Безлюдные аллеи

      Место, находившееся в глубине дворов, но неподалеку от набережной, было в равной степени и тихое, и пафосное. Старкова скривилась от обилия хрусталя, позолоты и бархата.       - Святые, - пробормотала тихо, - надеюсь, что ты не сюда меня собирался вести на обед. - Думал, что ты лучшего обо мне мнения, - вполголоса пошутил Морозов, дернув уголком губ, взгляд его, однако, оставался настороженным.       Мужчина оглядывал пространство, крепко держал Старкову за руку, переплетя пальцы. Михан и его охрана шли впереди, открыв им с Александром спину. Впрочем, Алина не обольщалась: заведение наверняка принадлежало криминальному авторитету. И охранники у двери, не раздумывая, выстрелят, если что-то пойдет не так. Как и бармен, проводивший их напряженным и весьма нелюбезным взглядом.       - Интересно, а если бы мы просто так пришли сюда, - задумчиво произнесла Алина. - То вас приняли бы радушно, как и любого другого клиента, - обернулся Михан, улыбнулся, глядя девушке в глаза, - я дорожу репутацией этого места, - он открыл неприметную дверь в углу, - прошу, - он даже чуть поклонился, как услужливый швейцар в фильмах про другую эпоху.       Старкова посмотрела на Морозова, тот пожал плечами и отпустил девушку, пропуская ее вперед. Алина вошла в помещение, радикально отличающееся от того, что увидела в зале: минимализм, полумрак, опущенные жалюзи и элегантные лампы. Стол в центре комнаты был сервирован на троих: Михан знал, что Александр согласится.       Алина впервые задумалась: а связывает ли что-то этих двоих? Что именно? И как это возможно: криминальный авторитет и частный детектив - бывший следователь? Впрочем, в жизни встречались и более странные союзы.       Михан вежливо отодвинул стул, приглашая Алину. Старкова села и дернула плечами, почувствовав чужой взгляд, на мгновение задержавшийся на ее спине, где Жар-птица была сейчас скрыта свитером. Волькрова татуировка!       Залетай на огонек, птичка.       Не то, чтобы Алина так уж часто думала о той ночи, когда они с Николаем отправились на нелегальные гонки, но порой вспоминала чужой цепкий взгляд, и мурашки бежали по коже.       Старкова схватила лежащее меню, чтобы только скрыть свое смятение, спряталась среди блюд с названиями на керчийском - ну, разумеется! - чтобы только дать себе некоторое время прийти в себя. Стоило сосредоточиться на простых вещах: например, на то, что наступило время обеда и, если уж быть честной, то Алина была страшно голодна.       Продиктовав неслышно появившемуся официанту заказ, Старкова подумала, что порции-то тут наверняка маленькие, как и положено такому месту. А жаль. Она была готова слона сейчас съесть.       - Чего ты хотел? - сухо спросил сидящий рядом Морозов, демонстративно посмотрел на часы, - осталось сорок пять минут. Даже меньше. - Мне не нравится то, что происходит в моем городе, - произнес Михан и предложил, - вина? - Благодарю. Нет, - отрезал Александр, - предпочитаю сохранять ясную голову. - Алина? - продолжал играть в любезного хозяина мужчина. - Предпочла бы, чтобы мы перешли к делу, - в тон Александру отозвалась девушка.       Она помнила ночь гонок, тогда Михан так же играл словами, болтал о гонках, разыгрывал радушного хозяина. В этом для него было некое удовольствие, желание показать Николаю, что он хозяин положения. Но тогда они явились незваными гостями, сейчас ситуация была иная. И мужчина, сидевший рядом с Алиной, был другой.       Михан же хмыкнул, весело посмотрел на девушку, перевел взгляд на сидевшего рядом Морозова. - Дерзость всегда привлекательна, правда? Тем более, - снова посмотрел на Старкову, - заключенная в такую прекрасную оболочку. - Я просил тебя держать себя в руках, - на губах Морозова появилась холодная улыбка, он прищурился, глядя прямо в глаза Михану.       