Сакура убиралась дома. Сарада - в Академии, Саске - как говорит Наруто - защищает деревню из тени. Когда бывшая Харуно остается вот так дома одна, ей бывает грустно. Зато пыль вот всегда рядом!
Пройдясь тряпкой по самой верхней полке в своей комнате, девушка с грохотом что-то уронила. Она нагнулась поднять диво и обнаружила, что это альбом. Любопытство захлестнуло ее - или это была лень - и она бросила тряпку и села на диван с альбомом в руках.
На первых страницах была Сарада. Ее, на правах ребенка, вообще было много в
этом альбоме. Дальше пошли общие фото, которых было целых одна, потому что Саске давно не возвращался домой.
В самом конце расположилась фотография, о которой Сакура давно забыла: фото всего семейства Учиха в сборе на Новый год. Внизу подпись: "Новый год в кругу семьи". Сакура задумалась, когда это было... это был их первый совместный Новый год...
– Криво! – как раскат грома во время грозы, разнесся по дому громкий и грубый голос.
Обито чуть со стремянки не свалился. Он обернулся к соклановцу с выпученными, как надувные шарики, глазами.
– Выше! – так же грубо, но уже чуть тише скомандовал Мадара.
Обито, державший двумя руками новогоднюю гирлянду и все еще испуганно глядя на Учиху, поднял гирлянду выше. Мадара дал знак рукой – значит ровно. Обито отвернулся от него лицом к стене и тяжело вздохнул.
Мужской половине учиховского населения была поручена важная миссия: использовать все возможности шарингана, чтобы повесить гирлянду симметрично. Дело шло туго.
В гостиной, помимо гирлянды, уже стояла украшенная елка, была разложена по всем гладким поверхностям мишура, и играла новогодняя музыка. В комнате ярко горела люстра, а теперь, с гирляндой, света стало еще больше, несмотря на зимнюю вечернюю темень за окном.
Итачи, Шисуи и Саске выносили из комнаты картонные коробки с украшениями. Обито, Изуна и Мадара вешали злосчастные огоньки.
– Левы канетс вдол щтены, к ражетке, – сказал Изуна Обито, держа в зубах скотч.
Он сидел на полу и чинил отверткой игрушечного деда мороза.
Обито закрепил на обоях последнюю "волну" гирлянды кусочком скотча и спрыгнул со стремянки. Взяв вилку, он подсоединил ее к розетке. Гирлянда загорелась разноцветными огнями.
– Красота, – довольный, Обито упер руки в боки, становясь рядом с Мадарой.
– Огоньки-и-и!
Из-за спины Мадары и Обито послышался восторженный возглас. Маленькая Сарада, одетая в традиционное кимоно, забежала в комнату и врезалась прямо в Мадару. Тот подхватил ее на руки.
– Нравится? – спросил он у девочки.
– М-угу! – весело кивнула она.
В волосах у нее была милейшая розовая заколочка.
– Пойдем я покажу тебе, какую елку мы нарядили, – его грубый голос был ласков только с ней. Уходя, Учиха бросил Обито в привычной для всех надменной манере: – Прибери здесь.
– Тц, – громко цокнул Обито, щуря глаза и качая головой.
– А-ха, – засмеялся Изуна. – Только с ней он так!
Старший Учиха принес девочку на кухню. Здесь стояла жара от пара, который валил клубами из кастрюль на плите.
– Мама-мама! Деда гирлянду повесил!
Сарада указала пальчиком в сторону гостиной. Сакура, мешавшая что-то в кастрюле ложкой, смущенно улыбнулась.
Сарада называла Мадару "дедой", хотя ему не было даже сорока. Видимо, "деда" слишком часто всеми командовал, и девочка подумала, что он тут главный.
Мадара же звал Сараду ласково: химэ. Кто бы мог подумать, что он проникнется к наследнице Учих? Никто. И даже когда видят собственными глазами – не верят.
Рин, Сакура, Изуми и Санами трудились на кухне, готовя праздничный стол. Акеми помогала Шисуи и Итачи таскать пустые коробки в кладовку. Когда последние закончили, то прибежали на кухню.
– Есть попить? – обратился Шисуи ко всем хозяйкам одновременно.
Все в фартуках, значит, все хозяйки.
Саске с недовольным лицом забрал дочь у Мадары. Старший Учиха не обратил внимания на ревнивого папашу и сел за стол, на котором стояла посуда: ковш с только что сваренным рисом, тарелка с помытыми овощами и много-много специй.
– Вода!
Изуми протянула стакан Шисуи. Из-за его спины выросла Акеми, смеясь и требуя:
– Мне тоже!
– Мы закончили с украшениями, – сказал Итачи, обращаясь к девушкам.
– Отлично! – воскликнула Рин, проверяя содержимое духовки. – Мясо еще не пропеклось!
