Еля флис

      Недовольно поджимая губы, Ярослав постарался улыбнуться, чтобы не портить негативом атмосферу. Лёша хохотал, уже, кажется, в слёзы, пока подавал своему другу-блондину руку, чтобы тот мог встать и не отморозить себе задницу. Ярик совершенно не умел кататься на коньках, и это был уже седьмой раз, как он падал на лёд. Не ясно, зачем Деревяшкин вообще позвал его с собой, ведь это выглядело как его предновогоднее свидание с Парадеевым, а Шепелев вроде и не при делах, но почему-то с ними. Скрашивал свои последние дни в Москве, перед поездкой в Уфу к родне. Держась за бортик, он всё-таки поднялся и незаметно закатил глаза, на очередной смешок Лёши. — Аккуратнее же надо, Ярик, — заулыбался стример, — Вот так, ножки ёлочкой, — фыркнул он и, показав нужное движение быстро скрылся в толпе, предположительно отправившись на поиски Саши. — Да знаю я, как надо, только не получается нихуя, — под нос пробормотал Дилблин и хмурясь и поправляя шапку.       У него и правда не получалось, сколько бы он не пытался делать эти плавные простые движения, но раз за разом его ноги спутывались между собой, и он падал то на колени, то на спину, больно ударяясь о твёрдую поверхность. Кажется, дома под одеждой его будут ждать тысячи синяков.       Шёл снежок, на весь каток орали популярные новогодние песни, всё было в гирляндах и мишуре, а на календаре уже красовалась круглая тридцатка декабря, но ни праздничное настроение, ни предвкушение чуда перед праздником абсолютно не ощущалось.       Ярослав вновь опасно пошатнулся и двумя руками резко схватился за бортик, удерживая равновесие. Да, катание на коньках — это совершенно не его вид спорта или развлечений, хотя не то, чтобы Шепелев в принципе любил спорт…       Его ноги в очередной раз разъехались, а он в свою очередь громко выругался, стараясь не рухнуть. Проезжающая мимо мамаша с маленькой девочкой, сделала парню замечание, что он тут не один и вокруг дети, поэтому нельзя так бесстыдно выкрикивать столь грубые ругательства. Ярик же снова закатил глаза и тихо извинился, оскорбив женщину в своей голове ещё хлеще. Неужели её дочь никогда не слышала слова "блять"? Теперь в любом случае слышала. Он постарался сосредоточиться и вновь сделать шаг вперёд, но почувствовал, что сзади его кто-то толкает. Возможности обернуться не было, иначе Шепелев вместе с кем-то полетел бы кубарем на лёд, а там уже и лезвия, и отрубленные пальцы, и разбитые головы, и сломанные шеи и рёбра, так что единственным вариантом было расслабиться, чувствуя, как человек сзади нагло обхватывает его талию. Неизвестный уверенно толкал Ярика по всей окружности открытого катка. Блоггер даже успел насладиться катанием под прекрасные песни и радостные возгласы людей вокруг, пока его вновь не отпустили в свободное плаванье. Он быстро схватился за бортик и наконец развернулся. — Еля! — воскликнул он с удивлением. — Привет, Ярик, — заулыбался парень, покружившись рядом. — Какого хрена? Как ты меня узнал и зачем…так напугал? — недовольство было, но оно быстро скрылось за поднятыми уголками губ и широко раскрытыми глазами. — Да ты как корова на льду! Я тут с пяти часов тусуюсь и ещё никого не видел, кто бы так отвратительно катался, — гоготнул Плагг, — А узнал как… Ну знаешь ли, не все тут носят оранжевый монклер с этим… Безвкусным шарфом. — Сам ты безвкусный, — обиженно фыркнул Дилблин, — Это подарок от… неизвестного. Дарённому коню в зубы не смотрят это раз, а два — это то, что он мне очень даже нравится. Новогодний принт, олени, прям как ты, Еля, — сначала Шепелев говорил с улыбкой, но закончил предложение с таким укором, что кажется, готов был пнуть Артемьева по ногам, чтобы тот упал и разбил своё милое личико об изрезанный лёд. — Ой, Лёшка, привет! — репер благополучно отвернулся, раздвигая руки для объятий с Корешом. Тот, не имея возможности остановиться, влетел