Тот ухмыльнулся и налил себе вина, отсалютовал Александру бокалом.       Алина же против воли покраснела, опустила взгляд, разглядывая белоснежную скатерть, закусила губу.       Открылась дверь, на стол перед девушкой опустилась тарелка с рыбой, которую Старкова заказала. Пахло умопомрачительно. Да только аппетит куда-то пропал. Мелькнула мысль: безопасно ли вообще здесь хоть что-то есть? Но девушка была уверена: Александр бы не согласился на разговор, если бы не был уверен, что они выйдут отсюда живыми и невредимыми.       - Она не отравлена, Алина, - послышалось, - ешьте смело. Отличный выбор, кстати. Мой повар - специалист по морепродуктам. Старкова выдохнула неровно.       - Ты говорил о городе, - произнес Морозов, возвращая их в деловое русло, - что ты хотел этим сказать? - Уровень насилия в Ос Альте всегда был высок, не так ли? - отозвался Михан. - Согласно статистике, Ос Альта даже в первую десятку не входит, - буркнула Старкова, отправляя в рот кусочек рыбы, - вкусно, - произнесла, глядя в глаза авторитету, - передайте мое восхищение повару. - Непременно, - улыбнулся авторитет, - в десятку Ос Альта, может, и не входит, но маньяк - это слишком, не находите, Алина? Девушка проглотила рыбу, пожала плечами и отрезала следующий кусочек.       Спрашивать, откуда Михан знает, было глупо. После пресс-конференции, от которой у Алины остался крайне неприятный осадок, знала вся страна. Да что там страна - весь мир знал.       Девушка вспоминала, как накинулись на Юлиана Валерьевича оголтелые журналисты, они жаждали сенсации, а еще - обвинить хоть кого-то в том, что происходит. Боткин принял удар на себя. Наверное, в этом тоже был смысл.       - Я заплачу вдвое больше, чем ты получаешь обычно за завершенное дело, Александр, если вы поймаете маньяка до конца февраля, - произнес Михан. Алина замерла, не донеся вилку до рта, посмотрела на Морозова. Тот оставался невозмутим, флегматично нарезал свое мясо, закончив, отложил столовые приборы и посмотрел на хозяина ресторана. - Невозможно, - произнес спокойно детектив, - я не даю таких обещаний. И не продаюсь. Ты это знаешь. - О да, - задумчиво отозвался авторитет, - я знаю.       Два взгляда скрестились. Во рту у Алины стало сухо. Вероятно, это был не первый раз, когда Михан пытался купить Морозова, и не первый раз, когда Александр тому отказывал.       - А если я заплачу не деньгами? - произнес Михан, бросил быстрый взгляд на Алину и вновь посмотрел на Александра, - их убивают так жестоко, верно, Александр? Этих красивых кареглазых девушек с каштановыми волосами. Удушение и пытки. А потом оставляют в нашем милом-милом Студенческом парке, заявляя всему миру: вот я. Он хочет, чтобы его увидели, чтобы его признали, наконец. Убивать столько лет и оставаться незамеченным, любому станет обидно. У него большое эго, не так ли?       Старкова округлила глаза. Откуда он все это знал? Этого точно не было в ответах Боткина. Журналистов вообще больше интересовало, как это компетентные органы пропустили маньяка, кто в этом виноват, кого накажут и когда вообще все это закончится, но не личность маньяка и почему тот убивает.       - Недолюбленный ребенок, - задумчиво произнес Михан, - который не может сам дарить любовь. Маньяки лишены эмпатии, верно?       Алина кусала губы. Она была готова уже задать вопрос: кто? Кто сливал Михану информацию? Не могло быть так, чтобы тот знал подробности их рассуждений! Вряд ли у криминального авторитета был свой штатный профайлер! Или мужчина на досуге сам увлекался составлением психологического портрета преступников? Бред какой-то! Старкова едва удержала нервным смешок, готовый сорваться с губ.       - Что бы ты сделал, Александр, чтобы спрятать иголку? - спросил вдруг Михан, - где бы ты ее спрятал?       