***
Уже свое отбили куранты, где-то вдалеке слышалась песня рок жанра, а и без того уставший Аркаша решил, что засиживаться поводов мало, тем более, что его еще более усталый за год друг уже два часа как крепко спал на диване. Быстро окинув его взглядом, Джохан решил, что негоже товарища оставлять. Тащить его на собственном горбыле не возникло даже мысли, так что он просто начал пытаться его разбудить. Толкнул раз – ноль реакции; толкнул два, но уже сильнее – Марин не проснулся. Аркаша едва ли не в панике начал трясти его – Мокану так и не подал признаков жизни. Джохан, чья сонливость в мгновение ока испарилась, начал судорожно искать телефон, дабы его друга будила уже скорая. Но найти искомое он не успел: со стороны шкафа с зеркалом раздался стук. Перепуганный Аркаша с опаской оглянулся на предмет мебели, решившей подозрительнейшим образом проявить себя в данной ситуации. Но нет, там просто был черный кот, смотрящий на Аркашу из отражения… Стоп, что? Аркаша потер глаза, но сидящий на изумрудной траве в окружении черных скал кот и не думал исчезать. Наоборот, он словно больше раздражался, ведь парень не торопился на его зов. С недоверием, по отношению к самому себе в первую очередь, он подошел к зеркалу и протянул руку. Кот все активнее и размашистей вертел хвостом, более чем явно намекая на свое недовольство. Внезапно морда кота вытянулась в смеси шока и ужаса, пока его силуэт становился более размытым и нечетким, постепенно исчезая, из-за чего Аркаша и вовсе убрал руку с мыслью: «На что я рассчитывал?». Кот с его решением согласен не был, так что из зеркала вылезла лапа, уцепившаяся за футболку парня и потянувшая его на себя. На удивление, в том числе и кота, Аркаша пролетел через стекло и упал рядом с котом, тупо таращившимся перед собой. – Фух, смог-таки, – послышался знакомый Аркаше голос. Тот в недоумении начал оглядываться по сторонам. – Марин? – Я здесь, – обернувшись на голос, Джохан увидел кота, затащившего его сюда. Кот помахал ему лапкой. – Какого… – Спроси, что попроще. Аркаша еще раз оглядел новый облик Мокану. С котом, как будто, что-то было не так, но что именно он так и не понял. – Кстати, меня больше интересует почему ты в виде человека? – Ну, видимо ты один из нас такой особенный. Марин хмыкнул. – Получается, ты прошел через зеркало и стал котом? – Не-а, я когда спать лег, то мне снилось, что я в виде кота хожу по дому, а потом меня позвал какой-то голос. Я подошел к зеркалу, коснулся его, понял, что могу пройти, и теперь я здесь, – Кот начал ходить кругами, перебирая лапками в такт доносившейся откуда-то тихой гитарной мелодии, которой, впрочем, ни один из них не придавал значения. – Сон, в целом, был каким-то странным, так что это вообще может быть какая-нибудь хуйня, типа астрала или еще чего-то. – Ты не задумывался, что следовать голосам в голове – не слишком хорошая идея, нет? – Аркаша смерил его недовольным взглядом. – Так, а я знал, что так выйдет? Я ж думал, что это часть сна! – А сейчас передумал? – А сейчас я не могу проснуться. Я пытался, но как видишь я всё ещё здесь. – Допустим, а меня-то нахуй сюда тащить было? – Джохан устало потер переносицу – не так он себе представлял Новый год с другом. – Так, а я выйти теперь отсюда не могу! – А каким хуем ты меня сюда вытащил? – Я в душе не ебу, как я тебя цепанул, но выйти я отсюда не могу. Ты, скорее всего тоже, если хочешь, то можешь проверить. Недолго думая, Аркаша вновь подошел к зеркалу и вполне свободно прошел через него, после чего вернулся к Марину. Наблюдавший за ним Мокану, в свою очередь, решил повторить за ним, но лишь стукнулся носом, столкнувшись с зеркальной преградой, зашипел прикрывая нос правой лапой и вжимая голову в