в него, сильно обняв. — Привет, Елька, с наступающи-и-им— протянул он, чуть отъезжая назад, — Не знал, что ты тоже любишь кататься. — Он же всё детство на хоккей ходил, — отозвался Ярослав, слегка скромно улыбнувшись, — Чего бы ему не любить... — Я всё детство на тхэквондо ходил и сейчас драться не особо люблю, да и ногами махать тоже, — хмыкнул Парадеев. — Это другое, знаешь ли, — улыбнулся Елисей и пожал ему руку. — Бля, ты без перчаток? — поднял бровь Саша, — Тут снег сыпет, а ты… — Мне не холодно! Я быстро катаюсь, так что не замёрз, — утвердительно закивал парень, поглядывая на Ярика, который смотрел себе под ноги. — Знаешь, а мы уже собирались уходить… Не составишь ли Ярому компанию? — улыбнулся Деревяшкин и пихнул Сашку в рёбра. — В смысле… — Шепелев поднял брови и мельком глянул на Елю, который почёсывал кудрявую макушку. — Ну, я видел, что тебе было некомфортно всю прогулку, а раз уж тут появился твой дру-у-у-уг, то мы можем тебя покинуть. К тому же Новый год уже завтра, готовиться надо, все дела, — Кореш, кажется, кокетничал. Его ухмылочка была слишком уж хитрой, чтобы никто не догадался, что он что-то замышляет. — Да почему бы нет, ты не против? — Артемьев улыбнулся и поднял голову на Дилблина, который до сих пор стоял с открытым ртом. — Д-да… Го, — он кивнул, чувствуя, как внутри всё сжимается. По телу пробежала мелкая дрожь, может от смущения, а может просто от того, что подул сильный ветер. Открытые катки подлая штука.       Лёша лишь засмеялся, взяв Парадеева под руку, и, мельком осмотрев парней, подмигнул одному из них. Только кому конкретно, было не понятно.       Внутри у Шепелева всё скомкалось, перевернулось, взорвалось праздничным серпантином, рассыпавшимся в страшной черноте. Всё скрасилось, расцвело, завяло и вновь ожило, теплота разлилась внутри, а сердце… Оно, кажется, не вывозило. Он так долго пялился на свои ноги, что совсем не заметил, как парочка распрощалась с ними и испарилась, а Плагг уже несколько минут пялился на Ярика, который стоял, не шевелясь. — Так, ну… Может нахуй эти коньки и пешочком погуляем? — неловко спросил Дилблин, чувствуя, как его ноги начинают коченеть, а зубы постукивать от холода. — Нет, подожди, мы не можем так просто уйти, ты слышишь, какая песня началась? — у Артемьева, даже глаза загорелись, — Это тот самый тиктоковсеий тренд с вальсом… — Ты хочешь его станцевать что ли? — Шепелев поднял бровь. Это, конечно, было смешно, но он как будто сам хотел услышать положительный ответ. — Да! Это же прикольно и так, ну, знаешь, хах, романтично, — улыбка скрасила лицо парня, который и так весь сверкал от счастья, что выдался шанс погулять с Яриком. — А с кем?… — Ты дурак, Ярик? — с некой обидой поинтересовался Еля, но тут же засмеялся, — С тобой!       Не дожидаясь реакции, Артемьев схватил того за руку и, отцепив от бортика, заставил подъехать к себе. Светловолосый немного растерялся. Он совсем не был уверен в своих силах и в том, что сможет устоять. Елисей соизволил взять на себя роль джентельмена, поэтому его красноватая ладонь пристроилась на талии друга, а вторая обхватила чужие пальцы, небрежно скрещивая их. Кудрявый никогда не занимался фигурным катанием, но сейчас представлял себя звездой ледового дворца. Он аккуратно выполнял нужные движение, подтягивая за собой неловкого и не раскрепощенного Ярослава, который вцепился в чужое плечо, стараясь не упасть. Парень был вынужден тащиться за Плаггом, чуть-чуть передвигая ногами, чтобы не быть совсем уж деревянным. Его щёки горели, казалось, все, кто присутствовали на этом катке смотрели только на них, но это было лишь в мыслях, на самом деле никто даже внимания не обращал. Стараясь сконцентрировать смущённый взгляд, Дилблин рассматривал лицо Елисея, который улыбался, иногда чуть поворачивая голову, чтобы смотреть, куда они едут. Когда же кудрявый вытянул