– Вы большие молодцы, – откликнулась Санами на реплику Итачи. – Как хорошо, что Сакура и Саске собрали нас всех сегодня вместе!
– Тебя ждет разочарование, – буркнул Мадара, сидя вразвалочку за столом.
Саске отпустил Сараду, и та с визгом и шумом убежала в гостиную.
Санами сняла с плеча тоненькое кухонное полотенце и швырнула его в Мадару. Тот с пафосом истинного Учихи поймал его одной левой и, кинув на стол, невозмутимо съел орех из блюдца напротив.
Раздался грохот. С веером на спинах переглянулись. Толпой они вбежали в гостиную и увидели, как Изуна сидит в углу (он, по-видимому, собирал лишние украшения в пакет, когда случилось преступление), а Сарада с растерянным видом нашкодившего ребенка стоит возле елки. Вот только елка, в отличие от девочки, не стояла, а лежала.
– Сарада!
Сакура подбоченилась и подошла к елке, чтобы ее поднять. Некоторые игрушки разбитыми валялись на ковре.
– Надо прибрать, – произнесла взволнованно Изуми и побежала за веником и совком.
– Сколько раз я говорила: не бегай вокруг елки, она может упасть! – отчитывала девочку мама.
Рин вдруг громко зашмыгала носом.
– Мясо горит!
Она пулей рванула на кухню.
– Больше не играй с елкой, она могла упасть на тебя! – продолжала бывшая Харуно.
Сарада по-детски опустила голову, виновато водя туфелькой по полу.
– Это не она, – низкий голос донесся из-за спин. – Это Изуна.
– Эй! – возмутился упомянутый Учиха клевете.
Мадара прошел к девочке и снова взял ее на руки.
– Идем, химэ, купим новую звезду и подарки.
– Подарки!
– А? Мадара-сан?
Розоволосая попыталась остановить его. Вмешался Саске.
– Мадара, оставь ее. Иди один.
Старший Учиха одарил Саске взглядом а-ля Учиха и ушел из гостиной собираться на улицу.
– А родинки с нами? – спросила Сарада, показывая пальцем в сторону той части дома, где скопились Учихи.
На вопрос Сарады об Изуне и Шисуи "кто это?", Сакура как-то ответила: родственники. Двенадцать звуков в одном слове сразу были не по возрасту маленькой химэ, и она выговорила, как смогла:
– Родинки!
С тех пор Шисуи и Изуна именовались так.
– Нет, у них дела.
Учиха завязал веревочки на шапке девочки потуже, чтобы не поддувало, и они вышли на улицу.
Дверь хлопнула. Сакура выглянула из кухни.
– Ушли все-таки.
Она посмотрела на стоящего рядом Саске.
– Достал, – проговорил сквозь зубы папаня и уселся за стол, развалившись на стуле.
– Он просто очень любит Сараду, – попыталась оправдать Мадару Санами с улыбкой на лице.
– Если бы он учил ее чему-то полезному! – возразил Саске, беря орех из тарелки напротив и отправляя в рот.
– Да ладно, – девушка продолжила держать оборону. – Да, то, что он делает, непедагогично...
– Надо же, как культурно ты называешь тиранию и деспотизм, – перебил ее Саске.
Шисуи и Акеми, которые сидели напротив, рассмеялись.
– Саске, ты говоришь так, будто мы не знаем, что это ты научил Сараду слову "бака", – напомнила ему Санами.
Вода в раковине зашумела – Санами взяла губку и загремела посудой.
– Это не я, – отмахнулся он. – Она просто познакомилась с Наруто, и это слово возникло у нее естественно.
~
В магазине, как и полагается в Новый год, куча народу не давала проходу. Но Мадаре и с ребенком на руках ничего не стоило расталкивать людей локтями. И тележкой.
– Данго!
Девочка ткнула пальцем на сладости на прилавке. Они лежали в прозрачных пластиковых коробках.
– Ты же не ешь данго, химэ, – с сомнением взглянул на девочку Учиха.
~
– Он точно догадается, что это я Сараду подговорил, – качал головой Итачи.
Он сел за большой круглый стол рядом с Шисуи, Акеми и Саске. Девушки вокруг все еще копошились с едой. Изуми шинковала овощи на дощечке справа от него.
– Да брось, сегодня праздник, он не заметит, – хихикал Шисуи.
– Заметит, – сказал Саске мрачно и сложил руки на груди.
– Почему? – Шисуи и Акеми переглянулись.
– Ты что, тоже данго попросил? – обратился к Саске Итачи.
– Нет...
~
– Онигири!
– Онигири?
– Папе! – объяснила Сарада, мило перебирая пальчиками, сидя на руках у Мадары.
– Папе, конечно, – поддержал ее лепет мужчина, кладя в корзину контейнер с онигири.
– Тойко т-с-с, – она приложила палец к губам.