туловище, будто от этого боль утихнет, чего ожидаемо не произошло. – Какого хуя? Почему я так не могу? – возмутился он. – Может я попробую тебя на руках отсюда вынести? – предложил Аркаша, который точно также ничего не понимал. – Похуй, пробуй, – махнул лапой кот. – Я заебался здесь сидеть. Парень взял кота на руки и попытался пересечь границу вместе с ним, но та пропускать пушистого определенно была не согласна, а посему Марин лишь снова стукнулся, но уже боком, выскочил из рук Аркаши, который хотел попробовать еще раз, и недовольно оскалился. – Я тебя не затем звал, чтобы ты меня об невидимые стены шарахал. Хватит! – И что ты предлагаешь делать теперь? – Не знаю. Но выбираться отсюда как-то надо. – Ну я-то могу, а… – начал Аркаша. – А у меня лапки, так что завали ебало, и давай думать, – перебил его Марин. Он опустил голову, будто ища ответ на стоявший перед ними вопрос где-то на своих лапах, и внезапно застыл в таком положении. – Ты чего, Вась? – Да так, вспомнил, что на мне почти всё это время был ошейник, на который я и внимания особо не обращал - не мешается и ладно. А сейчас его нет. Возможно из-за этого я не могу пройти? – У ошейника есть какие-то черты отличительные? Цвет там, брелок может какой? – Насколько я видел в отражении, ошейник красный с брелоком, почему-то в виде логотипа моего канала, какого хуя оно так я не знаю, но допустим, что этот канал уже просто настолько значимая часть меня, что у моего астрала это аж на ошейнике написано. Аркаша вздохнул и начал искать ошейник, но ни у них дома, ни где-то посередине или у самого зеркала ошейника не было. – Ты уверен? Может еще посмотришь? – предложил Марин. – Ладно. Но очередной заход, вместе с игравшей все это время гитарной минорной мелодией, был остановлен внезапно появившимся львом странного вида: у него, помимо рта на привычном месте, был еще рот поменьше на правой лапе, чуть ниже коленки (именно этим ртом он и разговаривал); глаз было 3, третий из них был на переносице прямо над носом, он был чуть меньше, чем остальные 2 и выглядел скорее человеческим, чем кошачьим. В довесок ко всему вышеперечисленному, на льве были доспехи, переливающиеся, то никелем, то медью, то вовсе переливающийся всеми оттенками бензиновой лужи. – За последние 10 минут зеркальную границу вы пересекли 27 раз, что ровно на 27 превышает допустимое количество раз, – отчеканил лев, глядя на Аркашу, после чего его взгляд упал на прячущегося за ногами парня Марина, и его гордый взгляд смягчился, а где-то в отдалении заиграла новая джазовая песня. – О, привет! Это твой друг? Тогда я прошу прощения за свою грубость. Аркаша просто в шоке смотрел в пространство перед собой, переваривая услышанное и увиденное, пока Мокану безуспешно пытался слиться с черной скалой, обрамляющей небольшой доступный участок Границы, но изумрудная трава выдавала его с потрохами. Лев тем временем продолжил: – Вам там ловить нечего – там живые люди, ещё, чего доброго, поймают и работать заставят. Я так 7 лет в цирке проработал. Никому не советую. Помню, как на человеческое Рождество граница обрела связь с цирком, из-за того, что те не отмечали праздник. Я просто из интереса заглянул к ним, а по итогу, меня забрали туда работать. Развлекать людишек. Но мне там не понравилось. Чтобы мне в пасть залитые какой-то отвратительно пахнущей жижей головы совали, платя за это какими-то отвратительными на вкус кусками мяса? Чтобы заставляли выслушивать все их ссоры и проблемы? Нет, спасибо. Ты, кстати, странный, – Лев оглядел Аркашу. – Ты похож на тех людей, что держали меня в цирке. Ты точно с ними не связан? Аркаша ничего не ответил, вместо него в разговор вмешался Марин: – Все нормально, Тид, он не человек, у