Властью обретенный

У Гарри Поттера был друг, который приходил из волшебного леса, который находился рядом с небольшим каменным домиком его семьи. Лес тот не был страшным, не скрывал в чащобе жутких тварей, выползающих в полнолуние, чтобы полакомиться неосторожными ночными путниками. Солнце ласково играло на светлых дубовых листочках, приятно услаждая взор, наполняя чувством спокойствия и умиротворения. Когда мазутные тучи клубились, тесно прижимались к друг другу, глухо гремели, пожирая небо, а тяжелые капли дождя оставляли влажно поблескивать траву, в плаще из чернеющего тумана приходил единственный человек, которого мальчик мог ждать вечно. Он всегда окутывал Гарри саваном могильного спокойствия, избавляющим от волнений, нежно купая в сладостной неге. Загадочный волшебник осыпал ворохом маленьких серебристых и золотых звездочек, ярко искрящимися в сумраке закатного солнца, забавлял диковинными животными, упоминания о которых не было ни в одной энциклопедии, и рассказывал дивные сказания древности, давно забытые и невероятно увлекательные. Перед сном, нежась в теплой кровати, Гарри слушает вкрадчивый шепот, очаровывающий его. Таинственный парень наклоняется, глаза лукаво блестят в полутьме, его узкие губы размыкаются, чтобы задать вопрос: «Ты знаешь, как меня зовут?» Мальчик виновато мотает головой, стыд подкрадывается к щекам, розовя кожу. Было так невежливо дружить и не знать имя, обращаться по простому, лишая удовольствия услышать звук собственного имени. Волшебник пристально вглядывается в изумрудные глаза напротив, и Гарри становится не по себе. «Том» Его имя такое одновременно простое и необычное. В сказках волшебники носили длинные, непроизносимые имена, которые с первого раза и не выговорить, а здесь так просто и лаконично, даже немного знакомо. «Том» Гарри не рассказывал родителям о волшебном друге, потому что тот запретил это делать. «Как думаешь, что они сделают, если узнают обо мне?» Верно, ничего хорошего. Мама явно будет недовольна тем, что ее сын ошивается рядом с каким-то подозрительным парнем, старше его на несколько лет. Поэтому Гарри написал Гермионе, которая могла принять и дать мудрый совет. Она была рада, что у мальчика появился новый друг, заверяла о безопасности подобных отношений и доверии. Совсем ничего подозрительного. Письмо подруги немного успокоило, внушая уверенность в благие намерения колдуна, приглашающего на уединенные прогулки по лесу под серпом месяца. Том настойчиво предлагал зайти дальше в чащу, посмотреть на пленительно-прекрасный танец фей, мерцающий дивными красками, озарявшими опушку дубравы мягким потусторонним светом. Смутное покалывание в груди останавливало от порывистого желания последовать за ним, нечто отталкивало, заставляло стоять с застенчивой улыбкой на границе цветочного сада рядом с домом, отказывать раз за разом, сколько бы друг его не звал. «Гарри, чего ты боишься? Я буду рядом, с тобой ничего не случится» Том был удивительным, прекрасным юношей, сошедшим со страниц старых английских сказок. Он носил черную чародейскую мантию с гербом змеи, иногда ради смеха надевал такую же черную остроконечную шляпу, больше похожую на пижамный колпак. Его глаза напоминают обсидиановые брюшки жуков, обитающих под камнями, они лукаво блестят, когда обращены к Гарри, и безразличны, пока мальчик не видит в ответ. Иногда они пугают до дрожи своей отстраненностью, отсутствующими зрачками, плещущийся на дне жаждой чего-то, ожиданием. Гарри Поттер продолжал хранить свой маленький секрет в тайне от близких, кроме Гермионы, усыпляющей внимание к некоторым странностям друга, и мальчик послушно встречал Тома снова и снова в душистом садике, где росли только гигантские петунии. Мрачный волшебник контрастно возвышался над розовыми цветами, забавляя этим нелепым сочетанием. Они всегда таились, опасаясь, что родители их застукают, но Поттеры постоянно