– Не волнуйся, химэ, – сказал Мадара и, взявшись за тележку, пошел дальше: – я найду, что ему сказать.
~
Они вернулись домой быстро, и все выбежали их встречать.
– Снеговиков вызывали? – пошутила Изуми, глядя на снег на их одежде.
Сарада, оказавшись на полу, ушла с мамой переодеваться. Когда она скрылась за углом, Мадара удостоверился, что она захлопнула за собой дверь в комнатку, и тогда уже дал волю эмоциям:
– Вы не могли нормально сказать, что вам нужно?! Разучились говорить?! – закричал Мадара.
– Где наши подарки, дед мороз? – спросил Саске, защищаясь от его нападок.
– В пакетах! – огрызнулся старший Учиха и ушел вглубь дома.
Пострадавшую елку приводили в порядок. Акеми и Шисуи почувствовали нужду помочь и объявили:
– Занимайтесь елкой, а мы пока накроем на стол! – они ушли на кухню.
Сарада сидела на ручках у дяди. Дядю она любила больше всех. После мамы и папы, разумеется.
– Дай ребенку нарядить! – воскликнул Обито Мадаре, который, согласно своей идеологии, собирался сделать все сам.
– На.
Мадара с невозмутимым видом отдал Обито игрушку. Тот громко цокнул языком. Его немое осуждение вылилось в прищур, нацеленный в спину старшего Учихи, который, тем временем, вышел на улицу.
Саске стоял там, у перил на веранде. Вечерний мороз ударил по щекам. Задышалось легко. Мадара встал рядом с потомком великого клана в ту же самую позу, что и он.
– Душно там, – сказал Саске.
Ему, кажется, наскучило стоять здесь в одиночестве.
– М, – поддакнул Мадара неохотно.
Через пару минут наскучило и ему.
– Еще не пожалел, что пригласил нас? – спросил он.
– Немного, – ни капли смущения в голосе.
Мадара усмехнулся.
Эти двое, хоть и были ужасно характерные, но вдвоем чувствовали себя на одной волне. Они чаще всего молчали, но это молчание было уместным.
– На следующий год не рассчитывайте, – сказал Саске.
Вечернюю тишину разрезал поросячий визг, доносившийся из дома.
– Это должна сделать Сарада!
– Да ты сам хочешь все повесить, че ты прикидываешься!
Это были Изуна и Обито.
– Договорились, – ответил Мадара Саске.
Когда они вернулись в дом, когда Акеми и Шисуи накрыли на стол, когда все переоделись в красивое и сели за стол, до нового года оставалось всего ничего – час.
Сарада, сидя на руках у Итачи, своими маленькими ручонками тянулась к макушке елки, чтобы повесить сверху звездочку. Затем они поспешили ко всем.
Заботливая душа Санами попросила тоста. Налив в бокал вишневый сок, она подняла его вверх и заговорила:
– Несмотря на ваши кислые лица, я все же отмечу, что здорово быть семьей и собираться вот так, всем вместе, – она оглядела темноволосых по кругу стола. – Мы есть друг у друга, и это прекрасно! Мы собрались, чтобы встретить Новый год в кругу семьи. Может, дело в том, что мы все просто любим друг друга? – улыбнулась Санами, оглядывая всех друг за другом.
– Дайте салат, – недовольно буркнул Обито.
– Мне онигири! – поддержал Саске.
– Эй! – возмутилась Санами.
– Обито, это для всех! – Рин с боем вырвала из рук Учихи огромную тарелку с салатом.
– Садись, – Мадара потянул Санами за руку, – я же говорил, тебя ждет разочарование.
Девушка закатила глаза и нехотя села.
– А где данго? – зарыскал по столу Итачи.
Шисуи передал ему пластиковую упаковку.
Кто-то разговаривал, кто-то с кем-то снова препирался, кто-то набивал рот салатами. В этой суматохе было видно, что Учихи совершенно не умеют быть семьей, которую нам обычно рисуют сериалы. Они своенравны, у них проблемы с выражением любви, им отчего-то стыдно признать то, что они любят друг друга! Однако то, что они собрались в этот раз и ни один из них не сослался на понос и золотуху, не заснул по дороге и не понес к доктору подхватившую простуду рыбку, говорит о многом. Не все у них шло гладко. Они и не хотели, чтобы все шло гладко, иначе бы не носили этой фамилии.
Важно то, что, несмотря на все неурядицы и сложную судьбу клана Учиха, его представители, сами того не признавая, желали быть настоящей семьей. Именно поэтому они сейчас за одним столом.
Сакура улыбнулась.
– Какая хорошая фотография, – прошептала девушка.
Она достала ее из альбома и, покопошившись в ящиках, отыскала рамку. Молодая Учиха поставила ее на полку, которую только что протерла тряпочкой.
Такой фотографии не место на последней странице.