него... печенка с правым легким местами поменяна, а ещё левой почки вообще нет. – А, ну тогда всё хорошо, Мармар, больше не смею задерживать. Просто, правда, на той стороне Границы нет ничего хорошего, – Тид ушел в сторону домика, с двух сторон ограниченной скалами и странной белой рекой. – Что это было? – спросил Аркаша. – Это был Тид. Это старец деревни, в которой граница одна из наиболее доступных для пересечения. Из-за этого Тид и решил, что будет хорошо, если он будет ее охранять. В деревне раньше жило целое стадо коров-гермафродитов с копытами вместо рогов и ногами вместо копыт (не спрашивай, я сам в ахуе), которых Тид и старался охранять. Чуть позже их род вымер из-за регулярных осадков в виде снежной лавы (по сути маленькие куски магмы, но не совсем, я так нихуя из его объяснений и не понял), которая обрушивалась на деревню, когда главный из центра города был не в настроении, особенно плохо было, когда тот злился. Тид в это время как раз и был в цирке. Ему уже тогда было 94 года, так что он мало что мог сделать своим похитителям, – максимально незаинтересованным голосом пересказал кот. – Эту историю с цирком я наизусть тебе пересказать могу во всех трех основных вариациях, в каких он ее обычно рассказывает, ибо Тиду глубоко похуй на то, кто слышал эту историю, а кто нет. Внезапно, Мокану обнаружил, что последнюю минуту Аркаша тупо пялится на его морду. – В чем дело? – Откуда ты, блять, разговариваешь? Марин смерил его недоуменным взглядом и спокойно поднял левую лапу. Там, над подушечками, расположен рот, который со всей своей чешироподобностью и острыми многочисленными клыками, словно надорванный по краям, ко всему прочему еще и в последнюю очередь походил на кошачий. Он начал движение при фразе Марина: "Я ответил на твой вопрос?". Лицо Аркаши приобрел сложное выражение, отражающее целый спектр эмоций, наиболее выделяющимися из которых были отвращение и явное потрясение. Он кивнул, а Марин опустил лапу. – Думаю, нам стоит пойти в город. Насколько я из своих личных походов узнал, там где-то должен быть местный Папа Римский, Великий Маг, или кто он там. Я сам не смог, сколько не пытался – меня все игнорируют, выдвинул идею Марин, уходя в ему одному известную сторону. – Когда ты это все успел? – спросил Аркаша, идя за другом. – Я тут вторую неделю, в городе делать толком нечего, вот и сидел с Тидом, выжидая момента, пока смогу до тебя достучаться, правда за это время я подустал от его монологов. – В смысле «две недели»? Вась, с момента, как ты спать ушел часа два прошло. Кот резко обернулся и уставился на парня оторопелым взглядом, застыв так на пару секунд, что-то обдумывая. – Значит здесь время идет по-другому, – произнес он, отвернувшись. Они молча шли вдоль, как позже выяснил Аркаша, реки из сливок. Ближе к городу река становилась гуще, пока не стала представлять собой сметану. Подходя к городу, они увидели множество небольших одноэтажных домиков. Каждый из них был какого-то своего оттенка серого, где-то немного желтоватый, где-то отдающий зеленью, где-то серо фиолетовый. В городе всё казалось каким-то максимально унылым. Даже небо, которое в деревне Тида было ярко синим, здесь посерело. Изумрудной травы здесь не было – вместо неё здесь была только серая плитка, причудливой формы – каждая плита по форме напоминала изогнутый плюс, который ближе к центральной площади изгибался сильнее, словно стремясь к форме круга. Здесь не было слышно той музыки, что была в деревне – здесь они слышали тяжелые удары барабанов, дополняемые грозным звуком электрогитары. Но не это было интересно, ведь в центре площади стояла огромная толпа людей. Все они казались абсолютно обычными, за исключением одного «но»: их черепа были