Тёплые коты

      В подвальных помещениях не существует времени. Будь там магазин, клуб или местечко для вашего малого бизнеса – всё это попадает во временную петлю, образовавшуюся среди необъятного полотна пространства. И эта петля ничем не отличалась от зацепки на любимом свитере: слишком заметная, навязчивая, портит вид и всё настроение. Не то чтобы спускаясь в подвал чтобы получить для себя какую-то выгоду ты бы сразу потерял настроение, вовсе нет, но всё же стоит признать, что примерно посреди лестницы в душе хоть раз появится чувство какого-то необъяснимого беспокойства. И когда ты сможешь превозмочь себя, только тогда и погрузишься в приятную нескончаемую замкнутость этой “петли”.       Интерьер тату студии не был определённым, но во многом отражал молчаливый твёрдый нрав своего хозяина. Мрачные стены, которые укрывали тусклые доски, необработанные полки из душистого тёмного дерева, неброская плитка на полу, вымытая до блеска, неотёсанные и в какой-то мере грубые предметы мебели, – шкафы, полки, столы, стеллажи, кресла, кушетки, – явно диктовали невозмутимость и стойкость Ванко, такого непоколебимого, словно тянущаяся горная сеть. Но, то тут, то там были разбросаны различные интересности: доски стен разукрашены неумелым и ярким граффити, полки уже стали домом для различных ярких фигурок-зверюшек с радостными, мультяшными мордашками, и меж полок тянулись яркие ниточки, которые за несколько лет существования этой студии успели непроизвольно образовать свою собственную паутину, лишь из-за привычки Дакоты оставлять милые записки, привязанные нитью в самых неожиданных местах.       И внутри этого узла всё напоминало паре друг о друге: измазанный их ладонями стол, на котором были в творческом беспорядке разбросаны папки, бумаги и квитанции, маленький меховой коврик, который был буквально вырван из рук бабки-ханжи на одном из блошиных рынков, крайне редко проводящихся в Россо, кривой стеллаж, подпираемый какими-то старыми книгами, уголки которых уже все успели обпинать и обматерить, и бедное, многострадальное растение – фикус бенджамина, который было чах и гнил в неприветливом магазинчике, а теперь цвётет пуще апельсиновых деревьев.       И именно в их райском уголочке кушетка была мягче королевских перин, кофе насыщеннее чем было бы в самой лучшей кофейне в Бразилии, фильмы в разы ярче и захватывающее, чем были бы на премьере в огромном американском кинотеатре и близость двоих людей в разы чувственнее, чем самый глубокий поцелуй. Находясь в нескольких потоках рассуждения и принятия информации, Дакота чувствовал себя непутёвым пьяницей, который забрёл в самую глубь леса и рад тому, что может поймать белку за хвост. Какую именно белку – думайте сами. Стремительно сменяющие друг-друга события в фильме, на удивление, успели наскучить, именно поэтому Кота слушал его краем уха, улавливая лишь обрывки слов и фраз. – “...карты!” – пронеслось в телевизоре, что заставило обоих оживиться. Дакота резко встрепенулся и развернулся к Ванко, который выдавил пару настойчивых шиков, чтобы не допустить порчу своей работы. Сосредоточенный взгляд упал на хитрую, заговорческую улыбку, которая никогда никому не сулила ничего хорошего. Никому, кроме, конечно, Дрэвисов. Жужжащая тату-машинка прекратила гудеть и отпрянула от разукрашиваемой сзади ляжки, дав хозяину студии наконец расслабиться и потянуться под гнётом нетерпеливого взгляда своего партнёра. – Ванко-о-о… – протянул лежащий на кушетке мужчина, склонив голову, словно кошка, не отрывая глаз от своего возлюбленного. – Погадать хочешь? – догадался мастер, выдыхая из себя мягкую улыбку, как только Дакота активно закивал головой. Что ж, пришлось отложить машинку и прокатиться на стуле до нестабильного стеллажика, на стенках которого буквально расписано содержимое каждой полки. И, на удивление, всё всегда было на месте. Скорее, привычка-исключение именно для этого набора полок. Ветхая колода перетекла в протянутую руку, она же после и разложила маленькую складную стремянку, любезно принесённую с самого забитого угла студии. – И кто станет жертвой обзора твоего всевидящего ока? – поинтересовался Ванко, вновь подъехав к рабочему месту и взяв механическое перо в руки. – М-м-м, – протянул Дакота задумчиво, – Думаю, ты помнишь того напыщенного клиентика, с которым был наш фанат? – Ну? – Да как ты не понимаешь! Между этими двумя определённо что-то есть, – вспыхивает Дакота, заговорчески поманив своего мужа жестом руки, заставив слегка к себе склониться, – Взгляд! Взгля-я-я-яд, sweetheart*! – вскочил его голос в предвкушающем предсказании.       