на колени, установив тому градусник. Под недовольные сопения прошло около десяти минут, в течение которых Антон то и дело поглядывал на педиатра, показывая, что ему идея, отправиться спать, вовсе не по душе. Вытащив градусник и взглянув на результат, врач нахмурился. Результат измерения его вовсе не радовал — тридцать девять и три. — Солнце, температура очень высокая, и её нужно сбивать, и чем быстрее, тем лучше, — пересадив мальчика с коленей на кровать, произнёс Арсений. — Посиди пока тут, а я сейчас вернусь. Оставив ребёнка одного, Попов вновь пошёл на сестринский пост. — Марин, мальчику из тринадцатой палаты нужно литичку уколоть, — подойдя к посту, дал указание врач. Девушка тяжело вздохнула, устало потерев глаза, но почти сразу же пошла выполнять поручение. Арсений же вернулся в палату к Шастуну. Они просто болтали, педиатр узнавал об Антоне много всего. К примеру, что мальчик занимается спортом, ходит на плавание, а также любит рисовать и читать. Несмотря на состояние, Антон был очень разговорчивым, можно даже с натяжкой сказать, что и бодрым. Идиллия царила в палате ровно до того момента, пока в палате не появилась медсестра. Заметив её в проходе, Антон заметно напрягся, а увидев в руках девушки металлический лоток, и вовсе отполз в дальний угол кровати, поджав к себе колени. Заметив поведение ребёнка, педиатр решил брать инициативу в свои руки. — Антош, надо сделать укольчик, — сообщил врач, уже морально готовясь к истерике. К такой реакции маленьких детей Попов привык, уж слишком часто он с этим сталкивается. Конечно, малышей тоже можно понять, так как в уколах ничего приятного нет. Но все эти слёзы очень сильно выматывали. Особенно было сложно тогда, когда дети лежали в больнице совсем одни. Марина же молча стояла, ожидая разрешения выполнить свою работу. Нянчиться и сюсюкаться с детьми она никогда не любила, особенно, когда на часах половина одиннадцатого. Поэтому, не рискуя нарваться на гнев дежурного врача, она просто дожидалась момента, в голове представляя, как она будет отсыпаться после суток. — Я не хочу, будет больно! — стирая быстро стекающие слёзы, шептал Антон. — Радость моя, ну совсем немножечко нужно будет потерпеть, а Марина Михайловна сделает очень аккуратно. Ложись на животик, солнце, — уговаривал Арсений, пододвигаясь понемногу к Антошке. На все уговоры ребёнок лишь отрицательно мотал головой, продолжая жалобно плакать. — Антош, давай так, если мы сейчас сделаем укольчик, то я разрешу посидеть и дождаться салютов, хорошо? — уже пододвинувшись совсем близко к ребёнку, решил предпринять ещё одну попытку Арс. Он понимал, что в таком состоянии мальчик навряд ли досидит до такого позднего часа и уснёт почти сразу, но такое обещание могло сыграть на руку. Марина же впервые, с того момента как вошла, проявила эмоции. На лице отражались удивление и непонимание того, как это сам Попов разрешает нарушать режим. Ведь обычно именно Арсений Сергеевич на своих дежурствах отправляет всех спать, выключает свет в палатах, а также следит за тем, чтобы все дети спали после отбоя. — Правда разрешите? — недоверчиво уточнил Тоша, подняв заплаканные глазки на педиатра. — Правда, — подтвердил Арс, для убедительности кивнув головой, а затем улыбнулся. Шмыгнув носиком, Антон неспешно подполз к краю кровати и лёг на спину, не спеша переворачиваться на живот. — Тоша, давай ложись на животик, — поторопил мальчика врач, слегка похлопав того по бедру. Нахмурив бровки, мальчик всё-таки перевернулся, приспустив штанишки и крепко сжав уголки подушки. Дождавшись, когда ребёнок уляжется, Марина подошла к кровати, не став оттягивать, протёрла место будущей инъекции спиртовой салфеткой, а затем быстро ввела иглу. Ощутив неприятное жжение под кожей, Антон начал сильнее плакать, напрягаясь всем телом, что приносило ещё большую боль. — Тоша, расслабься, солнце, больнее сам себе делаешь, — водя ладонью по детской спинке, пытаясь хоть немножко успокоить и расслабить мальчика, просил Попов. — Ну не надо больше, — плакал Антон, делая