вскрыты и из них вылезал мозг, вне черепной коробки соединяющийся с сотнями мозгов других людей из толпы, образуя «единый разум». Мозги толпы, как облако, нависали над ними. Но несмотря на это, из толпы были слышны рыки и недовольство. Каждый из них ненавидел другого, и это было заметно. Казалось, что эта ненависть друг к другу объединяла их даже больше соединенных мозгов. Вокруг них, словно кольца вокруг Сатурна, кружили девушки, судя по одеяниям, монашки. Их можно было разделить на два типа: девушки в серебряных апостольниках и монашки в более привычном виде, которых всё же от обычных значимо отличал головной убор в виде пластикового пакета на голове, не плотно прилегающего к ней. Монашки в серебряных одеяниях, судя по всему, были главными, ведь, только монашки с пакетами на голове как-то взаимодействовали с толпой, судя по всему, следуя приказам старших. Сами старшие лишь образовывали один огромный круг вокруг «единого разума», сцепившись руками. На их лицах не было ртов, носов и, что объединяло их с младшими, безымянных пальцев. Всё это ребята увидели, подойдя ближе. Аркаша постепенно привыкал к странностям места, в котором они пребывали, так что такого сильного удивления на его лице уже не было видно, хотя вопрос «Что за хуйня здесь творится?» очевидно был еще актуален. – Попробуем подойти и спросить? – предложил Джохан. – Не факт, что это нам что-то даст – я уже пытался, и меня проигнорировали, –скептично склонил голову Марин. – Вась, ты – кот. Так что смысл попробовать есть. – Ну пробуй, – смотря в пол, изобразил нечто вроде пожимания плечами Марин. Аркаша попробовал. Монашки в серебряных одеяниях даже не посмотрели в его сторону, только две ближайшие к нему расцепили ладони, на которых, как оказалось, и были рты, пропуская Аркашу. Между ладонями монашек на пару секунд повисла тонкая нить слюны, но Джохан решил не задаваться никакими вопросами, просто пройдя между ними. Но их подопечные лишь смерили его безучастным взглядом. Будто на его месте никого и нет. Лишь толпа, которую окружали монашки, злобно оскалилась, давая понять, что спрашивать их – плохая идея, так что Аркаша просто вернулся к Марину. – Ну как оно? – заранее зная ответ, спросил кот. В ответ молчание. Марин хмыкнул и отвернулся. – Кстати, возможно получится поговорить с ними, – сказал он, глядя на безликих жителей этого городка. – Хочешь сказать, что сам не пытался? – Пытался, – кивнул Мармок. – Но я кот. А они не смотрят вниз. Аркаша взглянул туда, куда все это время смотрел его друг. Безликие, один за другим, сменяли друг друга, то выходя, то заходя на небольшие балкончики, и, хмыкая, глядели на толпу посреди города. Решив, что варианта получше у них нет, он пошел к первому из них, благо дело к каждому из балкончиков вела лестница, так что особой проблемой подняться к ним не было. Но и здесь Аркаша раз за разом терпел крах. Решив, подойти последний раз, Аркаша поднялся к совсем маленькому безликому. На его лице даже виднелись еще человеческие черты. Можно было предположить, что никто из них не рождался изначально представителем «Единого разума», либо Безликим – они становились такими в зависимости от своего выбора. К удивлению и большому облегчению Аркаши, Безликий указал на небольшую деревянную избушку, скрывавшуюся среди деревьев, окружавших площадь. Благодаря всех известных ему Богов, Аркаша вернулся к другу с хорошими новостями. – Да наконец-то! – выдохнул Марин. – Пошли. Пройдя мимо деревьев, ветки которых образовывали буквы, он увидели дом, деревья около которого образовывали слово «konig», птички с четырьмя крыльями дополняли надпись, сидя над буквой «о». – Скромно для короля или кто он там, – заметил Аркаша. – Зато подписано. Дверь