руку вверх, парень понял, что ему нужно прокружиться, он чуть согнулся и, на удивление, довольно удачно крутнулся, остановившись от того, что его крепко обняли. — Такая нелепость, Ярик, это ужасно, — открытая лыба не сходила с губ младшего, который, хохоча, прижимался к холодной куртке. — Я настолько плох? — Шепелев хмыкнул, хлопая по спине приятеля. — Нет… Нет. Просто, сама ситуация, глупая какая-то, — хихикал тот, щуря глаза. — Теперь-то мы можем идти? — Давай, я уста-ал, — протянул Елисей и посмотрел в сторону выхода. Он был далеко, — Тебе помочь или ты сам по бортику доползёшь? — ответ был очевиден, но кудрявый всё равно спросил. — А ты прям так хочешь это услышать? — фыркнул парень и облизал сухие губы. — Хочу, ещё как хочу! — закивал он и сложил руки на груди в ожидании. — Помоги мне, Еля, — с шумным вдохом проговорил Ярослав и закатил глаза. Бесит. — Помогу, конечно, Ярик, — звонко расхохотался он и, схватив друга за запястье, довольно бодро заскользил в сторону выхода.       Его рука была ледяной, не удивительно: на нём даже шапки не было, хотя на улице шёл снег. Минус был небольшой, но бодрящий, хотелось надеть вторую пару подштанников и тёплый бабушкин свитер, сшитый из толстой овечьей шерсти. Парня совсем немного спасал шарф, воистину идиотский: один край его был чёрный с белым оленем, другой край был белый с чёрным оленем, а дальше примерно одинаковые узоры: разноцветные полоски, цветочки, точки, листочки, ромбики… Он и правда не смотрелся хорошо на фоне такой дорогой куртки, но главное — грел душу. Ярослав получил его в подарок от анонима. Просто нашёл его упакованным под своей дверью, сначала смутился, даже испугался, что это может быть что-то опасное, но любопытство взяло верх и он открыл этот злосчастный чёрный пакет, а там его ждала безвкусная тряпка. Конечно, скандинавские шарфы — это писк моды, но нужно было хотя бы подобрать более нейтральный цвет, а не ярко зелёные пятна с жёлтыми графичными полосами. Хотя куда уж спокойнее, если пуховик был цвета сочной моркови, отливающей желтинкой.       Холодный ветер неприятно бил в лицо, как и острые снежинки, врезающиеся в выступающие скулы. Дилблин сморщился, пока его буквально, как маленького, тащили к выходу. Он боялся лишний раз пошевелить ногой, чтобы не помешать своему другу, ведь упади они сейчас вдвоём, будет гораздо больнее. Избавившись от коньков, Шепелев вытянул упакованные в кроссовки ноги и выдохнул. — Зачем ты вообще согласился, если тебя всё не устраивало? — Еля оценивающе оглядел друга. — Не знаю, Лёхе невозможно отказать, — он пожал плечами и поднялся, чувствуя догоняющую боль в пояснице. — Пренебрегать своими желаниями плохо, ты же знаешь? — парень застегнул рюкзак, закинул его на спину и выпрямился. — Знаю, но от этого легче не становится, — вздохнул Шепелев, — Пойдём уже, — фыркнул он, направляясь к выходу из здания.       Плагг промолчал. Выскочил за другом на улицу и улыбнулся. Снежинки, не торопясь, сыпались с неба, кружились, мягко оседая на массивные сугробы, а ветер и вовсе стих, позволяя маленьким холодным пушинкам свободно падать на землю. — Тебе не холодно? — спустя минут пять молчания спросил Ярослав. Он не заметил, как далеко они ушли молча, думал о своём. — Неа, всё хорошо, — улыбнулся кудрявый и мельком глянул на укутанного Ярика, который буквально трясся. — Странно. Мне смотреть на тебя холодно, а я в термобелье, в тёплых носках, варежках, блять, и в шапке, — недовольно возмущался светловолосый, пряча руки в карманы. — И в идиотском шарфике, — дополнил парень и рассмеялся, натягивая капюшон. — Да, зато он греет! На улице минус семь, а ты, как будто голый. Ещё бы подвороты сделал и носки короткие напялил для полноты картины, — уткнувшись лицом в ворот куртки пробормотал он.       