исчезали днем, появляясь только под вечер, когда мальчик приходил домой. Гарри начал замечать неладное, будто бы мир застыл в вязком сне, сшитый из лоскутков памяти. Но на следующее утро важное замечание ускользало, как вода сквозь пальцы. Следующим утром мальчик приходит, прихватив печенье, что испекла мама. Том улыбается, взамен показывая полированную метлу. «Сядь на нее верхом, Гарри» Мальчик испуганно отрывается от земли, прижимаясь всем корпусом к извилистому древку, но через мгновение в груди разливается теплое чувство узнавания, ощущение, что он уже много раз взмывал в воздух на этом чудесном транспорте. Том злится, его недовольство витает в воздухе колючей пеленой. Незаметное движение волшебной палочкой заставляет Гарри рухнуть, стирая коленки до крови. «Это не твое, мне очень жаль» Том и Гарри были лучшими друзьями, поэтому мальчик доверчиво прижимается, укрывается в ворохе черной мантии, утешаемый юношей с хитрой улыбкой. «Не расстраивайся, Гарри, смотри, что у меня есть» Голос юноши мягок, обволакивает заискивающими нотками, отвлекая внимание от саднящей коленки. Он вытягивает из широкого кармана волшебную палочку, извилистую и белую, как кость. Гарри встрепенулся и благоговейно потянулся к ней, осторожно дотрагиваясь пальцами. Приятное тепло нежит кожу, мягкий свет притягивает взор. Такой знакомый, родной, будто нечто подобное уже случалось когда-то давно, но безвозвратно утеряно в глубинах памяти. «Тебе нравится?» Гарри заторможено кивает, все еще завороженно разглядывая узловатый узор на белой древесине. Раньше Том не показывал свою волшебную палочку, пряча ее в складках длинных рукавов, лишь на долю секунды показывая во время чтения заклинаний. Мальчик хочет сделать взмах, но костлявая рука останавливает, больно впиваясь в кожу, оставляя налившиеся красным следы. «Это опасно» Иногда Гарри страшно засыпать из-за странных снов, пробуждающих нечто. Он видит мельтешение, смазанные лица, смутно знакомые. Старый волшебник с длинной бородой и в эксцентричной мантии, характерной для Мерлина из древних сказаний тянет к нему руки, зовет, но звук доносится будто из-под толщи льда, расходится кругами на воде. Мальчик старается бежать навстречу, но отдаляется только сильнее. Пульсация в голове становится невыносимой, скручивая в попытках унять гудящую вибрацию. В такие моменты приходит Том, ласково целуя молниевидный шрам. Боль и страх уходят, оставляя спокойствие. Гарри загнанно дышит в изнеможении, обнимает друга, утыкаясь в шею и позволяет себе заплакать. Чувство потери преследует все отчетливее. «Ты всегда можешь на меня положиться» Мальчик жмется под столом, играя в прятки с волшебником. Это увлекательное занятие, если не сокрушаться из-за мыслей о волшебной палочке, и о том, как она может одним взмахом руки обнаружить тебя. Том поклялся, что будет играть честно, но Гарри не верит ему и его насмешливой улыбке. Темнота мягко ложится на очертания предметов, тени растворяются в закатной мгле. Мальчик съеживается, продолжает ждать, когда Том его найдет. Он осторожно выглядывает из-за ножки стола, видя только чернеющий вход на кухню, и белые дверные рамки, ограждающие помещения, как портал. Почему-то Гарри становится страшно от того, что ничего невозможно разглядеть в коридоре. Там должны быть картины родственников, но вместо слабо различимых силуэтов беспросветное полотно. Куда пропали родители? Эта мысль молотом ударяет по голове, доводя до трясущихся коленок. За все время, пока мальчик прятался под столом никто не вошел на кухню, даже звуков, намекающих на присутствие кого-либо в доме не было слышно. По виску стекает холодная капля пота. Рука неуверенно тянется к густой бездне, но в последний момент что-то заставляет отдернуть ее и скользнуть под стол, забиваясь подальше от этого. Сердце отбивает безумный набат где-то в горле в ужасе ожидая погружение во мрак с последним