попытки хоть немного пошевелиться, но сразу же был остановлен. — Тише-тише, маленький, не дёргайся, немножечко осталось потерпеть, — продолжил ласково говорить Арсений, следя за тем, как в шприце жидкость наконец дошла до конца. — Всё, умничка! — прижав к пострадавшей коже спиртовую салфетку, похвалила мальчика медсестра. — Отдыхай, — собрав всё, произнесла девушка, а после вышла из палаты. Антон ещё какое-то время приходил в себя, перевернувшись на бочок. Слёзы до сих пор текли по детским щекам, а мальчик слегка подрагивал. Арсений же всё это время сидел рядышком, поглаживая мальчика по голове. — А мне правда можно будет дождаться салютов? — поинтересовался ребёнок. — Можно, Антош, можно, — смотря в зелёные глазки мальчика, ответил педиатр. — А если я усну? — в голосе проскользнул какой-то страх. — Если уснёшь, то я тебя разбужу, не беспокойся, солнце, — Попов вновь улыбнулся, наблюдая за тем, как Антон расслабляется и потихоньку засыпает. — Вы только не забудьте, — уже прикрыв глазки, произнёс Антон и заснул. Попову было интересно, зачем же ребёнку так важно посмотреть на эти салюты, поэтому для себя решил, что всё-таки разбудит Антона, когда начнут запускать фейерверки. Сам же Арсений остался в палате, просто наблюдая за ночным городом через окно. На улице почти не было людей, лишь пару человек с пакетами прошло за этот период. Люди спешили, боясь опоздать, боясь что-то забыть. Вся эта суматоха напоминала Попову о том, что через час наступит Новый год — любимый праздник с самого детства. Сидя около окна, Арсений невольно вспоминал моменты из детства. Когда папа приносил большую живую ёлку, как они вместе с сестрой дружно её наряжали стеклянными игрушками. В доме пахло мандаринами, покупались такие долгожданные конфеты, которые брали только на самые важные праздники, отчего конфеты были самой большой радостью. В доме всегда пахло вкусно, мама готовила новогодние салаты. А потом приходил Дед Мороз с большим мешком, из которого появлялись именно те подарки, которые Арсений просил в письме. От воспоминаний становилось грустно, детство ушло, а с ним почему-то улетучилось и ощущение праздника, и те чудеса, в которые так хотелось верить. Неожиданно в голову пришло резкое желание позвонить родителям и поздравить их с Новым годом, который у них уже наступил. Взяв телефон в руки, Арсений вышел в коридор и набрал номер мамы. — Мам, привет! — поздоровался Арсений, как только вызов был принят. — С Новым годом тебя и папу! — Сенечка, тебя тоже с наступающим, давненько ты не звонил, — радостно ответила женщина. — Да, мам, времени всё не было, — виновато произнёс Арсений. — Как ты, как папа? — Да потихоньку, а отца я сейчас позову, поговорите тоже, — женщина передала телефон супругу, Арсению была лишь слышна фраза «Серёж, держи, сын звонит». За тёплыми семейными разговорами прошло сорок минут, которые пролетели незаметно. Когда Попов наконец сбросил вызов, до Нового года осталось всего 5 минут. Настало время будить Антона. — Тошенька, просыпайся, сейчас уже фейерверки будут запускать, — осторожно тормоша мальчика за плечо, произнёс Арсений. — Угу, — лишь произнёс ребёнок, открывая глазки. Немного отойдя ото сна, Антон ловко забрался на подоконник, став ожидать. — Антош, а почему ты так хотел посмотреть на салюты? — задал интересующие его вопрос Арсений. — Ну как, вы не знаете? — удивился ребёнок. — Загадывать желание. — Желание? — переспросил педиатр. — Ну да, ой, смотрите, началось, — прильнув к окну, чуть громче обычного радостно сказал мальчик. — Загадайте тоже желание! Сказав это, Антон зажмурил глазки, в голове представляя, какое желание он хочет, чтобы исполнилось. Наблюдая за таким милым и наивным поведением, Арсений и сам невольно зажмурил глаза, загадывая самое сокровенное желание, всем сердцем веря, что оно сбудется. Как в детстве, когда у тебя нет проблем, когда Дед Мороз это добрый волшебник, а не родители, когда сосулька лучше мороженого, а в новогоднюю ночь сбываются все-все желания. Ведь главное в это верить.