Елисей захихикал, а Дилблин лишь поёжился. Он так странно ощущал себя в компании с Елей один на один. Они и до этого проводили много времени вместе, но сейчас все замотались, времени на встречи не было, а тут внезапно, совершенно случайно, он появился там же, где был Ярослав и так же совершенно случайно остался с ним наедине. Кореш. Конечно, он в этом замешан, это даже оспаривать не нужно. Как-то Шепелев допустил ошибку, проболтался, что испытывает к Еле какую-то непонятную симпатию, которая одновременно и окрыляет, и вдалбливает в землю по самую макушку.       От того может Ярик и стал более грубым с другом, чаще язвительно шутил, подкалывал, пихал локтем, подножки ставил, как малолетка, дёргающая понравившуюся девочку за косички. Но он не мог ничего с этим сделать, ведь если показать, что симпатия есть, Артемьев сразу всё поймёт, хотя, кажется, и так понимал, потому что всё это выглядело максимально нелепо. Хотя белобрысый придерживался мнения, что если он станет более мягким и даже добрым к парню, то это сразу вызовет много подозрений и… Это было бы совсем неловко, если, не определившись, он бы сразу посчитал свои чувства любовью и вывалил их на Плагга. Так что ему нужно было время, чтобы подумать, осмыслить, понять свои эмоции. Но чем больше думал, тем больше склонялся к мысли о несуразности своего поведения. Ну и ладно, так он ощущал себя намного спокойнее. — Смотри! — Елисей сильно пихнул парня локтем, указывая на проезжающий мимо автобус, который был весь завешан гирляндой и светился так ярко, что аж глаза болеть начинали. — О, ебать, прикольно, — усмехнулся Дилблин, но его больше заинтересовал прилавок магазина, на котором красовались гигантские яркие снеговики из светодиодов, — Это как тебе, лучше? — Чем же? Автобус вон какой, ахуительный, а снеговиков полно, — пожал плечами репер и сделал вид, что закатил глаза. — Ну да, не поспоришь даже, — улыбнулся старший, и они вновь зашагали вперёд, рассматривая все украшения магазинов улицы, вдоль которой шли в неизвестном направлении.       Вкусные ароматы витали в воздухе, когда они проходили мимо кофейни. Там сейчас были различные акции и новые напитки в честь Нового года, отчего чувствовался стойкий запах корицы и шоколада. Вдоль дороги по квадратным клумбам были расставлены невысокие туи, наряженные яркими гирляндами. Они пахли как ёлки, хотя и имели отличительные нотки.       Холодно. Дрожать начинали даже колени, а это при том, что под теплыми штанами были не менее тёплые подштанники, которые почему-то вовсе не помогали. Пальцы на руках даже сквозь варежки и карманы коченели, кончик носа краснел. Еля рядом шёл в одном только капюшоне, и тот иногда спадал при сильном порыве ветра, который вновь начал дуть, когда они вышли на оживлённую улицу. — Я не верю, что тебе не холодно, — спустя еще пятнадцать минут молчания сказал Дилблин и остановился, — Ты завтра с температурой проснёшься, я уверяю тебя. Ты даже, блять, свою кепку не надел, в чём дело? Это опять какие-то там твои проявления окр? Селфхарм? — он вскинул брови и сощурил глаза, на что в ответ получил лишь громкий смех. — Нет, при чём тут вообще окр? — Елисей дёрнул плечами и облизал обветрившиеся губы, — Просто без шапки и всё, прохладно, не спорю, но тут же не минус сто и даже не минус пятнадцать. Всего минус семь, семь, Ярик! — парень пальцами показал это число и широко улыбнулся. — Да у тебя вон руки трясутся и ебло всё красное! Ты принципиально не хочешь говорить, что тебе холодно или что? — светловолосый нахмурился и сложил руки на груди. — Да не принципиально, — закатил глаза кудрявый, — Не хо-лод-но, — по слогам продиктовал он. — Да не верю я, не ве-рю, — скопировав манеру друга повторил парень и оглянулся, рассматривая вывеску маленького торгового центра, — Пошли!       