Алина вдруг четко поняла: она бы не хотела допрашивать криминального авторитета. Тот мастерски перескакивал с темы на тему, путая и заставляя теряться. Такой в процессе разговора и сам станет обвинителем.       - В коробке с другими иголками, - ответила за Александра Старкова. Наверное, зря включилась в эту игру, но смолчать не смогла. - Верно, - одобрительно улыбнулся Михан, - умная девочка, а? - посмотрел на бледного Александра, - тяжело будет ее потерять. Старкова почувствовала, как волоски на коже встали дыбом, по спине прошла дрожь, девушку передернуло. - У тебя много врагов, Александр, - задумчиво произнес Михан, - но этот... злее всех. - Это наш общий враг, - холодно отозвался Морозов. Казалось, что его не задевают рассуждения мужчины, он пропускал их мимо ушей, будто это был фоновый шум. - И ты указал мне на это, - кивнул авторитет, - я это ценю. Мне не нравится, что Аркадий тормозит дело Василия. Но с этим мы разберемся. И тогда он невзлюбит тебя еще больше. - Это уже не твоя забота, - пожал плечами Александр.       Алина прищурилась. Вот как Морозов собрался решить проблему с Аркадием и делом Василия? Натравить на него Михана? С одной стороны, противного помощника прокурора не было жалко. С другой, идти на сделку с криминальным авторитетом? Это было неожиданно. Старкова не знала, как к этому относиться.       - Отбери у тебя ее, - не отреагировал на слова детектива Михан, кивнул на Алину, - и ты растаешь. Сидишь здесь сейчас, бледный и собранный, готовый ее своим телом закрыть от любой опасности. Похвально. Глупо. Женщины приходят. Женщины уходят. Ты когда-то трахнул женушку Аркадия, он тебя ненавидит. Но не только за это. Жена. Что такое жена. Женщины не так уж и ценны. Они заменяемы. Но семья... о да, - задумчиво произнес Михан, - семья. Алина поджала губы, глаза ее гневно сверкнули. - И кого не смогли заменить вы? - спросила с вызовом. Михан посмотрел на Старкову, в глазах его мелькнул огонек.       Возможно, Алине стоило бы опасаться. Возможно, стоило бы промолчать. Но тогда этому человеку не стоило приглашать ее сюда, а Морозову стоило ее остановить. Но детектив явно не собирался этого делать.       Боковым зрением Алина увидела, как дернулся уголок губ Александра, услышала его едва различимый смешок. Он, может, и готов был закрыть ее ото всех опасностей, но еще более ценным было то, что был готов поддержать. На душе стало теплее.       - Кто из них? - продолжила Алина, с удовлетворением отмечая, как сбилось дыхание их собеседника, как расширились зрачки, - из этих девчонок?       Повисшую плотную тишину можно было резать ножом для рыбы, который Старкова машинально нервно вертела в руке, пытаясь вернуть себе душевное равновесие. Она потом подумает над словами Михана об иголках и врагах, когда выйдет из-за этого стола, из этой комнаты, из этого здания. И припрет Морозова к стенке.       - Анастасия была девушкой моего сына, - отозвался Михан холодно, - ничего более. Старкова скривила губы. Это было что-то гораздо «более», чем девушка сына. Если сын Михана, разделяет философию отца о заменимости женщин, то однажды Анастасия Долина - первая жертва, оказалась бы в постели самого криминального авторитета. А, может, и в жизни? - Неужели? - приподнял бровь Александр, нехорошо улыбнулся, а глаза оставались холодными, - какая красивая история, - тон его был до тошноты любезен, - богатый мальчик, видный ученый, и девочка-студентка из не самой благополучной семьи. Чистая и невинная. Прохор разве не захотел большего? Мы же оба знаем о... склонностях твоего сына, да? Михан дернул уголком губ, взгляд его стал тяжел и не любезен. Не было больше радушного хозяина, который проявлял странную заботу об Ос Альте, перед ними сидел человек, который не погнушается убийством, если это будет необходимо. - И раз уж ты завел разговор о профиле убийцы, - продолжил Морозов, пользуясь тем, что Михан молчал, - то твой сын вполне подходит - молодой и успешный преподаватель да еще и знавший первую жертву, - мужчина покачал головой и цокнул языком, - быть может, стоит вызвать его на допрос? Что скажешь? От угрожающего тона Александра у Алины мурашки пробежали по коже.       