О праздниках, побегах и подарках

      Рождество никогда не было любимым праздником Гарри, даже после двух лет в Хогвартсе, когда ему удавалось остаться в школе на каникулы. На третьем курсе, к сожалению, ему не так повезло.       Всё из-за Сириуса Блэка, сбежавшего преступника.       Гарри не любил сплетни, потому что сам слишком часто становился их действующим лицом, однако о Блэке сказали кое-что, что его глубоко задело. Судя по всему, когда-то Блэк дружил с родителями Гарри — и предал их. А предатели являлись худшим сортом людей, по мнению Гарри.       Пускай он и был хаффлпаффцем, но ни глупым, ни наивным его назвать было нельзя. На первом курсе — возможно, однако летние месяцы с озверевшими Дурслями заставили его проглотить горечь и принять правду: Гарри был никому не нужен. Ни единственным кровным родственникам, ни профессорам, ни глазеющим на него поклонникам, ни тем более его мёртвым родителям.       У Гарри оставались Тео и Луна, такие же затворники и одиночки, как он, такие же жертвы издевательств. У них — и Гарри был этому безмерно рад — хотя бы были любящие отцы. В жизни Гарри же не нашлось ни одного приемлемого взрослого, на которого он действительно мог положиться.       Вчера он поборол свою неуверенность и подошёл к Спраут.       — Профессор, — обратился к декану Гарри. — Точно никак нельзя остаться в Хогвартсе на каникулы? Раньше мы всегда оставались…       Спраут была милейшей женщиной, она всегда приходила на помощь своим «барсучатам», однако у её возможностей был предел, как у любого учителя. Она смерила Гарри печальным взглядом.       — Увы, мистер Поттер, — вздохнула профессор. — Министерство намерено обыскать школу с помощью авроров и дементоров, этих мерзких тварей… Студентам никак нельзя находиться рядом с ними, вы ведь понимаете?       Гарри вяло кивнул. Да, он отлично понимал. После встречи с одним единственным дементором его целый месяц мучили кошмары. Зелёный свет, женские крики, сломанные рёбра, Дурсли…       — Очень жаль, что вам придётся расстаться с друзьями, — продолжила Спраут с утешающей улыбкой.       Гарри чувствовал, что она сама не до конца верила в эту причину, но любую другую, вероятно, опасалась озвучивать. Не желая испытывать ложную надежду и получать наказание за «обман», Гарри не распространялся о своей домашней жизни, только Тео и Луна знали о некоторых вещах. В детстве Гарри взывал о помощи, обращался к взрослым в школе, даже к полисмену на улице, но дядя Вернон и тётя Петуния успешно сохраняли фасад щедрых взрослых, пригревших на груди неблагодарного сироту.       Когда Гарри вернулся к Дурслям после первого курса, мало что изменилось: его учебники и прочие вещи заперли в чулане, ему дали больше обязанностей в саду, заставили подрабатывать на почте, чтобы траты на его еду и одежду окупались. Гарри не жаловался, он умел приспособляться и извлекать выгоду из всего. Именно благодаря терпению он, пожалуй, и попал на Хаффлпафф.       Накопленные и скрытые от пристального взора дяди Вернона деньги Гарри потратил на завтраки перед подработкой и подержанные кроссовки в хорошем состоянии — они хотя бы подходили ему по размеру, в отличие от разбитой обуви Дадли.       В конце лета тётя Петуния получила письмо совой. Гарри сначала подумал, что это его список покупок на второй год, однако письмо было адресовано именно тёте. Гарри из-за её худого плеча успел разглядеть «Дорогая миссис Дурсль» в начале письма. Потом дядя оттащил его за ухо на второй этаж и запер в комнате. Через час он вернулся и отлупил Гарри так, как случалось только после очень сильных всплесков случайной магии, которые, к сожалению, частенько происходили в более юном возрасте Гарри.       Что бы ни было сказано в письме, это расстроило или напугало тётю и крайне разозлило дядю. Гарри знал своё место: никаких вопросов. Поэтому он не спрашивал.       Возвращение после второго курса прошло хуже. Видимо, незадолго до этого компания дяди Вернона лишилась спонсора или важного клиента — Гарри так и не понял. Однако виноватым дядя выставил его. Как и всегда. В том году не было подработки на почте, а потому не было и приемлемых завтраков, и сносных кроссовок. Зато Гарри узнал, что такое кожаный ремень дяди Вернона, выпившего два бокала виски.       