Он, не церемонясь, схватил Плагга за шкирку, как котёнка, и потащил в фикспрайс. Вместе они прошли в отдел, где обычно продавались вещи, которые никто не покупал. Тыкнув пальцами на небольшой стеллаж с варежками, Шепелев сложил руки на груди и нахмурился. — Выбирай, куплю любые, лишь бы руки не отморозил, — фыркнул он и прикрыл глаза.       Идиот просто. Как бы ему не хотелось, он не мог скрыть то распирающее желание заботиться об этом придурке. Это беспокойство прямо-таки лезло изо всех щелей, пухло внутри. Любой бы друг побеспокоился, но чтобы настолько явно… Глупость. Хотя… — Эти хочу, — Елисей указал на голубовато-сиреневые рукавицы без принта и улыбнулся, они казались тёплыми. — Отлично, пошли, — парень взял товар, и они отправились на кассу.       На удивление, по меркам этого магазина, вещь стоила довольно дорого, но это такая мелочь. — Держи, я даже этикетку тебе оторвал, — гордо заулыбался Шепелев. — Спаси-и-ибо, — вежливо взяв вещь из чужих рук, Еля огляделся, — Кстати, мне кажется, в этом тц есть магазин с необычными сладостями… Ты не голоден? — В этом? Странно, он такой хуёвенький… Ну ладно, пошли посмотрим, — улыбнулся Ярослав и даже моргнуть не успел, как Плагг свинтил за поворот.       Парни быстро обошли площадь магазина и действительно, на втором этаже был малюсенький отдел, в котором, на удивление, был огромный выбор всякой сладкой фигни, что даже глаза разбегались. Улыбчивая молодая сотрудница поздоровалась с покупателями и сразу предложила свою помощь, увидев их растерянные глаза, но Артемьев почему-то отказал. — Ой, я такие в каком-то аниме видел… — задумчиво проговорил Дилблин, указывая на упаковку с печеньем в виде рыбок. Всё, что было написано на этом сером пакете с рисунком продукта не читалось. Это были иероглифы. — Это…э-э, — репер почесал кудрявую макушку, — Тайяки, — вспомнил он, — Печеньки японские с какой-то начинкой. Я впервые вижу, чтобы они в такой упаковке продавались. Я помню в какую-то кафешку ходил, их там по одной штуке сами пекли. А ты хочешь попробовать? — Почему бы и нет, — пожал плечами светловолосый и взял одну пачку, — Сраные японцы, — фыркнул он и они вместе отправились на кассу.       В этот раз оплатил Елисей. Он просто быстрее приложил свою карту к терминалу. Ярик лишь пожал плечами, он был только рад не разбрасываться деньгами, с ними у него были более сложные отношения…       Ребята вышли на улицу, и младший быстро раскрыл пакетик, выуживая оттуда рыбку в ещё одном пакетике, и отдал её приятелю, а себе достал новую и принялся распаковывать. — Вкусно? — спросил он Шепелева, который с задумчивой миной безжалостно откусывал рыбке голову. — Не знаю, начинка странная... Но это явно не противно, — парень сделал ещё один укус. — Хм, ты прав. Ну в оригинале они типа с какими-то там сладкими бобами… Я не помню уже, но в нашем русском аналоге можно было выбрать нормальную, привычную нам начинку, — пробурчал Еля, разжёвывая печенье.       Ярослав молча шёл вперёд, периодически вынимая из пакета лакомство и съедая его. Он мельком глянул на Артемьева и вздохнул, чувствуя, как внутри снова всё сжалось. Парень уже не мог мириться со своими чувствами, которые захлёстывали его, заставляя всё подрагивать только от мысли о Еле. Его это так раздражало, но одновременно забавляло, больно кололо и щекотало. Уже было всё равно, он просто не хотел отводить глаз от этого румяного из-за мороза лица, от этих тонких губ, большеватого носа, тёмных глаз и кудряшек, которые просто очаровывали. — Ярик! — прикрикнул Еля, с недоумением глядя на друга, который стоял, как вкопанный. — А? — вздрогнул белобрысый, поняв, что слишком долго пялился на того. — Пошли, говорю, в снегу поваляемся, там сугроб идеальный, нетронутый, — он пальцем указал на небольшую полянку, которая была в маленьком парке. Там действительно был ровный снег и почти не ходили люди.       