Эозин

Он весь в крови. Она засохла в его волосах, размазана по груди, засохла на предплечьях, алый цвет покрывает его кожу пятнами похожими на синяки, пятна красного и пурпурного цвета разбрызгиваются по его телу. Юки пересекает спальню, поднимая указательным пальцем его подбородок. Усталость подводит его глаза, фиолетовые, из-за которых мешки под глазами обычно становятся более выраженными, почти розовато-лиловыми. — Тебе больно? Он мычит. «Мм». Он бормочет, кивая на руку с порезом, а затем на бедро, где начинается синяк и на пятно с красной плотью. — Это все.. — И почему-то ты все еще так хорошо выглядишь? Она отпускает его подбородок и кладет ладонь на его щеку. Он облизывает зубы и закатывает глаза: «Прекрати это». Отводя лицо от её руки. Она следит за его движением. Снова касается его кожи, заставляя посмотреть на нее, когда она говорит: «Нет, нет, я серьезно». Он подносит свою ладонь к ее лицу: «Насколько серьезно?» Его голос хриплый от усталости и последствий драки. «Хм?» "Очень серьезно." Она игриво ухмыляется и отпускает руку от его медового тепла. После паузы он вздыхает и вытягивает руки над головой, слегка вздрагивая. Часть засохшей крови трескается, еще влажная в определенных местах, часть ее слегка капает и стекает по предплечью, кровь из пореза при резком движении трескает поверхность самого зачатка струпа. — Ты уверен, что тебе не нужна помощь в отмывании? Юки наблюдает: маленькие веснушки крови, пятна крови так небрежно разбросаны по его телу. Он выглядел ужасно красивым. «Разве тебе бы это не понравилось?» Юки пожимает плечами: «Ты меня хорошо знаешь, я бы так и сделала». Чосо снова вздыхает: «Я устал, Юки». «Я знаю, так что позволь мне заставить тебя чувствовать себя хорошо, прежде чем ты отдохнешь». Она мурлычет. Чосо издает наполовину насмешку, наполовину смех. «Юки-» Она целует его в рот, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще и к ее удовольствию, он мычит, и это вибрирует у нее во рту, как неоновый оттенок заправочной станции, его губы имеют вкус проклятой крови, человеческой крови и чего-то сладкого, которое можно сочетать с металлом и солью. Он просовывает язык ей в рот, обводя контур ее зубов, прежде чем отстраниться, с легкой ухмылкой на лице. «Э, ты закончил? Вытащили это из своей системы?» Он подталкивает ее. — Одним поцелуем? Теперь Юки усмехается: «Ты знаешь меня лучше, Чосо». Она проводит рукой по его груди, оставляя отпечаток ладони, полузасохшая кровь размазывается по его ребрам. «Ты создаешь еще больший беспорядок». — бормочет он, наклоняясь к ее рту, слова кажутся теплыми, как шелк, на ее щеках. "И?" — Поможешь с отмывкой? Она размазывает еще больше крови по его груди своим средним пальцем, рисуя круги мягкими кончиками пальцев, усиливая давление, а затем отпуская его. — Только если ты спросишь. — Мм, это я спрашиваю, — крошечный румянец красного перца залил его нос, видимый среди остальной фиолетовой и красной крови на нем. Грудь Юки сжимается, жар разливается по шее. Он движется медленно, очень нежно, болезненно нежно, наклоняясь к ней; хотя она дерзкая и импульсивная, он не торопится, заправляя распущенные волосы ей за ухо, обхватывая ее лицо ладонями, проводя большим пальцем по ее щеке и встречаясь с ней взглядом. Он осторожно втягивает ее в еще один поцелуй, его рот бархатистый и мягкий, несмотря на ее отчаяние. Они смыкают рты, и чем дольше они целуются, тем больше во рту остается вкус крови. Он подносит руку к её лицу и касается её пятен, которые он поглаживает на её щеках. Как будто он разбрызгивает краску и готов вдавить цветы в ее кожу, вдавить звезды в ее лицо. Поскольку она нуждающаяся и в то же время беззастенчиво жадная и знает, что ему это нравится, она не может сравниться с его нежностью, но может вытеснять небольшие вспышки света и звуков из его груди. И поэтому она проводит рукой по его груди, почтительно размазывая кровь по его туловищу, пока не достигает его пояса и не щекочет его тазовые