Затем приехала тётя Мардж. Уловив изменения в обращении с Гарри, она не стала сдерживать характер. Ну… и терпение Гарри лопнуло. Его магия превратила тётку в воздушный шар и отправила кружить над Литтл Уингингом, пока дядя Вернон истерично требовал спустить её, грозил придушить его и бегал по улицам, подпрыгивая и покачиваясь, как Шалтай-Болтай на стене.       Сотрудники из министерства разобрались во всём, стёрли память тёте Мардж, но не постоянным обитателям дома номер четыре на Тисовой улице. Гарри мечтал сбежать из дома в то лето, но страх возвращаться после подобного побега заставлял его утирать нос и встречать следующий день.       — Выглядишь дерьмово, — сказал Тео, встретив Гарри на платформе перед третьим курсом.       Гарри тогда молча спрятал свои руки в рукава мантии — он специально попросил всю волшебную одежду немного на вырост. На самом деле, после мешковатых вещей Дадли ему всё равно было сложно носить что-то облегающее. В свободной одежде Гарри чувствовал себя комфортнее ещё и потому, что она скрывала синяки, царапины и ожоги, полученные летом. Дядя взял за привычку бить его по рукам ремнём или тростью Дадли, когда он ошибался во время готовки.       Иногда Гарри просто хотел снять с плиты кастрюлю с горячим бульоном и вылить его прямо на дядю. Чтобы ошмётки овощей и мяса повисли на его моржовых усах, а кожа начала пузыриться от контакта с кипятком.       Он иногда делился особенно кровожадными фантазиями с Тео. Слизеринец вырос с любящим отцом, который совершенно не ладил с обществом и не всегда знал, как правильно позаботиться о ребёнке. Например, Тео учил слова по «Справочнику чистокровных волшебников» и «Гаданиям на внутренних органах», потому что они были с яркими картинками, из-за чего теперь очень ценил мрачную сторону воображения Гарри.       Также Тео регулярно отправляли к друзьям семьи, у которых были дети примерно того же возраста. Гестия и Флора ненавидели Тео, но очень хорошо изображали дружелюбие при старших. Всё закончилось летом после первого курса, когда Нотт-старший стал свидетелем того, как они смазали столовые приборы Тео в гное бубонтюбера. Мужчина предотвратил опасную ситуацию и недвусмысленно выразил своё недовольство друзьям. Тео поделился этим с Гарри в качестве ответного жеста на рассказ о странном письме и последствиях его получения.       С Луной они познакомились в конце второго года, первого для Луны, случайно освободив девочку из кладовки для мётел, где её заперли однокурсники. С тех пор она часто подсаживалась к Гарри и Тео в библиотеке, но по большей части витала в облаках и не отвлекала их от книг. Тихое спокойное времяпрепровождение всех устраивало.       Несколько раз они втроём ходили гулять вокруг озера, а однажды Луна привела их к стаду фестралов. Тео чуть не стошнило, когда он понял, что за существа перед ним. Гарри, к сожалению или к счастью, не мог их видеть, но с удовольствием погладил одного. Тео дулся на них целую неделю, оттаяв только к экзаменам. Тогда стало не до мелких обид.       Перед возвращением к Дурслям Гарри всегда старался держаться поближе к другу, то есть к друзьям. Мирные разговоры, шелест страниц при совместном чтении — всё это наполняло Гарри невероятным теплом.       А потом начинались каникулы…       Третий год был каким угодно, только не безмятежным. На Хэллоуин в замок пробрался разыскиваемый преступник, и все профессора будто с ума посходили. Даже Снейп стал как-то странно посматривать на Гарри, хотя раньше полностью его игнорировал.       Когда Гарри узнал слухи о связи Блэка с его родителями, он догадался, что окружающие его взрослые, возможно, всегда знали об этом — и молчали. Его это раздражало. Его раздражал Блэк. Его раздражал приказ всем покинуть школу на рождественские праздники. Его раздражало Рождество…       От мрачных мыслей Гарри отвлёк Тео.       — Отец говорит, чушь всё это. Блэк никогда не поддерживал Тёмного Лорда. Зачем ему охотиться за тобой? Да и Лорд… — Тео прикусил язык, а Гарри сделал вид, что не заметил его оговорки.       