Белые жемчужины храма

Она лежит, спит. Хотя нет, это состояние сложно описать, ты вроде бы и находишься во сне, но слышишь всё происходящее вокруг. Это нельзя назвать комой, определённо точно - нет, это что-то иное, название которому сложно дать, ведь это походит на многое. Больно, невыносимо больно. Хочется крутится из стороны в сторону, пытаясь найти то самое положение, при котором боль хоть немного утихает. К сожалению, это сейчас невозможно. Боль долгая, вроде бы, иногда стихающая, но всегда возвращающаяся с новой силой. Тело даже не двигается, просто задубело и всё, как бы не хотелось хоть что-то сделать, оно не поддаётся. "Вот она - смерть, которая заволакивает всё вокруг, показывая глушащую темноту." Нет, не сейчас, легкое покалывание и потрескивание сломанных костей отбиваются в голове, идя точным маршем по мозгу или нервным окончанием. Валтор использовал исцеляющее заклинание, что-то бормоча и расслабляя мышцы, для большей концентрации процесса. Тонкие нити светлого, салатового оттенка появляются и исчезают вокруг рук мужчины. Тяжелый выдох сейчас свидетельствует только о том, что всё закончилось... Как и ожидалось - удачно. Конечно, очень медленно, но боль из рёбер стала проходить, оставляя свежий след адреналина. А невесомый поцелуй значился о том, что он снова куда-то уходит. Это будет даже к наилучшему. Грузно и лениво поднялись вымученные веки девушки, взгляд упёрся в звёздное небо, которое было бездонным и от чего-то устрашающим. По сторонам оказалась та же картина, всё стало понятно. Обычная спекторная камера, вроде бы такая простая иллюзия, но от неё очень сложно избавиться, ведь у каждой камеры свои особенности. Теперь точно нечего делать, остаётся только ждать. Ждать чистой и невинной неизвестности. Хотя, даже если бы и было известно как выбраться из плена собственного искажённого разума, сил не было. Сонливость накрывала своими огромными ладонями, так и уговаривая присоединиться к ней. *** Умиротворение и покой нарушают ритмичные поглаживания по чёрным стеклянным волосам, как ни странно они до сих пор походили на волосы, а не на грязную мочалку из скомканных макаронин. Эти руки были бархатными, а движения лёгкими и непринуждёнными, через пару секунд добавилось и мелодичное мычание, отдалённо напоминающее какую-то популярную песенку из забытой композиции. Глаза еле открываются, но после этого фокус зрения сразу же меняется, отказываясь видеть происходящее. Лучше ослепнуть! Чем видеть знакомые потолки и сооружения, а так же этот самовлюблённый мужской лик. Эх, если бы они не были врагами, то девушка определённо точно бы влюбилась в него, но сейчас... Зная что этот мужчина может сделать, единственное, что хотелось бы знать этому обречённому созданию, так это только: "Почему среди всех одинаково наполированных жемчужин, он выбрал именно её?" Ответов было много, но ни один не был бы достаточно убедительным. Эта добытая покорность нравилась ему, как бы он не любил играть в "кошки/мышки" ему нравилась перспектива приходить куда-то, где его ждут, хоть и не с радостью, но хотя бы просто ждут. Странно. Он не может определить почему ему резко стало это необходимо. Хотя в мыслях всё это так и оставалось чем-то обыденным и привычным, чем-то... что уже было множество раз, но ни один этот случай искренне не хотел вспоминаться. Девушка притворяется спящей, думая и размышляя как выбраться от сюда, ей было ясно как день, что даже если она каким-то чудесным способом выедет мужчину из игры, она всё равно останется взаперти этого мрачного бесконечного места - так что лучше всего сейчас будет просто играть по правилам "нового господина". Веки тяжело открылись, а глаза стали медленно приходить в себя, фокусируясь на улыбающимся лице и немного выбившимся прядкам волос из основной массы причёски. Сейчас он не казался устрашающим или ужасающим, он был даже мил, находясь в расслабленном состоянии. Здравый рассудок был побит и уже соглашался на все исходы, даже на те в которых мелкий проблеск света прекращал виднеться среди однотипных чёрных