кости, дразня и оказывая давление, просто чтобы почувствовать, как кожа напрягается и расслабляется под ее прикосновением. Когда она в четвертый раз нажимает на его тазовую кость, он всхлипывает, вкус у нее во рту напоминает звездную пыль, брызги океанской воды, фиолетовый летний закат. «Хочешь чувствовать себя хорошо?» — спрашивает она, посасывая его нижнюю губу, заставляя его пробормотать что-то неразборчивое и поднимая таз вверх, задавая вопрос, прося ее опустить руку еще ниже. «Мм?» Он кивает ей в рот, влажно целуя ее, она надеется, что ее рот испачкался красным. Лепестки красного георгина прижались к внутренней стороне ее щек. Кровь георгина подавляет её чувства, кожа слишком чувствительна к тому, как он трет её и рисует трапеции и ромбы на её руках и спине, когда они целуются. Когда она опускает руку глубже, чтобы почувствовать его, он резко сжимает ее руку, вдыхая воздух ей в рот. Она возится с его хлопковым нижнем бельём, опускаясь ниже, пока не чувствует тепло и тепло на своих пальцах. Она начинает слегка тереть двумя пальцами, пока его дыхание выходит горячими хрипами, когда она ритмично водит кончиками пальцев по ткани. Она оказывает большее давление, чувствуя, как он сквозь нижнее белье делает комнату туманной, и чувствуя, как жар приливает к уже к ее члену. Чосо издает стон, Юки перестает тянуть время и быстрее двигает пальцами, защищаясь от тепла. Он тянет руку к ее поясу, но она останавливает его: «Эй, нет, нет, позволь мне». Она мягко говорит: «Позволь мне сделать тебе приятно». Чосо быстро целует ее и отрывается, чтобы кивнуть. Она толкает его обратно на кровать, стягивая с него шорты. Она становится на колени на краю кровати, ноги Чосо раздвинуты для нее. Она пальцем трогает влажный бутон на нижнем белье Чосо, дразня его дырочку, небольшими толчками давления, заставляя Чосо извиваться и хныкать. Она медленно гладит его, чувствуя его смазку на своих пальцах. Она продолжает поглаживать, вытягивая звуки из голоса Чосо, который с каждой секундой звучит все более и более расстроенным, раскачивая бедра под поглаживания Юки. "Более?" — произносит Юки. Чосо с придыханием выдыхает: «Да». И Юки легко подчиняется. Она стягивает с него нижнее белье, скользя пальцами между складками его киски, намеренно избегая его клитора, чувствуя тепло и влагу на своих пальцах. Чосо тяжело дышит, его грудь быстро поднимается и опускается, Юки не торопится, ощущая его мягкость, наслаждаясь тихими звуками исходящими от него. Звучит как световые следы, звучит как размазывание солнечного света голой ладонью по небу. Как свет, как лепестки, кровь на его бедрах, менее яркая, чем пятна на верхней части тела. Она перестает его дразнить и начинает лизать внутреннюю часть его бедер, ощущая соль и послевкусие белья на его коже. Она сосет, смачивая запекшуюся кровь во рту и опуская рот к его колену. Прекрасное, как чистый холст, тело Чосо вздыхает, тусклым свечением на его теле изящно очерчены и зарисованы карминовые розы. Красные угольные георгины застряли между каждой розой. Юки снова сосет его бедро, кровь сладкая, как мед и розы, тает на ее вкусовых рецепторах. Она кусает пуховую плоть бедра; Между ее зубами хлынула кровь, и еще больше сладкой сладости хлынуло ей в рот. Чосо скулит, покачивая бедрами. — Думал, ты должен был обрабатывать раны? Он выдыхает, громко выдыхает: «Не сделать больше?» Юки облизывает маленький кусочек. "Извините извините. Не могу с собой поделать, когда ты такой вкусный. Юки возвращается к его киске, погружаясь в нее двумя пальцами, ощупывая его стенки, на ее пальцах скапливается еще больше влаги, она капает, влажная.. она вводит и вытаскивает пальцы из него, накапливая его стоны, которые эхом разносятся по комнате вместе с смазкой на ее пальцах. Мягкие звуки переходят в более резкие стоны, когда Юки ускоряет темп: «Боже, ты такой теплый, ты так хорошо чувствуешь себя на моих пальцах, ты хочешь, чтобы я заставила тебя кончить своими пальцами? Ты