лучом заходящего солнца. Гарри не может отвести взгляд от ровной поверхности проема, глаза панически прикованы к вязкой пучине, сотканной из ночных кошмаров. Ему страшно произнести хоть слово, даже шевельнуться. «Я тебя нашел» Костлявые пальцы Тома размеренно тарабанят по столу. Гарри не заметил появления друга, но готов поспорить, что здесь явно замешана магия. Мальчик осторожно выползает из-под стола, поглядывая через ноги волшебника на отвратительную бездну, огражденную дверным проемом, и из него вырывается всхлип. Когтистые тощие руки плавно выползали из-за границы, ощупывали стены, мелькали и исчезали, будто искали за что можно уцепиться. «Ты испугался?» Гарри не отрывает взгляд от крючковатых пальцев, оглаживающих пол и стены, оставляющих тонкие царапины. Сердце отбивает набат, звон в ушах мешает расслышать волнительные вопросы Тома. «Там ничего нет» Юноша успокаивающе улыбается, сжимает застывшее плечо мальчика и что-то без остановки говорит. Шепот стекает в ухо сладким ядом, и Гарри расслабляется, обмякая в холодных удушающих объятьях. По горлу проходится нечто острое, похожее на коготь. «Кошмар приходит в пустоте» Все чаще Гарри начинает замечать детали. Общее ощущение фальшивости, некое смутное беспокойство, ускользающее в глубины сознания, не позволяющее раскрыть его причину, но дразняще дающее намек. Он не видит родителей, только смутные отголоски их присутствия, обманчиво говорящие, что они здесь были, только ушли пораньше, не оставив завтрак на столе. Это заметно почему-то сильнее, чем их прямое отсутствие. Ему ни разу не захотелось есть, более того, мальчик совсем не помнит, чтобы он хоть раз что-то тянул в рот. Мысль игриво плутает в закутках разума, приоткрывая следующую деталь. Гермиона так легко одобрила его дружбу с незнакомцем, к тому же волшебником. Обычно девочка ругала его за поспешные решения, читая нравоучительные тирады. Гарри помнит, что она так делала из-за заботы. Но вновь приятно покалывает шрам и все подозрения развеиваются в прах. «Следуй за своим сердцем, Гарри, оно укажет тебе верный путь» Прохладный вечерний ветер треплет растрепанные волосы. Гарри решился последовать в лес за Томом, но ноги, как приклеенные не хотят сдвигаться с места. Кованая стальная калитка, оплетенная извилистыми лианами с распустившимися бутонами неведомых растений, сама распахивается, приглашая пройти дальше. Мальчик не хочет покидать пределы сада, но и оставаться больше нет сил. Тайна медленно становилась явью, нагоняя липкий ужас от разворачивающегося театра с одним актером. Бутоны разномастных цветов шевелятся слишком сильно, повинуясь своим желаниям, а не ветру. Нос чувствует густой, приторный запах разложения, противно забивая легкие. Ступни рефлекторно отрываются от земли, стремясь унести подальше от гнилостной вони, но разум вовремя останавливает, заставляя терпеть во имя безопасности. Лес манит огнями светлячков, стягивает пространство до одной точки, на которую необходимо идти. Первый шаг делается с трудом. Подошва школьных туфель скользит по поросшим мхом камням, вбитыми в почву, трава щекочет щиколотки. Калитка с протяжным скрипом захлопывается за спиной, скованная заклинанием. Гарри делает второй шаг и оборачивается. В окне дома виден силуэт матери, хлопочущей по дому, задорно накрывающей на стол, за которым сидит отец что-то оживленно рассказывающий. В голове появляется мысль, что нужно быстрее скрыться с глаз, не дать родителям увидеть, ведь он торопится на встречу с другом, впавшим в немилость. Зачарованно и бездумно, мальчик прошмыгнул вдоль кустов, распыляющих странный белесый туман, если приглядеться, то можно заметить у них крошечные острые зубки. На краю зрения ему показались обгоревшие, покинутые развалины деревянного дома, запущенный садик, захваченный бурьяном и скелет огромной змеи. Гарри остановился и смотрел на острые кости, на клыкастую