До этого, казалось, что в этом разговоре вел Михан: он пригласил их на свою территорию, озвучивал свои условия, провоцировал Александра, намекая на то, что Алина подходит на роль жертвы, но теперь криминальный авторитет сидел бледный. Морозов же расслабленно откинулся на спинку стула. Да, в эту игру можно было играть вдвоем. И Михан это понял.       - Туше, - хрипло рассмеялся хозяин ресторана, - ты можешь вызвать Прохора на допрос, но ты же знаешь, что говорить за него будут хорошие адвокаты. Потому - не советую, - но, - прищурился лукаво, - ты волен поступать, как считаешь правильным. А у меня, раз уж ты даже моего сына подозреваешь, появляется еще одна причина желать того, чтобы преступника поймали, как можно, скорее, - произнес Михан, - и раз уж ты не принимаешь деньги, Александр, то мой тебе совет - аванс в счет оплаты дела, - поговори с отцом. И помни: я предлагаю вам свою помощь. Любую. У меня много ресурсов, ты это знаешь, Александр. Глупо не воспользоваться ими в данном случае. ***       - При чем здесь Владимир Данилович? - спросила Алина сходу, как только они вышли из ресторана. - Не здесь, Алина, - вполголоса ответил Александр, распахивая перед ней дверь машины. Старкова послушно скользнула в салон. Но в остальном уступать не собиралась. - При чем тут Аркадий? И почему ты договариваешься с криминальным авторитетом? И не надо меня защищать своим телом! Я сама...       Морозов подался вперед, целуя девушку. Отстранился, погладил по голове. Старкова ошарашенно смотрела на мужчину, подставляясь под нехитрую ласку, готова была замурчать, словно кошка. - Помолчи, ладно, - тихо произнес Александр и похвалил, - ты молодец. Отлично держалась, - вздохнул, - Михан - ненормальный психопат, как и его сынок. Тот еще хуже. Вполне, кстати, подходит под профиль: может быть очаровательным и жестоким. - Так, может, он и убил, - проворчала Старкова, - а Михан хочет, чтобы ты нашел маньяка, потому что это его сын. И с тобой можно будет договориться, - не удержалась от шпильки. - Меня нельзя купить, - терпеливо произнес Морозов, нисколько не обидевшись, - не думай, что я только и делаю, что заключаю сделки с криминальными авторитетами столицы, - фыркнул, - мы по разные стороны закона. Но, Алина, - он завел машину, - порой приходится идти на сделку с совестью. Так бывает. Нет чистых и незапятнанных. А бороться с ветряными мельницами - не мой профиль. Меня интересует результат. И предложение Михана весьма заманчиво, - вздохнул, - у него действительно много ресурсов и полезных контактов. - И что мы будем должны за сделку со злом? - поинтересовалась девушка. Александр пожал плечами: - Я буду должен. Ты здесь не при чем.       Алина была в корне не согласна. Если уж Александр собирался закрыть ее своим телом, то она не собиралась оставлять только на него расплату с Миханом. Проще было вообще не ввязываться, по мнению Старковой. Но, кажется, у Морозова было свое мнение на этот счет. - Ладно, - буркнула Старкова, удобнее устраиваться в кресле, размышляя о том, сможет ли она остановить Александра. И стоило ли это делать, - ладно. При чем тут враги, и Владимир Данилович, и Аркадий? Морозов нахмурился и заглушил машину, посмотрел на Алину. Девушка смело смотрела ему прямо в глаза. - Ты ведь практически ничего не знаешь о моей семье, Алина, - произнес. - Это факт, - пожала плечами девушка, - ты не рассказывал особенно. Я не давила. И не собираюсь, - добавила твердо, - я уже говорила: мне нравится твоя семья, и...       