Тема Тёмного Лорда редко всплывала между ними, они договорились об этом в самом начале своей хрупкой дружбы. Луну, казалось, прошлое и настоящее отца Тео вообще мало волновало, как и слухи о грядущем восстановлении прежней мощи его господина. Другие студенты много шептались в общей гостиной, поэтому Гарри имел некоторое представление о том, почему Нотт-старший был так уверен в том, на чьей стороне был Сириус Блэк.       Что-то происходило, и беглец, «правая рука Того-кого-нельзя-называть», явно в этом не участвовал. Либо имел свою тайную миссию.       Впрочем, Гарри сомневался, что Блэк охотился за ним, иначе бы тот пошёл в подземелья Хаффлпаффа, а не пытался проникнуть в гриффиндорскую башню. Однако связываться с сумасшедшим, который провёл больше десяти лет в компании дементоров, ему никак не хотелось. Даже чтобы прояснить обстоятельства смерти родителей и исчезновения Тёмного Лорда.       — Незачем, — без особого энтузиазма признал Гарри. — Но это не делает его менее опасным для окружающих.       Ситуацию спасла Луна, прервав бессмысленный спор. Она заставила играть их в морской бой, где вместо кораблей требовалось размещать на своём поле разных волшебных животных. Развлечение помогло Гарри привести мысли в порядок. На платформу он выходил уверенной ровной походкой.       — Я бы пригласил тебя к себе, если бы мог, — прощаясь, сказал Тео и протянул Гарри клочок пергамента. — Это… на всякий случай. Не самое уютное место, но не будут задавать вопросов. Ни маглы, ни маглолюбцы туда не суются. Скажешь, что ты — друг Ноттов.       Гарри благодарно хмыкнул.       Если бы он только знал, как скоро ему понадобится убежище, сразу бы отправился туда. Дурсли не ждали его так рано, посреди зимы, потому что он не решился послать сову и предупредить их, но запрягли уборкой и готовкой. Рождество для Гарри прошло в тишине и одиночестве. Он просил друзей не отправлять ему подарков, чтобы не разозлить дядю.       Гарри не учёл одного: на День подарков к Дурслям приезжала тётя Мардж.       Это напомнило дяде о событиях лета и увеличило количество домашних обязанностей Гарри вдвое. Грязный рот тётки не облегчил задачу. Гарри не мог просто сбежать с кухни посреди нарезки салата или индейки, когда она заваливалась внутрь, чтобы поиздеваться, иначе дядя Вернон сразу всыпал бы ему ремня. Он терпел, терпел, терпел…       — Ты ещё здесь, отродье? — рявкнула женщина, застав Гарри за мытьём посуды после очередного застолья, где ему не нашлось места.       — Я почти закончил, тётя Мардж, — размеренно ответил Гарри и на всякий случай положил тарелку обратно в раковину. Меньше всего ему хотелось испортить лучший сервиз тёти Петунии.       Через секунду он похвалил себя за предусмотрительность.       Толстая волосатая рука сомкнулась на его локте и дёрнула. Гарри повернулся к тётке. Её лицо раскраснелось от выпитого алкоголя, нитка жемчуга почти скрылась в складках на шее. Мардж была отвратительна.       — Дадличек уже начал интересоваться девочками, — проворчала она. Гарри попятился от брызг слюны, но пальцы сжались вокруг его руки ещё сильнее. Он не мог вырваться, не применив силу, а учитывая весовую категорию тёти Мардж, Гарри ощутимо проигрывал… — Мальчишки и их гормоны! Ты, позор семьи, наверняка и не догадаешься удержать член в штанах, когда какая-нибудь шалава раздвинет перед тобой ноги…       Гарри сглотнул. Он не понимал, к чему все эти вульгарности, но угрожающий тон ему совсем не нравился.       — Да, как твоя покойная потаскуха-мать… Туда ей и дорога… — продолжала тётка, и Гарри почувствовал, как магия вибрирует под его кожей, подгоняемая злостью. — Понесёт от тебя, неблагодарного щенка, такая же пропащая девка, а Вернону, храни бог его доброе сердце, придётся позаботиться об ублюдке. Жаль, детей нельзя топить, как бракованных щенков!       Гарри мысленно дал себе команду успокоиться, ведь летом они уже проходили через это: она оскорбляла его и его семью, он раздул её, получил предупреждение от министерства и побои от дяди… Но эта стерва специально давила на его больные мозоли.       