морду, витиеватые, спутанные изгибы позвоночника. Вмиг все обрушилось; на месте гигантского скелета выросла каменная ограда, на месте обгорелых руин тихий домик родителей. Все было так, как и оставалось перед уходом. Мальчик вяло моргает, усиленно думая о чем-то неизвестном, мысль рябит, пытается достучаться раненой птицей, но сталкивается с непреодолимой преградой, искусственным заслоном. Шрам пронзило острой болью, взволнованный голос забивался в уши оглушительным звоном. Глаза закатываются, колени устало бьются о землю. Черная, ровная, как зеркало, поверхность воды взрывается тысячью брызгов, когда туда камнем падает мальчик, натянуто стягивается, поглощая голову. Гладь снова застывает в неподвижности, переваривая, перемалывая, поедая живое тело. Маленькие пузырьки редкими вспухшими островками прорезаются на стухшей жидкости, образуя кратеры и трещины, расходящиеся искореженным узором, как на разбитом стекле. Легкие наполняются склизкой гнилью, наполняют, раздувают. Шрам объят прохладной лаской, нечто нежное растекается по нему, зовет и манит. Когтистая лапа вырывает бессознательное тело, вытаскивает на жухлую траву. «Осторожно, Гарри, мысли опасны и непостоянны» Мальчик сплевывает тухлую воду, растерянно уставившись на любезно-сочувствующее лицо Тома. Тот гладит его по волосам, аккуратно обводя переломанную линию шрама, отводит лицо от идеально ровной поверхности, проникновенно заглядывает на дно зрачков, пробираясь в сознание. Гарри страшно, как никогда ранее, но это пронизывающее чувство исчезает, стоит только другу произнести нужные слова. Теперь гладь разлагающегося болота не похожа на идеальный портал в небытие. Теперь это лазурное озеро, прозрачное, показывающие свое дно, в котором плавают светящиеся радугой рыбки. Тревога все равно прокрадывается в грудь Гарри, жаля ледяными иглами, хотя память подсовывает приятные мгновения, как Том ловил пестрых бабочек в волшебную клетку, чтобы позволить их лучше рассмотреть. Именно на этом месте они выслеживали речных угрей. Пальцы холодеют, и услужливо вспыхивает картинка, где друг зимой помогал лепить снежный замок, а потом звал кататься по льду. Ладони Тома сдавливают череп, больно впиваются в виски, голова идет кругом. Вечность, пустота. Неопределенно, путано, исчезла жизнь, камень рассыпался в пыль… Голоса… Старик тянет лапы… Когти из тьмы… У него нет формы… Но будет… «Яд смерти связывает нас» «Но что будет после?» Гарри лежит и смотрит на пасмурное небо, ветра нет и не было никогда в этом месте. Тоскливый хрип вырывается из горла. Сон. Могильный камень приятной шероховатостью утешает, лишает, забирает чувства. Пальцы скользят по имени, но не узнают его. Где он? Снежинки падают на бескровное лицо, вдали назревает стонущий вой вьюги. «Тебе дано узреть, Гарри» «Сны не истина, но отражение ее» «В ничто нет смерти» Падение в бездну, в ничто, где нет даже смерти. Невозможно выбраться, невозможно уйти, подняться, улизнуть. Гарри чувствует себя покинутым, заброшенным, уничтоженным, скорчившимся, рассыпавшимся как пепел, развеянным по ветру. Разложившийся скелет… могильная плита, проросшая… ничем. «В ничто нет времени» Забыть или забыться — мальчик не знал, что нужно сделать. Мысли его раздирали на части, по телу пробегали мохнатые паучьи лапки, гигантские черные глаза напротив гипнотизировали, жвалы издавали чавкающий звук. Вокруг него стены деревянной коробки, сверху на него уставился огромный карий глаз великана, заросшего шубой из волос. Он моргает, и склизкий скрип вторит ему. Ужас не успел сковать все тело, и Гарри скользит по каменному, идеально гладкому полу, как черное озеро в лесу. Ушибленная голова отдает болью в шраме, кровь заливает его из проломленного черепа. Он жив. Почему? Мальчик тихо шипит, шарит руками в непроглядной тьме, которую развеивает белый огонек, освещая труп рыжеволосой девочки. Ее взор бессмысленно