Морозов друг тихо рассмеялся, откинулся в кресле, запрокинув голову, устроив ее на подголовнике, разглядывал потолок машины. - Прекрасная семья Морозовых, - произнес с горечью и едкой иронией, - чудесная пара Багра и Владимир, любящие родители успешных детей. Уважаемая семья с правильными политическими взглядами, которые отец семейства транслирует в массы. - Саша, - осторожно произнесла Алина, от его тона стало резко не по себе, - если ты не хочешь...       - Ты знаешь, что мне запрещен въезд во Фьерду? - спросил вдруг Александр, - и всей моей семье. Сейчас идет речь о том, чтобы сделать послабление для Марка и Влады, потому что их отец - фьерданец, но не думаю, что получится. Эрлинги давно работают и живут в Равке, ревнивая Фьерда им этого не простит. А знаешь, почему? Отец десять лет был разведчиком-нелегалом в Джерхольме. Старкова нервно сглотнула. - Это все знают, - произнесла осторожно.       - Но не все знают, каково было его семье, - горько произнес Морозов, вздохнул, - мне было два года, когда отца завербовали. Багра, конечно, не знала. Отец потерял работу, а тут такое предложение. Я не знаю, что двигало им: желание устроиться в жизни или желание послужить своей стране, любовь к Родине. Думаю, что скорее последнее. Я был совсем маленьким, не понимал, что происходит. Просто папа вдруг исчез. Матери он сказал, что нашел высокооплачиваемую работу за границей, что это временно, пока у компании, занимающейся перевозками по всему миру, не откроется филиал в Равке. Он бывал дома раза два-три в год, я рос фактически без него. Смотрел на других детей, как их забирают из детского сада отцы, как приходят на утренники, как возятся с ними во дворе. И завидовал. Обижался. Мать всегда твердила: отец работает ради нас, нужно просто потерпеть. Но было тяжело. Очень. Потом родилась Улла. И стало еще тяжелее. Не мне - Багре. Она, признаться, выбивалась из сил с двумя маленькими детьми. Я люблю сестру, но, когда вырос, думал: святые, ну, неужели нельзя было сделать так, чтобы ее не было?! Багре было очень тяжело. Очень. Я помогал лет с пяти-шести, насколько мог. Мои сверстники играли во дворе, я сидел с маленькой сестрой. Отец... был чужим. Появлялся, исчезал. Он был никем. Просто чужой мужчина, которому мать была очень рада, к которому радостно тянула руки Улла, но я... - Александр вздохнул, - я дичился. Я старался избегать объятий, ненавидел, когда он меня спрашивал: «как дела, Александр? Какие успехи в учебе, Александр?» Я, между прочим, отлично учился. Не хотел добавлять Багре лишних проблем. А потом, - Морозов замолчал, достал бутылку воды, сделал пару глотков, медленно завинтил крышку, посмотрел на нее задумчиво, - потом... грянул гром. Мне было двенадцать, когда его и еще нескольких агентов, работавших во Фьерде, раскрыли. Посадили в тюрьму в Джерхольме. У меня в голове не укладывалось, что мой отец - разведчик. Он же был... обычным, ничем не примечательным. Багра ходила молчаливая несколько дней, а потом стала обивать пороги кабинетов высоких начальников. Очень боялась, что его и остальных бросят. На удивление, не бросили. Их обменяли, представляешь? Всего-то через полгода. За эти полгода мать превратилась в тень. Я боялся лишний раз к ней с вопросом подойти. Старался быть как можно незаметнее. Взял на себя, насколько мог, заботы об Улле: провожал ее в школу, ждал после уроков, помогал ей с домашним заданием и просил не трогать маму. Она и не трогала. Улла тоже очень рано все поняла. Отец вернулся. Но история на том не закончилась. Конечно, началось расследование: кто, как, почему, - Морозов покачал головой, все вертел в руках бутылку, - их предали. Продали разведке Фьерды. Предателем объявили отца. Это было громкое дело. Резонансное. Мы стали семьей предателя Родины. У нашего дома дежурили журналисты, они не давали нам прохода. Багру постоянно куда-то вызывали на допросы, однажды вызвали и меня. Словно ребенок мог им что-то рассказать. Словно мы