Пусть ему было всего тринадцать, пусть он не задумывался ни о свиданиях, ни о девчонках, Гарри не собирался позволять Дурслям лезть ещё и в его личную жизнь. Он как можно дальше отодвинулся от тётки, так что ей стало неудобно его удерживать.       — Нет, слушай и не отворачивайся, отродье! — прогремела Мардж, снова нависая над ним, и Гарри поморщился от её перегара. — Я уже столько раз проходила через это с неплодовитыми кобелями, они сразу как шёлковые. Чик-чик — и никаких проблем с ущербным потомством…       Гарри поплохело. Он наконец уловил, к чему вела эта мерзкая женщина.       — Отпусти, сука!..       Мощная пощёчина заставила Гарри пошатнуться, а следующее движение тётки повалило его на стол. Он пытался отпихнуть тяжёлую тушу, но неудобная поза сковывала его движения. Гарри зарычал, когда получил ещё одну пощёчину, и взвыл после удара по уху.       — Бешеный щенок! — завопила Мардж и вплотную наклонилась своей раскрасневшейся мордой к его перекошенному лицу. — Знай, урод, я уже нашла доктора, который готов провести операцию. Несколько фунтов сверху придержат его язык, не так ли? — Гарри извивался изо всех сил и замер от неожиданности, когда громадная ладонь сжала его пах. — Скоро это тебе не понадобится!       Надеясь, что Вернон или Петуния более благоразумны и оттащат эту сумасшедшую, Гарри закричал. Мардж продолжила выбивать и выдавливать из него стоны, когда никто не пришёл, шипела ему угрозы и сыпала такими подробностями, что любой маньяк бы поаплодировал. В результате мозг Гарри просто отключился от происходящего.       Он не помнил, как собрал свои вещи, не помнил, как вызвал Рыцарский автобус, даже не помнил, как освободился. В памяти Гарри зияла дыра длиной в добрый час, и что-то подсказывало ему, что лучше пусть пока так и остаётся.       Гарри пришёл в себя на одной из дребезжащих коек в автобусе, про который ему рассказывала Луна. Рядом по полу елозил его чемодан, старый пуховик Дадли висел на ближайшем крючке.       У Гарри очень болело лицо, горело между ног и ныли костяшки пальцев. Под ногтями застряла засохшая кровь, и Гарри никак не мог решить, на что он надеялся: что он каким-то чудом дал отпор и исцарапал уродливую рожу тётки или что он чересчур усердно вправлял свой сломанный нос. Оба варианта были неутешительными.       Подремав ещё пару часов, Гарри вышел на своей остановке.       Вход в Лютный переулок с магловской стороны был замаскирован примерно так же, как в Косой, только вместо захудалого паба волшебников встречало похоронное бюро. Пара высоких мужчин, один из которых точно не был человеком, липкими взглядами проследили за Гарри, чей школьный чемодан привлекал здесь слишком много внимания.       Тёмная улочка была небогато украшена живыми гирляндами и венками, прохожие если и не выглядели порядочными людьми или существами, то, по крайней мере, вели себя не как дикари. Одни, норовя угостить его выпивкой, желали Гарри благословенного Йоля, несмотря на его откровенно потрёпанный вид, другие, посмеиваясь и принюхиваясь, предлагали ему незабываемо провести ночь.       Гостиница, адрес которой оставил Тео, выглядела поприличней «Дырявого котла», но, видимо, только потому, что пользовалась популярностью у богатеев вроде Малфоев, которые не могли привести домой любовницу или любовника. Гарри было плевать, он просто хотел уже бросить где-нибудь свои кости и закрыться от мира.       Ему, как другу Ноттов, сделали скидку и поселили в комнате на третьем этаже. У Гарри была собственная ванная, удобная кровать и внушительный шкаф — условия лучше, чем у Дурслей.       Первую ночь Гарри провёл, мучаясь кошмарами. Как ни стыдно ему было признавать свой новообретённый страх, но несколько раз Гарри пришлось проверить, не изменилось ли что-нибудь в его трусах за те несчастные часы, которые он не бодрствовал. Странно, что его не тошнило после приснившихся кровавых ужасов.       Придя в себя, Гарри отправил весточку Тео, чтобы поблагодарить его за помощь, и заодно поздравил Луну. Он спросил у неё что-нибудь против кошмаров.       Местная публика мало интересовалась тощим подростком, но на всякий случай Гарри носил капюшон: ему не нужны были слухи, что Мальчик-который-выжил поселился в Лютном переулке.       