Наперёд

Ржавая и старая дверь квартиры распахивается и из неё вылетает молодой паренёк, быстро несясь по лестнице вниз. Следом за ним выбегает другой, более высокий, захлопывая за собой дверь. Музыка, кричащая на весь подъезд, приглушается, а пластиковый стаканчик с ядерным коктейлем выбрасывается куда-то в угол, под маленькое деревянное окошко. Брызги напитка отлетели в стену, слегка попав на стекло. — Дим! Подожди! — кричит высокий парень, следуя за первым выбежавшим. Тот, проигнорировав просьбу остановиться, выскакивает за массивную железную дверь подъезда, удаляясь куда-то прочь. Старый гудок домофона раздражающе бьёт по ушам, заставляя съёжиться не только от холода. Хоть высокий парень и прихватил своё пальто, оно не очень-то и спасало. Что и говорить о Диме, который выскочил чуть ли не в том, в чём мать родила. На нём были чёрные футболка со спортивками и летние кроссовки. — Да остановись же ты! — не унимался второй. — Да отвали ты от меня, Дань! — Дима показал средний палец куда-то за спину, еле идя по льду. Летние кроссовки дают о себе знать. — Да ты сейчас ещё и замёрзнешь, дурень! — Мне похуй. Закатив глаза, Данил чуть ускорился, слегка догоняя Димона. Он не дурак, обулся в какие-то утеплённые ботинки. Нагнав рассерженного парня, Даня занёс руку вперёд лица Димы, тем самым останавливая того. Поскользнувшись от такой резкой остановки, "злюка" повис на руке Данила. — Вот же дурень... — снова слегка закатив глаза, с улыбкой прошептал паренёк, помогая встать на ноги. — Что тебе от меня надо? — Дима выровнялся, еле держась ногами за землю. Он походил на ту корову на льду. — Давай всё обсудим? — аккуратно отпуская Димона, спросил Данил. — Нам нечего обсуждать. — Но ты пойми, что это ни моя, ни твоя вина, что она... — тут Даня замолчал, так как в него полетел кулак. Увернувшись, он отошёл на шаг назад, поднимая руки вверх. — Дим, давай не начинать бессмысленную драку... — ещё раз уклонился от удара, — Дима, блять, — перехватив руку Димона, Даня выворачивает её назад, бросая того в сугроб, — Не хотел я этого делать, но ты вынудил меня. Дима приподнялся, отряхиваясь, тяжело дыша. На протянутую руку помощи, чтобы подняться, всё же ответил. Тут же ему в лицо прилетело бежевое с чёрными пуговицами пальто. — На, а-то совсем замёрзнешь и простынешь не дай боже, — цыкнул Данил. Димон молча надел пальто, слегка утонув в нём. От этой картины улыбка сама собой налезла на лицо Дани. — Мы не виноваты, что ей что-то подмешали и пустили по кругу?! — чуть ли не крича произнёс Дима. — А что мы могли сделать? От этого никто не застрахован. Да и тем более, она сама виновата в том, что пьёт всё, что попало. Никто не заставлял брать её тот стакан с виски. — Мы могли это проконтролировать! — Ну не могли мы, Дим. Каждый стакан теперь проверять? — Да! Понимаешь, это моя девушка, блять! И ты к ней так относишься только потому, что ты, сука, ёбаный пидарас, который хочет выебать меня. Случись бы это с твоей девушкой, ты бы так не говорил! Но у тебя нет девушки, опять же, потому что ты нацелен на меня. — Дим, я не собираюсь ебать тебя. Я всего лишь признался тебе в чувствах. И это нормально, что ты так отреагировал. — Но ненормально то, что ты любишь человека своего пола! — Это уже мне решать. — Тогда не лезь ко мне. — Я и не лез. Я пытался тебя выебать? Ни разу. Я лишь проявляю к тебе заботу. — Ты мог бы позаботиться хотя бы о моём состоянии, чтобы я не испытывал сейчас вперемешку все эмоции этого мира из-за тех уродов, которые пустили по кругу мою девушку?! — Я повторю ещё раз и, надеюсь, в последний: я не мог это проконтролировать. И ты тоже. Так что успокойся уже наконец. — Иди ты нахуй! — Дима снова начал движение, куда-то в сторону, кажется, своего дома. — Не иди за мной, блять, раздражаешь. — Я не могу не идти за тобой. Хрен знает, что ты можешь натворить. Димон молча продолжил движение. Ночная улица, на которой слегка падал с неба снег, внезапно сменилась другим, более новым, тёплым подъездом. Затем лестница и последний этаж. Крыша и резкий порыв ветра. Обжигающий щёки и руки мороз, замечательный вид на ночные панельки. Всё это создавало какую-то уютную атмосферу. — И зачем ты сюда пришёл? Спрыгнуть хочешь? — Не твоё дело. — Дим, ну прости, — Даня подошёл сзади к нему, слегка