Шепелев кивнул, а после ему пришлось почти бежать, чтобы успеть за Артемьевым, который нёсся, как умалишённый. Когда младший подбежал к заветному месту, то аккуратненько пристроил пакет с вкусностями и рюкзак на заснеженной лавочке и с разбега плюхнулся в пушистый снег на спину, расставив руки. Он слегка ударился головой, но лишь расхохотался, шевеля руками и ногами, чтобы получился силуэт ангелочка. Ярик, недолго думая, упал рядом и повторил движения Ели, улыбаясь во весь рот. Это было так глупо, но так весело. Невольный смех вырывался изо рта Шепелева, он просто не мог не смеяться, когда это делал Артемьев, лёгкие внутри сжимались, и он непроизвольно хрипло хихикал, глядя на сухие деревья, что возвышались в парке. Когда холод пробрался аж в самую поясницу, Артемьев вскочил и начал было отряхиваться от снега, но не тут-то было. Дилблин схватил его за щиколотку и, резко дёрнув на себя, повалил обратно в сугроб, устрашающе смеясь. — Ах ты! — завопил Елисей, выдёргивая ногу из хватки, — Ахуел совсем! — беззлобно, но угрожающе проговорил он, стараясь слепить снежок.       Но снег не поддавался, он был рассыпчатый и просто валился из рук. Тогда Плагг предпринял другой план и начал швыряться просто горстями, которые, конечно, рассыпались в полёте, но те, что долетали, попадали прямо в цель.       Ярик же не спешил атаковать в ответ, он просто прикрывал лицо руками и поднимался, медленно, но верно направляясь к Еле, который от необъяснимого страха попятился назад. И правильно, потому что Шепелев слегка пнул его по ногам и тот снова разложился на снегу, засмеявшись громче прежнего. — Ладно, вставай, а то правда заболеешь, — улыбнулся Ярослав и протянул руку другу, чтобы помочь встать. Кудрявый голой рукой схватился за чужую и с кряхтением поднялся. — Ты их даже не надел! — воскликнул старший, хмурясь. — Ну… Э… В них есть было не удобно, — закивал парень, забегав взглядом. — Дурак ты, Еля, — закатил глаза Ярик и сунул руки в чужие карманы, выуживая оттуда эти злосчастные варежки, и надел их на чужие, уже, казалось, оледенелые кисти. — И как мне есть теперь? — огорчённо поинтересовался парень и даже сделал грустное лицо, но тут же воспрял духом, хитро заулыбавшись, — Тогда ты будешь меня кормить! — Ещё чего! — аж поперхнулся Дилблин и, похоже, покраснел, — Сам ешь! — Я не могу, у меня теперь лапки, — пожал плечами Артемьев и, вытянув руки вперёд, несколько раз пошевелил пальцами, которые теперь были спрятаны в плотную пушистую ткань.       Тяжело вздохнув, парень сдержал смешок и закивал. Теперь это стало больше походить на нелепое свидание: парни идут рядом и один из них аккуратно суёт другому печенье в рот, краснея, как небо при закате. Он даже смотреть на это не мог. Прикрывал глаза от стыда и неловкости, пока Еля, по всей видимости, во всю наслаждался сием действием. Его вообще ничего не смущало, он только смотрел на дорогу перед собой и лишь иногда сосредоточивал взгляд на рыбке, которая оказывалась рядом с лицом. А когда еда кончилась, он быстро выбросил пакет в первую попавшуюся урну и вернулся, явно что-то замышляя. — Кстати, у меня мандарины есть в рюкзаке, будешь? — повернулся он к Ярику и приподнял уголки губ, — Сладкие. — О, давай. Ты решил полноценную новогоднюю атмосферу создать? — ухмыльнулся парень и подошёл к тому со спины, снял рукавицы и расстегнул его портфель. Он выудил целый пакет с цитрусами, которые выглядели аппетитнее, чем любая другая еда за всю жизнь. — Да! Знаешь, какие они вкусные? Я в одно лицо пол пакета съел и даже не заметил! — закивал Еля и присел на пустующую лавочку, — Покормишь меня, опять? — рассмеялся он, но не дожидаясь ответа освободил свои руки от варежек и взял мандаринку из пакета.       