***
У подножия Ивы он нашел вход, внутри неё были несколько комнат. В одной из них, а то есть в «главной» была кровать и стол. Шнюк здесь и поселился. [Настоящее время] Шнюк, стоя возле кафедры, читал свой стих у озера. Его стихи мало ценились, слушатели часто уходили даже не дослушав стихотворение до середины. Из постоянных его слушателей была пиявка, которой лишь бы развлечься, а то вечно гонять подводных жителей для неё не совсем комильфо. Когда Шнюк спрашивал, почему она остаётся, та коротко отвечала: «Мне нравятся ваши произведения». Шнюк то знал, что это не совсем так. Редко его прогоняли с кафедры. Бывало без причины прогонял Шер, а бывало Корней Корнеевич. Тот уже довольно старый, и его причина была проста: «Я устал это слушать, я уже червяк в возрасте!».И Шнюк его ой как понимал. Сам он тоже был не молод, но, тем не менее, он все еще писал стихи, а не прохлаждался на берегу. Шнюк не редко слышал легенды о себе от всякой малышни. Чаще всего это были букашки. Они говорили, что он псих. Самый старший из букашек говорил, что видел прошлый дом Шнюка и даже заходил туда. При виде Шнюка они вечно шептались, смотря на них большими глазами. Пока паук шёл обратно в Иву, расстроенным тем, что его творчество никому не нравится, он придумал новую идею для стиха. «И смотрят они, чьи глаза наполнены ужасом; И видят в объятиях пламени свой дом. Смотрят они, плача от боли, Ведь родители никогда не увидят их» Шнюк не пытался написать в рифму. Он писал то, что ему подсказывают. Кто именно это делает — он не знал. В порыве эмоций он писал, рвя бумагу и продумывая то, как эти бестолковые букашки будут рыдать и боятся его еще больше. Скрипучий смех.***
Проснулся Шнюк от криков и стука. К нему ломился Шер со слезами на глазах. -ШНЮК! ДОМ БУКАШЕК ГОРИТ, БЫСТРО ПОШЛИ ТУШИТЬ, НАМ НЕ ХВАТАЕТ СИЛЫ! — истерично кричал тот. Вчерашние фрагменты с домом в пламени быстро пролетели в его голове. Все еще в шоке, он медленно качнул головой и улыбнулся. Улыбнулся как то неестественно.. Прибежав к тому месту, пожар был точь в точь таким, каким он виделся ему вчера.«Не может быть» — прозвучало в его голове. Бригада из муравьев, как и почти весь лес тушили этот пожар. К счастью, на деревья и траву он не перекинулся. Ранены были все, а большинство уже превратились в пыль, будто не существовали. Как и в стихотворении, несколько букашек смотрели с ужасом на это, а некоторые и вовсе рыдали. На лице Шнюка была улыбка. Он все осознал. Он осознал то, что это не может быть совпадением. Снова идя домой, он вспомнил то, насколько пиявка его бесила. Он мечтал с ней расправиться как-то по-особенному. «Пару надрезов - пару ран; Пара выколотых глаз - пара дыр. Пара игл - бесконечная боль; Один обряд - в последний путь» Вновь он сидел у себя за столом, вновь голоса ему диктовали это. Даже не стих, нет... Это что-то другое.. Что-то хуже. Скрипучий смех. Шнюк обернулся. Огромная сущность, пожирающая его своими глазами, коих было около двадцати. Они смотрели на него, будто улыбались. Оно было черным, зияющая дыра. Шнюк отвернулся, смотря в окно. Те самые кузнечики. Те самые мантии. Те самые.***
Снова стук в дверь. Шнюк не понял, как вообще лёг спать вчера. Но это и не важно особо.Открыв дверь, он увидел всё того же Шера. -Беда, брат... Какой-то чёрт, в прямом смысле,выколол бедной пиявке глаза воткнул в неё иглы и совершил что-то типо жертвоприношения около твоего входа. Мы все убрали, будь осторожен. Где то маньяки бродят, а может и сектанты. Все та же улыбка озаряла морду Шнюка. Даже когда Шер ушел, она всё также осталась на его лице. «Водя пером по бумаге, Ничего плохого не подозревая, Он не понимал, что ведет себя на верную смерть. Он не понимал, что погубит себя» Лунтик, что возвращался домой, заметил странную картину. Вокруг дуба, а точнее вокруг его части стояли насекомые, которые шептали что-то на латыни. В то время вышел Шнюк.