На красно-золотом бархате

      — Я уже скачал «Один дома».       — Отлично. Всё докупил?       Забираю у своего парня протянутый листок со списком продуктов на праздничный стол. Посетительница ветклиники расплачивается за оказанную услугу по стерилизации кошечки, после чего я заверяю обеспокоенную хозяйку, что всё пройдет гладко, это же простая операция.       А сама каждый раз нервничаю, будто оперировать собираются моего питомца. Всех в мире животных могу считать родными. Они милые и безобидные существа, ну, в большинстве. Кошки, собаки, хомяки — моя любовь.       Достаточно увидеть на улице бездомное животное и я, в обход правилам, тащу бедолагу в ветклинику. Бесплатно никто заниматься четвероногими пациентами не согласится, так что хотя бы недорогие процедуры я оплачиваю из своей зарплаты. Не вот мне платят миллионы.       Саша иногда ругается, что наши накопления приходится тратить на животных, которых потом я потом выпускаю обратно на улицу. Объявления с поиском хозяев для сироток выкладываю постоянно, но мало кто откликается. У кого-то уже есть домашние питомцы, больше взять не позволяют жилищные условия или ограниченность в деньгах; другим животные вовсе не нужны.       Мне одной их всех не спасти. Мир огромен.       — Мандарины еще не взял.       — Кислые везде?       — Да.       — А ты щупал их?       — Да, проверял, как ты меня учила, — смеется Саша. Ни разу не смешно. Не радует перспектива остаться на Новый год без главного символа на столе. — Зайду вечером в Пятерочку.       — Через остановку? — отмахиваюсь, не будучи уверенной, что туда не завозят такую же кислятину. — Тут за углом Евроспар. Попробуй там посмотреть. Цены заоблачные, но овощи и фрукты более хорошего качества.       — Ладно. Вас пораньше не отпустят сегодня?       Захожусь кашлем. Со слезами на глазах отворачиваюсь от Саши и прикрываю рот с носом внутренней стороной локтя. Угораздило перед Новым годом простудиться. Повезло, температуры нет. Я заранее подсуетилась и напилась жаропонижающих таблеток. Может, это спасло.       Я бы жила на работе: принесла диван, свой ноутбук со столом, личные вещи, и обустроила уголок. Телевизор тут есть. Животным требуется постоянное наблюдение, пока они в таком слабом состоянии.       — Про график ничего не говорили.       — Спроси.       — Попозже.       — Ты и так стала часто задерживаться, а тебе, между прочим, за это не доплачивают.       — Не начинай, — кидаю беглый взгляд на свою начальницу. Вышла только что из кабинета. Бывает она в клинике не часто, но если приходит, то начинает капитальную проверку. Правильно делает. Нельзя наплевательски относиться к своей работе. Мне повезло с Ольгой Владимировной. Человек, который всем сердцем не любит животных, не задержится на этом месте.       Я получила должность администратора с первого собеседования, даже не пообещали перезвонить о решении. С начальницей быстро нашла общий язык.       — Спроси сейчас, — настаивает Саша, указывая головой в сторону Ольги Владимировны. Она занята, проводит инвентаризацию и сверяет сроки годности выставленной на продажу продукции. — Не будем же мы праздновать Новый год в клинике?       — Не преувеличивай.       — Детка, ты прошлый день рождения провела здесь.       — А кто бы отпустил меня домой в рабочий день?       — Ты могла бы договориться со сменщицей…       — Это затянется надолго, — выставляю вперед руку, прерывая поток обвинений Саши. Между нами всё чаще встает работа. Не знаю, почему он не хочет понять меня. Есть люди, которые вкладывают душу в свою работу.       Он требует к себе внимание, а я уже с этим не справляюсь.       — Давай, не будем, Саш.       — Рано или поздно тебе нужно будет определиться с приоритетами.       Честно, стараюсь не злиться. Через силу киваю Саше, наступая на свою гордость. Почему нельзя любить и работу, и своего молодого человека? Мне кажется, я даю ему достаточно любви, но это оказалось неправдой. Мы перестаем понимать друг друга.       Наши отношения начались легко и свободно, всё закрутилось стремительно. Может, в этом и была проблема? Теперь наблюдаю результат. А мы не совершили ошибку? Потому что в работе я уверена.       — С какого числа выходишь?       — Со второго января.       — Ясно.       — Саш…       — Пойду в Спар.       — Хорошо, — сдаюсь сразу, не желая развивать конфликт. Он уже, походу, давно назревал. — Позвони из дома.       Я волнуюсь за Сашу: выясняю, добрался ли он домой благополучно, что у него происходит на работе. Жизнь непредсказуема. Всякое может случиться, даже самое невероятное. […]       — Бросай его.       — Мама!       — Что мама? Я серьезно. Зачем тебе эта нервотрепка? Вспомни мои слова…       — Мы просто поругались на пустом месте. Всё наладится, — быстро перевожу разговор от неприятной темы. Когда я только начала встречаться с Сашей, у мамы уже были какие-то опасения на его счет. С первого взгляда раскусила что ли?       