липстик

      Алексис задротка и неудачница - два в одном. Преданная, словно щенок, с большими глазами, до чертиков верная. Какую глупость не попроси - выполнит. Любая прихоть, любой каприз. Держу пари, если Мишель прикажет убить кого-то, то Лекси выполнит даже это.        Мишель - монстр, посланница ада, но вместе с этим невероятная девушка… девушка, что битый час стоит перед зеркалом, рисуя острые яркие стрелки, впивающиеся в самое сердце Алексис. Проходится тушью по ресницам, аккуратно расчесывая щеточкой. Красит губы - контур, люксовая помада, еще одна, блеск поверх. Откровенное черное платье открывает вид на скромную, но притягательную грудь - около двоечки. Она сладко выгибается ближе к зеркалу, делая последние штрихи в макияже. Опирается на туалетный столик, пока выискивает изъяны в отражении. На вечере она непременно должна выглядеть лучшей, самой красивой, примером для подражания и идеалом. Окружающие обязаны ей завидовать - это их призвание.        Личная гримерная в их общем большом доме невероятна огромна. Окна плотно завешаны шторами - негоже даже белому свету видеть как творится магия за этими стенами, лишь бледным лампам дано освещать лица. Лаконичные белые ящики усыпаны люксовой косметикой - от банальных теней от “Dior” и заканчивая сыворотками от “Estée Lauder”. — Лекси, консилер, — в руках с алой подводкой командует Кайзер, разглядывая недочеты в собственной идеальности. Ставит тюбик на столик, поправляет вычурно торчащую лямку бюстгальтера и разворачивается.  — Уже ищу, — Несс послушно кивает, в спешке роется в косметичке.  — Дай сюда, — Мишель дрожащими руками выхватывает протянутый консилер, отворачивается обратно и ровняет стрелки его кисточкой. Недолго любуется результатом по ту сторону зеркала, но практически сразу - в одно мгновение - выражение ее лица сменяется на гневное. Светлые брови, слегка подкрашенные, неестественно выгибаются, и она смахивает все со стола. Флакончики с грохотом летят вниз. Палетки, румяна, пудра - сухие продукты - трескаются, рассыпаются. — Отвратительно…        Вместе с косметикой разбивается и сердце Алексис. Она беспомощно хлопает глазами. Но лишь у нее есть привелегии видеть Мишель такой - подавленной и разбитой. Видеть ее и заспанной и с отеками под глазами, после ночей проведенных лицом в подушку. Видеть ее настоящую.  — Не правда! Ты красивая, — бросается она на защиту.        В ее глазах Мишель самая настоящая модель, императорка, к чьим ногам она готова пасть. Та резко оборачивается, и рука, обвитая лозами, неосознанно припадает к шее. Кончики пальцев поглаживают розу. Слезы выступают на глазах, не в силах стереть тушь, но в силах смазать остальное. — Дай мне взглянуть, — теплые ладони Алексис ложатся на обе щеки, тянут чужое лицо к себе ближе. Она словно прекрасная лилия, нежная. Понимающая, отзывчивая. — Лекси, ты мне сейчас весь макияж смажешь! — даже сквозь слезы Мишель находит уместным ворчать. Вечно она всем недовольна. — Тебе он не идет.  — По-твоему это должно меня успокоить?  — Должно, ведь без него ты куда красивее.         И вся эта помада смазывается, остается пятнами на чужих мягких губах. Алые отметины выступают на бледной коже, прямо поверх плотной основы, стекаются вниз - к шее, оставляя контраст из красно-синего. Поцелуи покрывают ключицы, грудь, и что-то щелкает в голове у Мишель, пока она задыхается от ощущений. Она чувствует, как к внутренним частями бедер приливает тепло, и как невыносимо жарко становится между ног.  — Я так долго хотела эту помаду от “Kilian Paris” в оттенке соблазнительной розы… — вкрадчиво произносит Несс, — …она всегда казалась мне идеальной… но выглядела потрясающе лишь на других девушках… — тихий шепот ласково опаляет кожу, — мои губы от нее безжалостно трескались… но я все равно люблю эту помаду… — Не сравнивай меня с какой-то дешевкой.       Ловкими пальцами Алексис поддевает лямку от черного платья, открывая вид на притягательное нижнее белье, но и оно - как по взмаху волшебной палочки - расстегивается и летит на пол.  — Идиотка, это бра от Виктории Сикрет! Я не собираюсь носить то, что хотя бы раз упало на пол! — лепечет Мишель, ладонями прикрывая обнаженную грудь. — Ты можешь позволить себе хоть тысячу таких же, — поцелуи по-прежнему нежные, почти невесомые.       Несс делает все аккуратно и старательно, словно готовилась к этому моменту вечность. Она множество раз наблюдала, как чужие губы притрагивались к губам Мишель, как чужие руки обвивали ее талию в попытке забраться под одежду, как чужие сладкие речи стремились проникнуть в самое сердце. И как это заставляло рыдать ее по ночам, но что хуже - видеть как рыдает Мишель.       Больше Несс не отпустит ее и никому не отдаст. Будет хранить ее как драгоценное сокровище.