За пару дней он достаточно освоился в волшебном квартале, чтобы использовать сквозные проходы. Один из них тянулся мимо магазина подержанных книг, и Гарри набрался смелости заглянуть туда — не сидеть же ему безвылазно несколько дней в гостинице, а если и сидеть, то хотя бы с увлекательной книгой.       Продавец никак не отреагировал на приход Гарри. В лавке он заметил всего нескольких покупателей, каждый был увлечён поиском чего-то своего, поэтому Гарри даже не подумал поправить сползший со лба капюшон, когда доставал книги с верхних полок.       Он как раз откладывал заинтересовавшую его «Теорию парселмагии», когда поверх обложки легла чужая рука.       — Простите, я взял её… — забормотал Гарри и, подняв взгляд, густо сглотнул, — первым.       На него смотрели холодные рубиновые глаза.       Капюшон полностью упал с головы Гарри и оставил его совершенно открытым перед возвышающимся над ним незнакомцем. Это мгновенно вызвало ассоциации с Мардж и дядей Верноном. Мужчину, казалось, немного повеселил испуг Гарри, потому что уголки его тонких губ дёрнулись.       — Мис-с-стер Поттер, — рот незнакомца растянулся в хищной улыбке. — Какая встреча. Что в канун Нового года привело вас сюда из всех мест? Утолите моё любопытство, прошу.       Сиплый, невероятно мягкий голос человека гипнотизировал, и Гарри непроизвольно вздрогнул, пытаясь стряхнуть с себя это наваждение, но что-то мешало ему подвинуться хотя бы на шаг прочь от незнакомца. Он притягивал, как магнит.       Только тогда Гарри различил вертикальные зрачки, сильно расширенные, однако совершенно нечеловеческие. Перед ним стоял очень необычный волшебник, если не существо. В остальном он не выделялся — ну, он был очень красив, но в пределах человеческой красоты, не вампир или вейла. Короткие чёрные волосы были слегка влажными от снега, хотя и сохраняли форму, тёмно-зелёное пальто было застёгнуто на все пуговицы, шея до самого подбородка закрыта шарфом, на руках — тонкие перчатки. Избегал ли он чужих взоров или прикосновений?       — Я… — Гарри захлопнул рот и, выпустив из руки книгу, наконец отшатнулся от подозрительного незнакомца. Наваждение не исчезло полностью, но достаточно ослабло, чтобы Гарри мог убежать, если ему будет грозить опасность. — Я просто гулял.       — Прос-сто гуляли, мистер Поттер? — усмехнулся мужчина и вновь сократил расстояние между ними. — Вы интересуетесь очень своеобразной магией. Вы знаете, о чём эта книга?       Незнакомец почти любовно погладил ветхий корешок. Гарри показалось, что книга умиротворённо зашипела в ответ.       — Парселмагия, — прошептал Гарри. — Я думал, она даст ответы…       — Ответы?       — М-мой приятель понимает язык змей, — Гарри опустил голову, чтобы скрыть накатившее на него волнение. — Он боится сам приходить в магазины, но хочет научиться контролировать эту способность… Я думал, эта книга — подходящий подарок.       — Да, это был бы бесценный подарок для юного парсельмута, ещё не овладевшего голосом в полной мере, — согласился мужчина, в его глазах заплясали искорки искреннего веселья, когда он поймал взгляд Гарри. — Однако предупредите… своего друга, что в неумелых руках парселмагия — обоюдоострый меч. Она может излечить недуги, недоступные обычной магии. Например, исцелить ваши глаза, — он протянул руку к лицу Гарри, но так и не коснулся его. — А может превратить ваши внутренние органы в змеиные, после чего из-за перегрузки они с большой вероятностью откажут.       В воображении Гарри всплыли картинки о недавних событиях: Мардж угрожала ему, причинила ему боль, он закричал, а потом зашипел на неё, он просил её остановиться… и она остановилась. Сердце, лёгкие, мозг — всё в ней остановилось.       Из-за, как ни иронично, мёртвой хватки тётки Гарри потянуло на пол вслед за ней, и он чуть не лишился яичек. Чтобы отодрать от паха одеревеневшую руку, ему пришлось впиться в неё ногтями. Так под ногти и забилась кровь.       Незнакомец как будто прочитал его мысли об отказе органов, Гарри передёрнуло от этого осознания. Тео как-то упоминал, что можно тренировать свой разум против вторжения, но не раньше шестнадцати лет.       — Скажите, мистер?..       — Риддл, — улыбнулся мужчина. — Том Риддл к вашим услугам, мистер Поттер.       Гарри не ответил на улыбку.       — Скажите, мистер Риддл, — повторил он, — может ли парселмагия полностью остановить жизненные процессы в теле… допустим, свиньи? Убьёт ли это животное или ущерб обратим?       — Люди очень похожи на свиней, мистер Поттер. — По красивому, почти фарфоровому лицу Риддла расползлась тень злорадного предвкушения, от вида которого у Гарри по спине пробежали мурашки. — Свиньи, пожалуй, более живучи, человек же от подобного умер бы мгновенно. Особенно распускающий руки ничтожный грязный магл, к примеру.       Следующую минуту Гарри потратил на то, чтобы выскочить из магазина и опорожнить содержимое желудка прямо посреди мостовой. Пошатнувшись, Гарри тяжело опустился на ступени книжной лавки. Ему было плохо.       Он… не ненавидел себя, и от этого становилось ещё хуже!       Мардж собиралась кастрировать его, как какой-то скот, она заслужила… заслужила… Гарри всхлипнул. Ему повезло, что никто ещё не установил связь между смертью тётки и его побегом из дома. Или, может, его уже искали, а он тут открыто бродил по Лютному переулку, прекрасный пример глупого несовершеннолетнего преступника.       Следы его слабости были изгнаны чьим-то быстрым заклинанием, краем глаза Гарри заметил приближение высокого силуэта.       — Вы пробудили во мне любопытство, мистер Поттер, — лукаво протянул Риддл, обходя Гарри и слегка наклоняясь в его сторону. — Наша встреча — настоящий подарок судьбы. Мне нечасто дарили подарки в этот день, так что я буду дорожить этим воспоминанием.       Гарри фыркнул и неловко утёр рукавом рот. Хуже выглядеть он уже не мог, как бы ни старался. Его достоинство несколько минут назад выплеснулось на дорогу.       — Возьмите, — Риддл протянул Гарри завёрнутую в желтоватую бумагу книгу. — Я написал, как связаться со мной. Только ваш друг-парсельмут сможет прочитать надпись. Я был бы рад иметь возможность… наставлять юношу по его пути парселмага.       Красные глаза в последний раз полыхнули холодным потусторонним огнём и превратились в обычные карие. Риддл выпрямился и отступил от Гарри, по-прежнему сидевшего на лестнице и теперь сжимавшего в дрожащих ладонях драгоценный подарок. Разве этот волшебник не хотел книгу себе?       — Вы же даже не знаете ме… моего друга.       Риддл сладко улыбнулся, но взгляд его не потеплел.       — Мне не нужно его знать, чтобы помочь собрату-парсельмуту. Возможно, однажды он поможет мне.       Он величественно склонил голову и развернулся, чтобы через несколько мгновений скрыться за поворотом. Гарри долго смотрел в ту сторону, пока восстанавливал дыхание.       Вернувшись в гостиницу, он принял горячий душ и перекусил, уже только после этого развернув подарок пугающего волшебника, который, похоже, читал его мысли. В свёртке обнаружилась та самая книга — «Теория парселмагии».       Под обложкой изящным почерком была нацарапана короткая записка и адрес.       «Юный парсельмут, давай представим, что эта книга — или оливковая ветвь между нами, или обращённый против меч. Я щедр и терпелив, потому даю тебе право выбора. Примешь ли ты меня как наставника или навсегда наречёшь врагом, решать тебе. Однако не отказывайся от знаний. Знания — сила, а сила — это всё, что ценно в нашем мире. Возможно, с ними тебе на ум придёт и третий вариант. Т. М. Риддл».       Гарри не разделял точку зрения нового знакомого относительно жизненных ценностей, однако в другом Риддл был прав. Знания – сила.       С этой мыслью Гарри встретил Новый год.       У него был отличный подарок, чтобы не думать о грядущих переменах и не высовываться лишний раз из гостиницы. Вскоре друзья ответили ему. Тео прислал в подарок складной нож, а Луна — странного вида слизь с блёстками. Чем бы эта жижа ни являлась на самом деле, она отлично помогала от головной боли и кошмаров.       В день отъезда Гарри тщательно спрятал драгоценную книгу на дне сундука и дал себе обещание: если на платформе его не схватят авроры, он напишет пугающему волшебнику и попросит его об обучении парселмагии. Гарри нечего было предложить взамен, но он надеялся, что цена не станет для него непомерна.