дыр. - Уже проснулась... - Сейчас Валтор определённо точно знал что ничего не случится, что он сейчас всесилен, а девушка была всего лишь его игрушкой на пару дней. Её лицо было прекрасно, эти бездонные глаза... В которых не было просвета даже от маленькой крошечной звезды, как в тот день, когда впервые среди испуганных лиц показалось безразличное лицо с тусклыми глазами. Мужчина не знал как совладать с собой, хотя сейчас ему это и не нужно было. Женское лицо было безразлично, похоже что она уже смирилась с происходящим, а для покорёженного сознания всё это создавало очень спокойную или даже будоражащею обстановку. Она продолжала лежать на его коленях, а немного растрёпанные и грязноватые волосы распластались вокруг, мешая задрать голову повыше и удобнее. Ей ничего не хотелось, но они оба понимали что сейчас произойдёт. Большой палец мужской руки коснулся силуэта нижней губы, всё также невесомо проводя по нему. Эти руки были бархатные, под стать идеализированному образу настоящего монстра. Глубокими вдохами морозный воздух попадал в самые глубины лёгких, немного обжигая их и напоминая, что совсем недавно у дамы были сломаны рёбра. Хоть тело уже давно не болело, но горькое послевкусие оставалось в горле комом, мешая расслабиться. Валтор смотрел в чужие глаза изучая их, а руки медленно проходили по коже, оставляя табун мурашек и холодную поступь от ледяных пальцев. Ему было неинтересно согласие или ярый отказ, он уже знал что всегда получает то, чего так желает. Немного опустившись ниже он поцеловал точённые губы, но не получил ответа. Даже её язык не показывал никаких эмоций и желаний, оставаясь в одном и том же положении, как будто приклеенным к верхнему нёбу. Сильные руки отпустили тело в пространство, а щелчком пальцев оба существа оказались в просторной комнате, скорее всего раньше принадлежавшей кому-то из старейшин. Мягкие покрывала и шёлковые простыни окутывали тело, создавая ложное впечатление удобства. Аристократическая ладонь прошлась по ноге вверх задирая одежды выше, но не чтобы открыть прекрасный вид на молодую фигуру, а просто для удобства. Тонкие мужские губы касались чувствительной кожи, не требовалось никаких усилий чтобы оставить красноватые, налитые кровью пятна различных форм и размеров. Эта покорность с одной стороны и радовала, и раздражала, хотелось выбить всё живое из хрупкого человеческого тела, но также хотелось и разделить удовольствие на неопределённый срок, хотя в его положении эта перспектива слабо виднелась. Со временем эти руки стали активно исследовать чужое тело, мимолётно касаясь сокровенных мест. Девушка не знала что ей делать дальше, мозг отключился, поддаваясь интуиции и сердцу, которые уже тоже мало чего хотели. Эти касания и чужеродные слюнявые поцелуи приводили желудок в действие, она проклинала себя, что внизу живота начал образовываться противный узел, а чуть выше, уже кишки дрались за право выдвинуть всё своё содержание обратно к горлу. Эти противные руки, хоть и были предельно аккуратными, не стали полностью раздевать женскую натуру, но оголили нужную ему часть. Было больно, ведь жрицы до конца своих дней должны были быть чистыми и непорочными, а эту белую жемчужину испачкали в не стираемой грязи, окончательно разрушая весь храм и веру во что-то высшее и добродушное. Эта боль сейчас расстилалась по внутренней части бедра и выше, растягивая всё изнутри, тихонько смещая и мешая тазобедренным костям, принося нескончаемый поток гадких мыслей о непроглядном будущем. Кожа в сокровенном месте с трудом тянулась, ведь ей не дали необходимого внимания, но похоже что это не особо волновало мужчину, у него было достаточно сил чтобы продолжать затеянное, получая удовольствие от всего происходящего, он прекрасно понимал, что девушке даже близко не приятно, но её организм выделял достаточно смазки, чтобы не уничтожить тело окончательно, хотя это мало чем помогало. Да и в целом, этих двоих мало волновали последствия, каждый был включён в свои мысли и рассуждения, совершенно не обращая внимание на друг друга.