была приоткрыта, так что ребята зашли. Внутри оказалось не так скромно: маленькая избушка внутри прятала большое помещение с белоснежными, до такой степени, что ребятам пришлось зажмуриться, стенами и потолком. Только пол был небесно голубой, усыпанный бледными большими звездами. На стенах была отделанная золотом полоса с неизвестными ребятам орнаментами. В центре пустой комнаты стоял массивный трон с маленьким, лет 6-7, мальчиком. Он грозно оглядывал своих гостей. В руках у него был посох, который был аккуратно обернут ошейником Марина. На голове было нечто вроде короны, которая из-за размера едва держалась на его голове, так и норовя упасть на шею. Весь он был обернут в соответствующие королю одеяния, которые, как и корона, явно были не по размеру мальчику. Ребята подошли к возвышавшемуся над ними троном. – Привет? – Марин неуверенно махнул лапой. – Плеклонитесь плед кололём! – мальчик вскочил на ноги и махнул посохом. – Так вот чей это был голос… – пробурчал Марин себе под нос. – Эм, ты кто? – Аркаша недоуменно склонил голову. – Я – Кололь! – мальчик ударил посохом об пол. – Ошейник! – воскликнул Марин, смотря на знакомый брелок – Мальчик, можешь отдать нам его? – Аркаша попытался подойти к мальчику. – Не смей даже касаться кололя! Стлажа! – к мальчику в тот же момент подошли четыре носорога с уставшими почти человеческими лицами, только кожа серая плотная и рог вместо носа. – Схватите их. – Что? – Марин запрыгнул на плечо Аркаши. – Зачем? За что? – Давай поговорим! – произнес Аркаша, перехватывая Марина и убегая от стражников. – Только когда я увижу вас в налучках, – мальчик обратно сел на трон. – Мы просто хотим уйти! – Марин с плеча Аркаши. – Я знаю! – мальчик ударил кулаком по подлокотнику и охнул от боли. – Так отпусти нас! – Марин неудачно спрыгнул с рук Аркаши. – Ай, сука, зубами ударился! – прошипел Марин себе под нос. Прихрамывая пару секунд, он пробежал между стражниками в сторону мальчика и сел на одном из подлокотников. – Скажи мне, в чём дело? Почему ты решил натравить на нас стражу? – начал он максимально спокойным и ласковым голосом. – Потому что я не хочу, чтобы вы уходили! – мальчик схватил Марина и прижал к себе, на что тот, как настоящий кот, начал успокаивающе мурлыкать. – Я хочу длужить с вами! Где-то в углу на мгновение шокировано застыл Аркаша, но это только на мгновение, ведь сразу после этого ему нужно было уворачиваться от летевшего в него тяжелого копыта стражника, так что переговоры с «Кололём» он решил оставить Марину. – Давай ты отзовёшь стражников, и мы поговорим? Обещаю, мы не сбежим, мы просто поговорим, хорошо? – ласково произнес Марин, продолжая мурлыкать. Мальчик успокоился и кивнул. Стража ушла. Аркаша выдохнул и подошел к мальчику, который так и не отпускал боявшегося лишний раз дернуться Марина. – Выпьем чаю? – предложил мальчик. Марин и Аркаша переглянулись и согласно кивнули. Около получаса они сидели с мальчиком, пока стража лениво оглядывала помещение. Оказалось, что его зовут Коля. Он рассказывал о своих друзьях, школе и своем котенке, который, оказался удивительно похож на Марина (ну за исключением пары деталей). От него же ребята узнали, что ошейник Марина он получил от Тида – тот стянул ошейник, когда первый раз решил его по-дружески приобнять. – Вот он… нехороший лев, – Марин в последний момент сдержал себя от матов. – Тид – холоший, – возразил Коля, – он плосто не хотел, чтобы ты тоже попал к людям. Постепенно мальчик начал засыпать. Аркаша стянул с посоха ошейник, боязливо оглядываясь на стражников, которые лениво оглядывали пол. Забрав свою вещь они сообщили стражникам, что Король уснул и ушли, пока те с недовольными лицами отправились нянчиться со