Не думаю, что Саша плохой человек. Бывает вспыльчивым и требовательным — не беда. Вопрос в том, готова ли я терпеть это день за днем?       Слышу входящие гудки — параллельный звонок.       Время десять часов вечера. Кому я понадобилась? Смотрю на экран.       — Мам, я перезвоню тебе.       — Поговори с ним, разберись во всём.       — Обязательно.       Буду откладывать до последнего. Прощаюсь с мамой и принимаю вызов от Ольги Владимировны.       — Доброго вечера, Оль…       — Маша, приезжай.       — Куда? — не совсем понимаю, что от меня требуется. В голове ссора с Сашей, скорый приезд родителей с кучей родственников на празднование Нового года и сама подготовка. Когда всем заниматься?       Через полчаса на такси добираюсь до ветклиники. В окнах горит свет. Вижу за стеклом начальницу. Она ожидает меня, высматривает. Что за паника? Как будто конец света наступил.       — Приехала так ско…       — Отлично, идем, — ведет она меня в комнату содержания животных в клетках. Внутри помещения оглядываюсь, пытаясь самостоятельно определиться с проблемой. Ничего примечательного. Не наблюдаю следов ограбления, похищения животных. Чего угодно.       В недоумении оглядываюсь назад, но никого не вижу. Ольга Владимировна пропала. Если бы она ушла, были бы слышны эхом шаги. Пол выложен плиткой. Животные спят, оправляются от процедур.       Полная тишина в помещении.       Издаю нервный смешок. Я с ума начинаю сходить из-за стрессов? Или это сон? Вероятнее — второй вариант. Либо обманываю себя.       — Ольга Владимировна? — неуверенно зову начальницу, почему-то не двигаясь с места.       В здании кроме нам двоих никого нет. Кого бояться-то? Но нарастающий страх парализует.       — Мяу.       Ох, проснулся малыш. Иду проверить котенка по кличке Феликс. Открываю дверцу клетки и тянусь его погладить. Действую аккуратно, чтобы не задеть швы. Только дотрагиваюсь до пушистой головы, как острые коготки царапают меня. Обычное явление. Животные проявляют агрессию, чувствую исходящую от людей опасность. Они уязвимы перед нами.       — Ну что ты, мой хороший. Успокойся.       Глаза котенка вспыхивают желтым цветом. Настолько ярким, что, наверное, сверкнули бы в темноте. Мутация? Показалось? Скорее всего, я просто сплю.       — Сейчас вернусь, — разговариваю с ним, как с человеком. Собаки и кошки не глупее людей. За ними не только нужно ухаживать, но и общаться, чтобы завоевать доверие. Тогда они ответят лаской.       У двери ноги подкашиваются. Я вроде нормально поела, сахар не должен был упасть. В глазах разноцветные пятна кружатся. Может, давление понизилось? За здоровьем не слежу совсем.       Замечаю на тыльной стороне ладони ту самую царапину. Глубокая. Боли почти не было. Из раны сочится кровь и от нее исходят паутинки, будто вены изнутри гниют. Не могу объяснить увиденное. Котенок ничем не был заражен? Его же проверяли.       В теле наступает слабость, в горле пересыхает. Прислоняюсь спиной к стене и съезжаю на пол. Сердце колотится. Дрожащими руками лезу в сумку. Не получается расстегнуть молнию. Ладони покрыты ледяным по́том.       — На помощь…       Хрипа никто не слышит.       Что за чертовщина?       Не знаю, как умирают люди, что они чувствуют в последние минуты жизни, но страх нечеловеческий. Остальные животные пробуждаются и меня оглушает какофония звуков.       Голова заваливается набок. Мышцы окончательно перестают функционировать, не слушаются. Веки тяжелеют. Усилием воли стараюсь не закрывать глаза. Это может быть обычный обморок, только состояние продолжительное.       Реальность ускользает, сколько бы я не прикладывала усилий держаться в сознании…       — И кто она?       — Я откуда знаю?       — Мы в твоей комнате, — словно отдаленно из тумана слышу незнакомые мужские голоса на английском языке. Они ожесточенно спорят о чем-то.       — Позову отца.       — Готов поспорить, он будет в полном восторге, — проскальзывают задорно-издевательские нотки в голосе второго. — Или он разрешает тебе до брака кувыркаться с любой девицей?       — Эй, как тебя зовут? — обращается ко мне другой. Полагаю, разговаривают между собой давние друзья. Стоп. Что значит: «Мы в твоей комнате?» Куда я попала?       Открываю глаза, ожидая увидеть вспышку света, но в комнате полумрак. Шторы занавешены. Перевожу взгляд на расплывчатый силуэт человек. Надо мной кто-то склонился. Отмечаю светлые волосы, серые глаза…       Незнакомец несильно бьет меня по щеке, приводя в чувства. От шока вообще невосприимчива к физической боли. Я будто под наркозом, но вижу слишком реалистичный сон.       — Ты немая?       — Что?       Горло дерет. Сколько я пробыла без сознания?       Надо мной склоняется второй. Он не похож на другого: темные волосы, карие глаза. Контраст. По виду обоим лет семнадцать. Мальчишки. Куда они привели меня?       Сознание вновь отключается. Я пробуждаюсь? Скорее бы. Перед тем, как провалиться в пустоту, дверь комнаты распахивается и показывается высокая фигура, облаченная в подобие мантии. Мелькают длинные, светлые волосы…