Дилблин ничего не ответил. Сел рядом и поставил лакомства себе на колени. Избавившись от шкурки, он разделил фрукт на дольки и, отвернув голову в сторону, протянул одну парню, остановив рядом с лицом. Он был слишком смущён, чтобы смотреть на это своими глазами. Секундно потупив, Елисей понял, что от него хотят и аккуратно губами выхватил кусочек, сразу съедая его. Он повернул голову в противоположную сторону прикрыл лицо руками. Его щёки зарумянились, а улыбка сама расползлась на губах. Нелепость, неловкость, стыд. Парни оба молчали, а спустя время продолжили есть свои мандарины, а когда пакет опустел, выбросили всё и, помыв руки об снег, пошли дальше.       Они ещё несколько минут двигались спокойно, наконец о чём-то заговорив, и невзначай Плагг прижался совсем близко к другу, а затем пнул его по ногам, да с такой силой, что сам аж чуть не повалился. Парни как раз шли по самому скользкому месту. Ну и Шепелев полетел на лёд, уже собрав все гадкие оскорбления в голове, готовясь на месте просто убить эту подлую крысу. — Ах ты сын ш… — Ярик вовремя прикусил язык. Он осторожно поднялся на ноги, чувствуя, что заработал очередной синяк на своей тощей заднице, и выдохнул пар сквозь зубы.       Елю уже как ветром сдуло, он бежал так быстро, что казалось вот-вот преодолеет скорость звука, но у Шепелева-то ноги длиннее. Он довольно быстро нагнал парня и, схватив его за капюшон, затормозил. Слегка наклонившись, он зачерпнул горсть снега и безжалостно высыпал её прямо за шиворот приятелю. Тот так разорался, что аж хрипеть начал. — Зачем, Ярик?! Мне холодно, холодно, холодно теперь! — горланил Елисей, стараясь вытряхнуть всё, ему безусловно было весело, но холодно чёрт возьми. — Наконец-то я это услышал, — ухмыльнулся светловолосый и вздохнул, — Прости, я переборщил, — он посмотрел на недовольного парня, который до сих пор пытался вытащить куски, уже талого снега, из-под толстовки. — Тут простым "прости" не обойдёшься, Ярик, — недовольно фыркнул кудрявый. — А чего ты хочешь? — улыбнулся старший, не отводя тёмных глаз. — По… Не важно, ладно, я не злюсь, — он приподнял уголки губ, чуть дрогнув от того, что холодная капля в очередной раз скатилась по спине. — Договаривай, — закивал Шепелев с умным видом. — Не хочу, мне ничего не нужно.       Но Дилблин-то знал о чём идёт речь. Он невольно расставил руки и подождал, пока второй подойдёт ближе. Обнял его, аккуратно и даже немного виновато. А внутри его продолжало сковывать странное чувство неловкости и желание разрушить всё, что он так долго строил, а именно дружбу. — Ладно, раз тебе холодно… Давай, знаешь как сделаем, — задумчиво пробормотал Ярик и развязал свой шарф. Он встал вплотную к другу и обмотал его вокруг обоих. Только вот из-за разницы в росте, всё лицо Ели оказалось под тканью. Он что-то недовольно забурчал в полголоса, а Ярик, достав телефон, посмотрел на камере, как это выглядит со стороны и расхохотался, — Ну… Так тебе хотя бы тепло, — он погладил друга по капюшону и деловито заулыбался. — Издеваешься, да? — послышалось тихое недовольство, хотя по голосу можно было понять, что Елисей тоже доволен.       Шепелев повернулся сам и заставил повернуться того так, чтобы они стояли лицом к лицу. Он аккуратно поднял верхние края шарфа и оба парня оказались, так сказать, скрыты от всего. Теперь они вдвоём не видели улицы, но видели друг друга. — Издеваюсь, Ель, издеваюсь. Ты тоже меня жалеешь, улыбаешься мне, обнимаешь, сука, знаешь же, что я люблю тебя и боюсь сказать, — шёпотом говорил парень, разглядывая в полутьме чужие глаза, — А теперь терпи, раз сам нарывался, — фыркнул он.       Артемьев не особо успел что-то понять, как почувствовал, что его аккуратно поцеловали. Он вздрогнул и сдёрнул с обоих этот дурацкий шарф. Его вновь голая, холодная ладонь легла на красноватую щёку Ярослава, после чего он вообще перестал думать, а только лишь наслаждался чужими губами. Еля не хотел скрываться, не хотел что-то прятать, поэтому ему не так нравилось целовать своего друга на плохо освещенной, безлюдной улице в предновогодний вечер, когда от обоих пахнет смущением и мандаринами.