утопал в пространстве, не реагировал на Гарри, но ему казалось, что она жива и вот-вот очнется. Джинни не дышит. Это ее имя всплыло в памяти. Так близка разгадка, но так далеко. Мальчик обреченно склоняет голову к ее груди, молится всем богам, чтобы вспомнить не только эту мелочь, но и нечто важное, настолько важное, что может спасти их всех. Кого их? Череп рассыпается в крошку, шрам вгрызается в мозг, грозит расплющить. Но мальчик не сдается, держит это состояние, и должно получится, должно, должно… Вспомнил? «Прекрасный летний день» Гарри знает, что кто-то ломает его сознание, крошит, перемалывает, превращает в вязкую кашу, наводненную неясными образами. Цветы колышутся на ветру, зубастые бутоны сворачиваются в трубочку и распускаются прекрасными петуниями, приторный аромат заменяется ничем. Гарри моргает и уютный домик оборачивается разбитыми руинами, которые он уже видел на границе сознания, где-то во мгле сквозь зубья гигантского змеиного скелета. Мальчик не может унять дрожь. Мгла змеится, тащит свое вспоротое временем брюхо, выворачивая бледный кусок туловища, костлявого и маленького, жалкого и уничтоженного. Костлявое тело изгибается, хватает за горло и душит, душит… «Гарри!» Звонкий женский голос отчаянным визгом прочищает сознание, разгоняет тьму по углам. Потом доносится старческий ласковый шепот, успокаивающий и умоляющий. Гарри понимает, что старец хочет ему помочь, а Гарри хочет спастись. Мгла не отступает, шрам набухает, раздувает голову. «Гарри, Гарри, Гарри, Гарри, Гарри, Гарри, Гарри» Нечто шипит, заползает в ухо и оплетает разум. «Том» Мальчик лежит посреди бесконечных лугов зеленой травы, такой насыщенно салатовой, что становится очевидна ее искусственность. Разум ясен и чист, теперь он знает, понимает, где находится, помнит свое прошлое и кто он. В игре больше нет смысла. «Я вернулся» Черная фигура Тома возвышается, затмевает солнце. Он смотрит самодовольно и алчно, восторг мешается с обожанием, болезненная уверенность в чем-то свершившимся обжигает шрам. «Смерть исчезла в ничто» Тощие длинные пальцы гладят щеку. Гарри скован колющим страхом, он пытается пошевелиться, вскочить, задушить, уничтожить. Ледяные пальцы давят на шрам, и что-то пленительно нежное отзывается на ласку, словно среди ничто, в иллюзорной декорации, пародии на реальность, Гарри самое место. «Змея укусит себя за хвост» «Тебе нет прощения» Омерзительные пальцы скользнули по линии носа, далее вниз по шее, отодвигая края рубашки, прочертили шрам по ключицам. Том накрыл подушечками пальцев глаза. «Но милосердие — удел великих» Мгла не отступала, она скрылась за Томом. Гарри хотел разорвать себе грудь, только бы не ощущать тлетворного влияния этого места, гниющий внутри души Волдеморта. Ему так хотелось стать единым целым, раствориться в родном ужасе, исчезнуть в завесе ничто, потеряться в подолах туманной мантии. Гарри кусает губы до крови, пальцы впиваются в мягкую плоть ладоней. Он не может встать, но всем естеством желает впиться в Тома, разорвать его грудь, вырвать сердце, упиваться единением, вплавиться в чужую душу. «Тебе нечего бояться» «Твоя душа окутала мою, бережно хранит ее» Гарри смотрит в голубеющую даль, следит за кругообразными движениями облаков, образующими белесую воронку в пространстве. Слезы скапливаются на кромке глаз, жгут каленым железом, в груди что-то обрывается, заканчивается, закольцовывается. «Начало Волдеморта станет концом для Гарри Поттера» Бледная тощая рука подбирает черный кожаный дневник, почему-то не распухший от обилия воды вокруг. Высокий юноша перешагивает через синеющий труп маленькой рыжей девочки, прижимая дневник к месту, где бьется сердце. Сегодня ночью Том Марволо Риддл покинет тайные подземелья Слизерина и ознаменует своим появлением начало новой эпохи. А поверженный, плененный на страницах Гарри Джеймс Поттер так и не увидит кончину своих друзей.