хорошо себя чувствуешь?» Чосо просто неразборчиво стонет, а Юки продолжает его трогать. Он выглядит так хорошо, несмотря на всю кровь, на его лице отразилось удовольствие, его киска тугая и толстая на ее пальцах. Точно так же, как его кровь казалась сладкой на ее языке, она хочет снова попробовать его на вкус. Помня об этом, она быстро убирает пальцы, и изо рта Чосо вырывается разочарованный звук. «Поменяйся со мной». Она говорит. Он кивает, ошеломленно двигается и позволяет Юки лежать там, где он когда-то был. "Сядь на моё лицо." Его глаза, зрачки которых уже стали черными в тон его волосам, расширяются, а рот опускается. — Ты уверена? Юки кивает: «Сядь мне на лицо, Чосо». — Давай я отсосу тебе потом? Юки громко смеется, он проносится по комнате, как электрический ток: — Если ты не упадешь в обморок от оргазма, конечно, я бы никогда не отказалась от твоего минета. Чосо фыркает, но подчиняется, раздвигая ноги и оседлав Юки на кровати, а затем вскакивает и толкается в рот Юки. — Ты скажешь мне, если я тебя задушу, так ведь? Он приподнимается, чтобы дать ей возможность ответить, но она слегка качает головой и закатывает глаза. — Я сказала, позволь мне сделать тебе приятно, не так ли? Грубо, она обхватывает его бедра руками и прижимает его к своему рту. Она берет его в рот, чувствуя на языке лужу влаги, сладкую и мускусную, отличающуюся от медовой крови из его ноги, этот вкус лучше. Она мычит против него и просовывает язык в его киску. Она ритмично двигает ртом, Чосо кружит бедрами возле ее рта, звуки окутывают комнату ореолом, словно кольца Сатурна, туманные и приглушенные цвета поглощают их обоих. Она прижимает свой рот к его клитору, сосет и позволяет стонам Чосо окутывать ее конечности, покалывая от удовольствия. Она ласкает влажную пизду Чосо, ее рот ритмично двигается, Чосо начинает кататься по ее лицу, стонет синхронно с языком Юки. — Боже, черт, ах, черт!- — заикается, двигается у рта Юки, его голова запрокидывается назад, глаза широко открыты, глядя в потолок. Шея раскрыта, вены пульсируют, кровь течет по коже, эфемерный, архаичный по звучанию и по виду — стих. Она скользит языком в его киску, получая больше звуков, похожих на гимны, как солнце, растирающееся о лазурное небо. Движения Чосо в конце концов становятся неровным и неустойчивым, его бедра трясутся вокруг лица Юки, его стоны становятся всё громче и более хриплым. Ей хочется сказать ему, чтобы он кончил, поэтому мычит, потирая его бедра ладонями, чувствуя мягкую кожу, покрытую розами. Кажется, он понимает, что он делает, она чувствует его пульс у себя во рту, язык прикрывается им, когда он заканчивает, резкие движения при езде и останавливается. Веки тяжелеют, он отрывается от нее, вяло ложится рядом с ней, лениво обхватывает ее лицо и глубоко целует. Когда они отстраняются, Юки ухмыляется: «Ты собираешься сказать: «Я люблю тебя»?» Чосо сонно моргает, его улыбка изнашивается, как измученное одеяло, он качает головой: «Нет, Юки». Он звучит сладко, сладкий на вкус, сладкий на ощупь. «Просто хотел сказать, что с минетом, возможно, придется подождать». Он хихикает, как песок между пальцами. «Не беспокойся об этом». "Но-" — Это было для тебя, помнишь? "Да, но-" — Я буду ждать тебя, несмотря ни на что. «Я думал, ты смеешься надо мной, потому что я такой сентиментальный». "Не говори так. Ты собираешься смывать кровь? Его глаза трепещут, он мычит, и это звучит как жидкая конфета. «Ах, Чосо, да ладно, это так антисанитарно». Чосо напевает еще одну ноту: «Тебе это нравится. Тебе это нравится, Юки.» Его голос — это сон, следы, шуршащие по свежевыпавшему снегу. Она целует порез на его руке и мычит в знак согласия, заползая под его руки, чтобы он мог обнять ее и обнять. — Я посплю с тобой. — Хорошо, я надеялся, что ты это и сделаешь. Он снова смеется, и этот звук звенит у нее в ухе, прежде чем начинается тяжелое дыхание. Она поворачивается, чтобы поцеловать его в нос. "Люблю тебя." Она говорит в пустой комнате