приобняв за талию. Тот, на удивление, не был против. Как оказалось, его тело било мелкой дрожью. — Я просто не понимаю. Почему со всеми моими девушками по итогу не складывается. Только ты, сука, остаёшься на месте. Я не хочу признавать, что я один из пидарасов, — вдыхая полной грудью холодный воздух и поднимая голову вверх, тихо произнёс Дима. — Не хочешь — не признавай, — заулыбался Даня, наклоняя свою голову к голове Димона. — Ну ты и мудак, Гаврилов, — усмехнувшись, сказал Дима. — И я тебя люблю, — Данил слегка дотронулся тёплыми губами до красного и ледяного носа возлюбленного. Дима обмяк в его руках. Это ли не могло радовать? — Вот скажи мне: чтобы ты делал, если бы со мной поступили бы также, как с той девушкой? — Димон посмотрел вперёд, куда-то вдаль, где виднелись огни большого города и автотрассы, на которой беспрерывно мчались машины по своим делам. Данил проследил за его взглядом и тоже смотрел на никогда не спящий город. Жизнь в большом городе, конечно, полна плюсов, но только не спокойствием. Это и мешало им двоим перебраться куда-то подальше, чем эти затхлые серые панельки. Спустя минуту он решил ответить, хоть и мог до этого разрушить напряжённую тишину. Но она Дане нравилась. Он не знает, с чем это связано. Может, просто хочет поиздеваться, а может просто мазохист. Данила не понять частенько, точнее, его мысли. — Я бы убил каждого за тебя, — прикрыв глаза, наслаждаясь полностью этим моментом, ответил Даня. — То есть, ты понимаешь мои чувства сейчас? — Я всегда их понимал. Я не дурак, Дим. Я не стал бы лезть к тебе, не понимая твоих чувств. — С какого хуя тогда ты просто брал и находил на все мои вопросы насчёт таких ситуаций ответы? Где хоть одно утешение? — Только так тебе можно хоть что-то внушить в твою голову. А утешение для тебя будет казаться гейством. — Мог бы и по-другому. Без всей этой ненужной боли. — Ты бы тогда точно отвернулся бы от меня. Зачем мне насильно кого-то соблазнять? — Ах, это ты ещё меня и не соблазняешь, — отведя взгляд с манящей картины ночного города, Дима слегка повернул голову к Данилу, чтобы видеть его лицо т выражение глаз. — Конечно. Личные границы и всё такое, — чуть ли не смеясь, ответил Данил. Дима тихонько посмеялся, крепче сжимая пальцами на удивление тёплые руки Дани. — Знаешь, не хочу этого признавать, но с тобой мне безумно комфортно, — выдыхая пар, произнёс он, зажмуривая глаза, словно в них попал песок или пыль. — Это хорошо. Я даже рад. — Но в чём смысл этого диалога? — Ты успокоился? Успокоился. Я свою работу сделал. В ответ молчание, словно обдумывание слов Данила. — То есть, ты даже не поинтересуешься моим состоянием как человек, который любит меня? — Я всё знаю. Знаю, что ты чувствуешь и испытываешь. Если хочешь, то рассказывай. Всё-таки излить душу надо, чтобы было легче, — улыбаясь как Чешир, произнёс Даня. — Так неинтересно. — А что интересно? Хорошо, давай так: что ты сейчас чувствуешь? Боль? Радость? Гнев? — Умиротворение, Дань, умиротворение... — А до этого что было? Смысл сейчас стоять на крыше и мёрзнуть? — Остаток прошлого. — И всего-то? — А что ты ожидал? Что я захочу спрыгнуть ради очередной девушки? — Ты мог это сделать, не ври себе. — Но ты как обычно приходишь и решаешь этот вопрос. Удерживаешь меня на плаву, хотя сам тонешь. — С чего ты это решил? — С того. Унижаешься передо мной, лишь бы я обратил на тебя внимание. Зная мой ответ, ты до сих пор пускаешь нюни. И я тебя читать умею. — Хорошо-хорошо, один один? Точнее... Один из ста? — Какой же ты урод, Гаврилов, — смеясь, Димон повернулся к Данилу. — Ты никогда не был щедр на комплименты, — усмехнулся Даня. И снова повисло молчание. Казалось, ничего не нужно было. Лишь ночь, крыша панельки и общество друг друга. — Так... Что там насчёт твоих чувств..? — аккуратно спросил Данил, зная наперёд ответ. — Заткнись и...я люблю тебя, — покрасневшие щёки от холода вспыхнули сильнее, а руки, сжимающие чужие, поползли наверх, к лицу. — Неужели признал? — ехидно улыбаясь, спросил Даня. Димон резко подался вперёд, накрывая своими губами его губы. Пар распространялся с бешеной скоростью, образуя белое облако над парочкой. Даня ухмыляясь, всё же ответил на поцелуй. Довольный собой он отпрянул, затем произнеся: — И я, как обычно, люблю тебя.