спящим Колей. Они ушли из города и вернулись в деревню к первопричине их нахождения здесь. Он их и встретил. – Мармар, брат, опять ты и твой странно выглядящий друг. Куда путь держите? – улыбнулся он. Марин поначалу хотел проигнорировать Тида, как предателя, но решил, что его не в чем винить, раз уж он просто хотел его уберечь. – Домой. – Оу, вы все же решили выйти отсюда? Ну, удачи вам – после этих слов Тид исчез. Буквально испарился в воздухе. Придавать этому значения ребята не стали – уже повидали достаточно, чтобы ничему особо не удивляться. Марин подошел к зеркалу и тут же разразился гневной тирадой. – Сука, блять, какого хуя! – В чем дело? – Аркаша недоуменно подошел ближе. – Не туда, нахуй! Джохан заглянул в зеркало. Зеркало вело в другую квартиру. – А, так вот почему ты две недели ждал. Он продолжил всматриваться. В той квартире родители плакали по своему пропавшему ребенку. В какой-то момент отец увёл мать, и его взору открылась фотография ребёнка. Это был тот самый "Король". – Марин, иди-ка сюда, – позвал Аркаша. – Чего? – все еще недовольно спросил Марин, подойдя. – А это не Коля ли часом? – спросил он, указывая на фото. – Кажись, он. – Возвращаемся, не оставлять же его здесь теперь. Рассудив, что раз ребенок не из этого мира, то действительно есть смысл вернуть его родителям, Аркаша кивнул и пошел за ним. По прибытию в замок первым, что они услышали, был звук, с которым фарфоровая чашка разбивается. Следом за этим звуком послышался крик: – Как вы позволили им сбежать?! – голос явно принадлежал Коле. Аккуратно пройдя вглубь комнаты, они пронаблюдали, как еще одна чашка успешно разбивается об лоб стражника, который, хоть и виновато опустил голову, но выглядел таким же усталым и отрешенным, будто в этот момент был за тысячу километров отсюда. – Коль, – позвал Марин, – мы не сбегали, мы тут. Мальчик развернулся на голос. Его лицо тут же преобразилось, а губы растянулись в счастливой улыбке. Он дернулся, чтобы побежать им навстречу, но быстро передумал, вероятно, вспомнив, что он вообще-то король, а королю подобное не подобает. Но когда Марин и Аркаша подошли ближе не удержался от того, чтобы не обнять кота. Марин не противился. Когда мальчик таки отпустил его, он приказал страже уйти. Оглянувшись и не увидев никаких сидячих мест, Аркаша опустился на пол, подозревая, что в этот раз так быстро им уйти не удастся. Коля с радостью рассказывал ребятам обо всем, что было в его жизни, а ребята удивились, как в прошлый раз не поняли, что Коля, как и они, не местный. – Коль, – начал Аркаша, – а как ты сюда попал? – Меня позвала одна из тех женщин, она появилась из зеркала. – Монашка? – спросил Марин. – Да. – А почему ты пошел? Мальчик помялся и отвел взгляд. – Мама и папа лугались, мне было стлашно. Монашки в нашей целкви всегда были доблы ко мне, и я подумал, что они тоже… – А они…? – неуверенно спросил Аркаша. – Они тоже. Они дали мне колону и этот замок со стлажниками. – Не думаешь, что твои мама и папа волнуются о тебе? Может, стоит к ним вернуться? – Тогда почему они лугаются? Им вообще нет дела до меня! – воскликнул он. – Иногда они могут быть в чем-то не согласны друг с другом. Потому и ругаются, – начал объяснять Аркаша. – А про тебя они не могли забыть. Они же твои родители, они любят тебя. Или ты не согласен? Коля помялся. – Ты скучаешь по ним? – спросил Марин. Коля кивнул. – Мы скоро вернемся, может, вернешься с нами? – предложил Аркаша. Немного помявшись, мальчик кивнул. Эту неделю ребята провели вместе с Колей, слушая его рассказы, играя с ним и распивая чаи со сладостями. Коля выглядел счастливым, и для их спокойствия этого было достаточно. Ежедневно один из них бегал в деревню к Тиду, проверяя нельзя