Еxperiences

После боя в Расколотом Замке проходит день, второй, а Мираклу всё ещё плохо. Нортон сидит в комнате, выделенной зодчему, с утра до утра. Весь день, всю ночь, потому что по-другому он не может. Мираклу плохо, пусть его лекари и говорят, что угрозы жизни нет, но Нортону жутко смотреть на спокойное и безмятежное лицо зодчего, лежащего без сознания. Он старался отвлечь себя работой, уходил ненадолго, но внутри всё противилось, становилось слишком страшно. А если он уйдёт и что-то случится?Нортон каждый раз возвращался назад, в кресло возле кровати зодчего, и снова смотрел, как мерно вздымается от дыхания его грудь. —И всё эти чёртовы Драгоции. Огнев сжимает ладонь друга, смотрит на него с некой надеждой, но холодные пальцы Миракла не двигаются, и он не открывает глаза. Как глупо, Нортон, как глупо. —Скорее бы ты уже очнулся и посмеялся надо мной за эти слова. Странно без тебя как-то. Он устало прикрывает глаза, но заснуть всё никак не получается – в кресле сидеть ужасно неудобно, а беспокойство всё не даёт покоя. Нортон то дремлет, то просыпается вновь, поднимая взгляд на Миракла. В полумраке комнаты тот кажется слишком бледным, и Нортон уже хочет позвать лекаря, но это кажется слишком глупым поводом для беспокойства–ему ещё с самого утра сказали, что зодчий очнётся, как только его организм достаточно окрепнет. Просто слишком много эферов использовали те Драгоции, вот и всё. Ничего серьёзного не случится из-за этого. Но всё равно ему слишком неспокойно, слишком долго Миракл рядом, но ни слова ему сказать не может, не болтает как обычно. Это странно.

***

Когда Нортон в следующий раз открывает глаза, за окном уже глубокая ночь, но это совершенно неважно–Миракл, хрипло закашлявшись, приподнимается на кровати, и Огнев поначалу не может поверить. А потом резко щёлкает пальцами, зажигая все свечи в комнате. Миракл невнятно бормочет какое-то ругательство, но всё-таки усмехается в своей привычной весёлой манере. —Рад видеть, что про меня не забыли. —Да я только недавно пришёл. Заходил иногда к тебе.. проведать. Нортон слегка пожимает плечами и внимательно осматривает друга. Тот всё ещё бледный, но выглядит уже лучше. Наверное из-за улыбки на лице. Нортон качает головой, усмехнувшись уголком губ. —Стареешь, мой дорогой друг. Проиграл каким-то двум недоросткам из Драгоциев. —Что есть того не отнять. Зодчий пожимает плечами, чуть морщится, поудобнее садясь. Огнев подавляет желание уложить его в кровать как маленького, и поднимается с так надоевшего ему кресла. —Уже уходишь? —Надо же кому-то лекарей позвать. Не ты же туда ползти будешь. —Я абсолютно здоров! —Дергаться будешь–привяжу к этой кровати. Я всё сказал. Сиди и жди. Когда Нортон возвращается с какой-то девушкой в строгом медицинском халате, Миракл конечно же уже не сидит на кровати. Девушка лишь осуждающе качает головой, глядя на донельзя довольного зодчего, курящего трубку у окна. Она быстро водит часовой стрелой вокруг него, что-то внимательно высматривает, а потом кивает. —Всё более-менее в норме. Но вам, господин зодчий, следовало бы соблюдать постельный режим. —Не переживайте, разумеется он будет соблюдать режим. Нортон смотрит на него таким уничижительным взглядом, что Миракл не сомневается – он будет. Когда девушка уходит, Нортон первым делом отбирает у него трубку, недовольно поморщившись от запаха дыма. —Пока не выздоровеешь, можешь забыть об этой ерунде. Ложись, я принесу тебе чая. —Будешь заботиться обо мне? —Следить, чтобы никакие Драгоции до тебя не добрались. А то мало ли что, не справишься один. Нортон с издёвкой усмехается, выходя из комнаты, а зодчий лишь качает головой. По-другому Огнев никогда ни о ком не заботился, но Миракл прекрасно знает, что это именно забота. Потому что если бы Нортону было бы всё равно, как он всё время повторяет, он бы не сидел возле постели Миракла часами, не приносил бы ему чай и кофе, не спрашивал бы каждые пару часов, как тот себя чувствует. Он это всё делал, молча и иногда с недовольными взглядами, когда зодчий начинал выпрашивать свою трубку или шутить про что-нибудь, но делал. Нортону действительно не было всё равно. Он не признался в этом Мираклу, отмахнулся, сказав что это «просто небольшое волнение за старого друга», но в душе что-то едва ощутимо скребло, будто он соврал. Что-то тут было не так. На Черновод вновь опустилась ночь, и Миракл уже уснул, когда Нортон тихо зашёл в комнату, садясь в кресло рядом с кроватью, где провёл все последние дни. Зодчий выглядит таким безмятежным сейчас, что Нортон невольно улыбается самым краешком губ, но лишь на минуту. Его напрягает это всё, и больше всего–его собственное отношение к Мираклу. К друзьям так не относятся. Друзья есть друзья, с ними не сидят безвылазно пока они не очнутся, не носятся как с маленькими если им плохо. Это всё относится к другому, куда более сильному и неподходящему Нортону чувству. Ему такое не нравится. Он не хочет влюбляться опять. Но прекрасно знает, что продолжит так относиться к своему «старому другу», потому что по-другому не получается. Как глупо. Наверняка тот скоро догадается, что Нортон так общается вовсе не со всеми. Что он особенный.

***

—Я себя замечательно чувствую..хотя бы одну затяжку, Нортон! —Я тебе сказал – нет. Иначе больше не приду. —Это наглый шантаж, мой дорогой друг. Миракл смеётся, садясь на кровать и качая головой. —Так следишь чтобы я не курил, будто от этого сразу умру. —Мне не нравится эта твоя привычка, ты же знаешь. Нортон недовольно хмурится, но зодчий всё равно продолжает улыбаться, и он тоже прячет улыбку за ладонью. —Тебя Василиса искала, знаешь? —Пусть приходит, я всегда свободен для всяких Огневых. Он усмехается, и Нортон уже привычным жестом закатывает глаза, ворча что-то про «всяких зодчих». Огнев поправляет одеяло на его кровати и отходит, чтобы принести ему книги, которые Мираклу хотелось прочитать чтобы хоть как-то развлечься – из комнаты его пока особо не выпускали, говоря что господин Огнев так приказал. И пусть это не совсем по правилам морали, но Нортон рад, что даже по такой причине Миракл задержался в его замке. Всё-таки его болезнь хоть какой-то, но повод для заботы. Иначе было бы странно, что он, Нортон Огнев, не отходит от зодчего. Он усмехается, качая головой. Ужасно глупо.