с Багрой вообще хоть что-то знали. Одни и те же вопросы, без конца, по кругу. А в школе... моему хорошему поведению пришел конец в тот день, когда я увидел, как дразнят Уллу. Едва ли дети так много понимали или интересовались политической жизнью столицы. Они просто повторяли слова взрослых. Им просто нужен был повод. Я дрался много. Постоянно ходил с разбитым лицом. Не был таким уж физически сильным, но день ото дня становился все отчаяннее, ведь эти люди понимали лишь язык силы. А потом все закончилось. Отца оправдали. И это тот случай, когда справедливость восторжествовала. Он ведь никогда не был предателем, только не он. Через несколько лет я узнал, что не без помощи Петра Ланцова, но тогда это было неважно. Отец получил полковника, вернулся домой, мать и Улла были счастливы. Маятник качнулся в другую сторону. Теперь те, кто травил меня, желали со мной дружить, желали дружить с сыном смелого разведчика. Это же, как в старых фильмах! Нечто невероятное, будоражащее кровь, щекочущее нервы. Только не для меня. Я его ненавидел. Ненавидел за слезы Багры по ночам, ненавидел за то, что пришлось пережить Улле, ненавидел за то, что его никогда не было рядом, когда был так нужен и за то, что мы пережили по его вине. Я дерзил намеренно, часто и с удовольствием, провоцировал его. Отец держался, пытался поговорить со мной, как со взрослым, объяснял, рассказывал. Мне было плевать. Я видеть его не мог. Они были втроем счастливой семьей, а я вдруг оказался за бортом. Точнее сам прыгнул в это бурное море. Решил, что мне никто не нужен. На первом курсе Академии меня попытались завербовать. Представляешь? Вызвали однажды в деканат, я пришел и увидел двух представительных мужчин с невыразительными лицами. Я сразу понял, кто они такие. Выслушал и послал их. Грубо. Отец так на меня орал потом. Улла плакала, Багра молчала. И я ушел из дома. Пару недель жил у приятеля в общаге. А потом получил комнату в общежитии. Сейчас знаю, что не без помощи отца. Сын самого Владимира Морозова - героя страны, - Александр покачал головой, - его тень всегда довлела надо мной. Подспудно я знал, что так стараюсь в учебе еще и потому, что не хочу подвести его, хочу быть достойным его, чтобы такому отцу не пришлось краснеть за сына. И за это я уже и себя ненавидел. За то, что он все равно был мне нужен, какой бы ни была наша история. Вот так, - Морозов посмотрел на Алину, - такая история.       Старкова подалась вперед, обняла мужчину, он крепко прижал ее к себе, шумно выдохнул в макушку. - А теперь его прошлое влияет на наше настоящее, - пробормотал глухо. - Или Михан просто врет, - отозвалась Алина, - путает тебя и провоцирует. В любом случае, - отстранилась, погладила мужчину по щеке, - с твоим отцом поговорить надо. Пусть он либо подтвердит слова Михана, либо опровергнет. - Мне жаль, что ты оказалась в это втянута, - вздохнул Александр, - я подозревал, что здесь что-то не так. - А мне не жаль, - твердо ответила девушка, - без меня с Владимиром Даниловичем разговаривать не смей! Довольно тайн! - Как бы я посмел, - пробормотал Александр, потянулся и поцеловал девушку в уголок губ, замер, глядя в глаза, - спасибо, - произнес тихо. - Ох, Саша, - Старкова погладила мужчину по щеке. Столько хотелось ему сказать, объяснить, выразить. И не знала, как, растерялась.       