ли кого-то из них вернуть. Пару раз мелькал проход к ним домой, но оставлять Колю одного они не хотели, так что упорно ждали портала к нему домой. Они дождались. Когда Коля прошел через портал, внезапно послышалась немецкая речь, четко слышимая через границу. – Минуту, чего? – удивился Аркаша. – Здесь все говорят на одном языке, откуда бы они ни прибыли, – пояснил Тид. – Без разницы, – отмахнулся Марин. К их удивлению, портал к ним домой появился сразу после дома Коли. Была ли это своего рода награда за спасение мальчика и Рождества в одном из домов, или сила рандома, работавшая в этих местах на «отлично» ни один из них не знал. Они наконец-то вернулись домой. Как только Марин в виде кота пересек границу, то тут же исчез, зато его человеческий облик очнулся почти сразу после этого. Он поднялся и посмотрел вниз. – Отвык от такой высоты? –Типа того. Аркаша усмехнулся и пошел в сторону спальни. Марин, недолго думая за ним вслед. Этот Новый Год определенно был тяжелым. Им нужно поспать.***
Музыка внезапно становится громче. Свет бьет в глаза, заставляя морщиться. Я неохотно открываю глаза и роняю один наушник, даже не замечая этого. Я поднимаюсь и потягиваюсь, наконец-то начиная различать слова песни и замечая упавший наушник: Ищем мы мороза деда – Без него наш праздник же Не увидим мы вообще. Нашли мы оленей пару: В бане поддавали пару; И снегурочка нашлась: В двери местные стучась Я прячу упавшего в карман и поднимаюсь. Меня встречает родной срач: одна бутылка из-под шампанского лежит на полу, вторая початая гордо возвышается на столе, куча каких-то пакетов и фантиков и прочего мусора заполняет как стол, так и захламляет пол. Кошка Вася замерла с кружочком колбасы, будто надеясь слиться с окружающей картиной, Муся на полу тоже замерла, глядя на меня. И только гордая Алиса, как ни в чем не бывало прошагала мимо, к подоконнику. Куча одежды продолжает представлять собой шапку для лежащего на табуретке ноутбука, а невпопад лежащие книги грозят свалиться. Беру стоящую около кровати бутылку минералки, мысленно поблагодарив себя из прошлого, и иду в ванную, проходя мимо старого бабушкиного шифоньера. Краем глаза смотрю на свое отражение. – Что за херня мне снится? – уже в дверном проеме произношу я. Внезапно, слышу странный стук. И все бы ничего, только вот входная дверь с другой стороны. Боязливо оглядываюсь. Никого. Хочу пойти дальше – опять стук, теперь громче, настойчивее. Постепенно понимаю, что стучатся из шифоньера. Подхожу к нему. Прежде чем открыть дверь, замечаю фигуры в зеркале. По ту сторону отражения стоят Марин, Аркаша и какая-то капибара. – Помоги нам, мы выбраться не можем, – говорит Марин. Я медленно обвожу недоуменным взглядом каждого из них, выключая музыку и убирая второй наушник. Не-не-не, я точно еще не отошла от предновогодней пьянки (я уснула за полчаса до Нового Года). Это глюки, определенно. Да, даже если нет, то я один хрен не знаю, как их вытащить, а застревать с ними на неизвестный промежуток времени – затея мало соблазнительная. Стоп. Какое «Даже если»? Это точно глюки! Надо будет просто потом это обговорить со своим психологом, ну либо завязывать с алкоголем и депривацией сна. Нахер это все. – Это все глюки. Либо я все еще сплю. В любом случае, нахер, – говорю я и начинаю уходить. – Да стой же ты! Нам помощь нужна! – продолжает Марин, но я все еще игнорирую этот голос. Он в моей голове. Люди в отражении тоже лишь часть моей больной фантазии с бодуна. – И что нам теперь делать? – вздыхает Марин. – Снимать штаны и бегать, я, что ебу что ли? Нахер ты вообще сюда пошел? – Не знаю, блять! – А я говорил вам… - звучит незнакомый мне голос. – Пошел нахуй, Овас – синхронно говорят Марин и Аркаша.