А потому спросила, переводя тему: - Как думаешь, кто сливает Михану информацию? Морозов хмыкнул, чмокнул девушку в губы и отстранился. - Заметила. Умница. Не думаю, что у него в штате профайлер. Кто-то действительно держит его в курсе расследования. Михан, правда, считает, что это его город, что без него не свершится ни одно преступление. А тут такое, - скривился, - жестокий маньяк действует без его ведома! И у кого еще большое эго! Что ж, давай подумаем. Это не ты и не я, не Боткин - в нем я уверен. - И не Зоя, - подхватила Алина, - в ней уверена я. Александр склонил голову в знак согласия. - Допустим. Остаются Толя, Тамара, Надя и Безников, - поморщился, - кому это может быть выгодно? Старкова пожала плечами. Мужчина побарабанил пальцами по рулю. - Так не вовремя, - покачал головой, - нет времени еще и на это. Алина вздохнула. Для сотрудничества с криминальным авторитетом должна быть веская причина: деньги? Должность? Или шантаж? Толю и Тамару вряд ли могли запугать. А Безникова едва ли смогли бы купить. Надя? Почему-то Старкова подумала именно о Наде, о том, что Надя, Зоя и сама Алина рассуждали о детстве маньяка.       Недолюбленный ребенок.       Это Алина тогда сказала. Но сама она точно не сливала никому информацию! Проклятье!       Тишина была прервана звонком телефона. Старкова кинула быстрый взгляд на экран и выругалась: - Твою мать! Я же уже полчаса как должна отсматривать видео с камер, - приняла вызов, - да, Тамара. Прости, - затараторила, - я уже бегу. Прости-прости. Да. Хорошо. Как скажешь, - выдохнула, - прервав вызов, - нам надо в пекарню, - произнесла, - без профитролей с заварным кремом Тамара меня на порог не пустит. Морозов хмыкнул, завел машину и вырулил на дорогу. - Профитроли так профитроли, - произнес покорно. ***       Прежде, чем сесть за стол, Алина распечатала фото сына Михана и повесила рядом с фото первой жертвы. Красивый молодой мужчина не был похож на отца, разве что только прищуром светлых глаз, скрытых за стеклами стильных очков. Ни в чем противоправном замечен не был, кроме пары штрафов за нарушение ПДД, но по мелочи. Двигал вперед науку, занимался разработками в области сердечных имплантов. Запатентовал какие-то сердечные клапаны из полимеров. Забавно, как у такого человека мог быть такой сын.       - Очень подходящий под профиль, - заметила Тамара, выслушав девушку, протянула профитроль. Алина взяла тот двумя пальцами, но все равно перемазалась в шоколаде, которым профитроль был покрыт. - Угу, - пробормотала, - и по возрасту вполне подходит. Тридцать один год. Вполне мог начать убивать двенадцать лет назад. - Надо вызвать его на допрос, - произнесла Тамара. - Придет с адвокатами, - ответила Старкова, - ничего не узнаем.       Она подумала об Эмиле, может быть, тот через знакомых мог устроить ей встречу с сыном Михана. Александр говорил о склонностях Прохора, а Крыгин время от времени предпочитал весьма сомнительные вечеринки. Конечно, Морозов будет против, но...       - Если он убийца, - продолжила Алина, - мы можем его спугнуть. И тогда он затаится. А влиятельный папа отмажет. Окружит его такой стеной, что мы не подберемся ближе. - Тогда тебе надо с ним поговорить. Ты чем-то похожа на его девушку. Тот же типаж, - мирно заметила Тамара. Старкова вздрогнула. Тот же типаж, о да. Ее головная боль и причина тревог Александра.       Что бы ты сделал... чтобы спрятать иголку?       Алина поморщилась и села за компьютер. Покосилась на большую кружку с кофе. - Пригодится, - хмыкнула Тамара, - смотреть камеры - безумно увлекательное занятие! В справедливости ее слов Алина убедилась уже через час. Ей казалось, что она скоро челюсть сломает, так часто девушка зевала. Люди, машины сливались в один сплошной поток.       В какой-то момент девушка не выдержала и нажала на паузу, откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Скрипнула дверь, застучали каблуки.       - Ого! Адрик! - услышала Алина веселый голос Наденьки. - Адрик? - открыла глаза Старкова, уставилась в экран компьютера. - Ага, - Надя ткнула пальцем в мужчину рядом с машиной, - мой брат. Старкова рассеянно кивнула.       Адрик часто мелькал на парковке рядом с РГУ. Как часто мелькала и Маргарита Сысоева, которую привозил личный водитель. Алина нажала на воспроизведение. Адрик Жабин щелкнул брелоком сигнализации, машина мигнула фарами. Мужчина пошел к зданию университета и отпрыгнул, когда его чуть не сбила машина... Маргариты. Девушка выскочила из машины, начала активно жестикулировать, вероятно, извиняясь.       - Они были знакомы? - спросила Алина, снова нажав на паузу. - Не знаю, - пожала плечами Надя, - спрошу брата. Может быть. Но у него столько студентов.       Старкова кивнула и снова запустила видео, отпила кофе. Кажется, ей понадобится вторая кружка.       Адрик и Маргарита появились на видео еще дважды. Они, определенно, были знакомы. Шли с парковки вместе, о чем-то разговаривая. Старкова нахмурилась и стала искать предыдущие видео, промотала несколько раз. Машина Адрика часто мелькала, но Марии Балуевой - третьей жертвы, которую и искала Старкова ни на одном видео не было. И Алина вернулась к просмотру дальше. Но миновала дата смерти Маргариты, а результат был нулевым. Вздохнув, Старкова включила видео с камер у шоссе. За окном давно стемнело.       И Алина так и сидела бы в темноте, если бы вошедший Боткин не включил свет. Смешно фыркнув, Старкова сощурилась недовольно. - Пора домой, - безапелляционно произнес следователь, а затем спросил, - нашла что? Старкова невольно рассмеялась. Это было так нелогично. Сначала выгонять ее домой, а потом спрашивать о деле. - Да, - кивнула, - из РГУ есть единственный удобный выезд, как раз рядом с камерой, - поднялась и охнула, только сейчас почувствовав, что все тело затекло. Подошла к карте и обвела кружком выезд на карте, - здесь. Темная иномарка, есть номер. В нее садилась несколько раз Мария Балуева, - Алина написала номер машины на доске рядом с фото Марии, а потом провела линию к Ларисе Петровой - студентке Педагогического университета, - эта же иномарка несколько раз заезжала на парковку Педагогического. Но там камеры охватывают только въезд, поэтому, кто владелец пока не известно. - Отлично! - похвалил Боткин, повеселев, - просто отлично. Завтра же выясним, кто владелец машины, - помолчал и спросил, - со Скрябиным поговорила? Алина поморщилась, перевела взгляд на фотографию Анны Скрябиной - красивая девушка, печальный взгляд. Теперь Старкова знала, почему. - Отвратительный персонаж, - призналась девушка, повернулась к следователю, - он ничего мне не рассказал. - Имел полное право, - вдруг произнес Юлиан Валерьевич, - если ты не хочешь с кем-то разговаривать, ты же не разговариваешь. - Спорно, - хмыкнула Алина, скривившись, - требовал денег. Кажется, ему плевать на смерть дочери. Боткин вскинул брови, помолчал немного, а потом прищурился. Взгляд его стал жестким, он нехорошо улыбнулся. - Я вызову его на допрос. И сам с ним поговорю. Даже если он ничего не знает, ему будет полезна такая... экскурсия в Следственный комитет. Старкова невольно хихикнула. Интересно, если она попросит поприсутствовать, это будет слишком или не очень? - Я поговорила с братом Анны, - продолжила Алина, - он говорит, что у сестры был преподаватель, который ее просто очаровал. Его допрашивали, но... - Старкова кивнула на гору папок, лежавших на столе, - в деле этого нет. Боткин поджал губы, прошел к столу, посмотрел задумчиво на папки. Алина вдруг подумала: а чего еще нет? - Кто-то тормозил дела? - спросила осторожно девушка. Следователь покачал головой, потом посмотрел на Старкову. - Все может быть гораздо проще, Алина, - вздохнул, - не стоит объяснять злым умыслом то, что может быть обыкновенным разгильдяйством. Никого не интересовали эти девчонки и эти дела. Что-то собиралось, как попало, что-то потерялось, может быть. Девушка вздохнула. Это было крайне неприятно и досадно. И тормозило их. - В любом случае, выясним, что это был за преподаватель, - произнес Юлиан Валерьевич, - не думаю, что это так уж сложно. А теперь, - хмыкнул, - пора домой все же.       Алина кивнула, соглашаясь, и позвонила Александру. Им предстоял разговор с его родителями.