Взгляд Ванко, до этого неоправданно серьёзный и задумчивый, стал ласковее и даже счастливее. Едва понятое им, итальянцем, акцентное “свитха” он прекрасно помнил, оттого и улыбался во всю дозволенную ширину. Австралийский говор был таким живым, подвижным, прыгучим, прямо как его возлюбленный, в общем – полностью описывал Дакоту. Который уже на радостях вида улыбающегося тату-художника начал с победным рвением двигать его стул к себе, тем самым оторвав от работы и с полуслова утянув в мягкие поцелуйчики, когда губы обоих мужчин часто, но мало касались друг-друга, и забавные чмокающие звуки только больше их веселили. – Ну-ну, давай я уже закончу с рисунком, м? – решился прервать сию идиллию Ванко, улыбаясь безмятежному и такому счастливому виду любимого человека. Как только мастер приступил к своей шумной работе вновь, в аккомпанемент жужжанию машинки зашелестели плотные карты, которые Дакота умело перетасовывал с завидной умелостью, да такой, что любой фокусник мог бы ненароком восхититься. Карты скакали из руки в руку с легкостью солнечных зайчиков, перелетая через друг-друга так, словно имели маленькие-маленькие крылышки. С глухим шелестом на поставленную перед кушеткой широкую стремянку вылетело три карты, в которые ненароком устремился взгляд обоих мужчин. – Сегодня налегке? – спросил было Ванко, но его прервали мягким “чш-ш-ш” и ответили быстрым качанием головой.       И в студии сразу повисла тишина, плетущая свои загадочные сети, заключая в них чужие судьбы. Дакота с умным видом изучал карты, прикладывал к ним пальцы, и его эмоции менялись с каждым новым погружением в астральные смыслы: первая карта вызвала у медиума лишь тёплую улыбку, а по взгляду читалось, что предсказание было очень даже ожидаемым, а вот вторая карта зародила небольшую интригу, которая заставила улыбку искривиться в неком предвкушении, а вот третья карта в миг оборвала всё веселье, сменив радость замешательством и неравнодушием к судьбе туриста. Прикусив костяшку пальца, Дакота какое-то время не решался рассказать, что видит, пока сам Ванко не спросил его. – Погляди! – воскликнул Дакота с таким удивлением, будто увидел знаменитость на улицах их Богом забытого города. – Сладкий, я же работаю. – Тогда прочитаю тебе, – смирился парень, пожав плечами и вновь уткнувшись в карты, думая, как лучше сформулировать то, что раскрыла ему вселенная. – Вот, первым у нас Рыцарь Кубков, просто прелестно! Хорошо всё будет у них, наладится как эмоциональная, так и духовная связь. Эмоциональная стабильность кое-кому на горизонте явно нужна. – Дакота хихикнул, а Ванко сдержанно ухмыльнулся, – Но желание выслужиться и выглядеть хорошо в глазах партнёра никому на пользу не шло. Надеюсь, что наш фанат всё-таки будут собой, и не потеряются во всём предстоящем внимании. – От кого? От них самих или от принесённого судьбой? – поинтересовался Ванко, ведь мало понял, о ком именно речь. – С обеих сторон. Ты про судьбу, кстати, хорошо сказал! – заметил ясновидец и приободрился для дальнейшего рассказа, – Им кто-то явно будет принесён судьбой. Как думаешь, эти двое недавно встретились? – Выглядели так, будто да. Но между ними явно что-то есть, если так подумать, – заключил Ванко, вспоминая всё то, что происходило буквально на днях, соглашаясь со словами Дакоты. – Именно, картошечка, между ними что-то есть. Судьба постаралась! Но тут такая загвоздка. Хм-м…Видишь это? – и он поднимает перевёрнутую карту, показывая её Ванко. – Король Кубков? Он же? – с сомнением ответил тату-мастер, отвлекаясь от своей работы, и обрадовался тому, что это не зря. – Он самый, он самый! – засиял Дакота, – И понимаешь, какую муть это вносит? Прямо как одно гнилое яблоко портит весь джем! В общем, не знаю, всё ли у них прошло быстро и гладко, но если это действительно так, то стоило бы нашему фанату напрячься! Скелеты в шкафу будут у того, кого они встретят, или уже встретили! Кто знает, как бедолагой воспользуются. Или уже! Ты видел их раны? – всполошился Дакота, кажется, именно сейчас явно забеспокоившись за судьбу интересного незнакомца. – Это явно было что-то механическое, не чья-то рука. Уж точно не того белоручки, дорогой, – начал успокаивать своего любимого Ванко, отвлекаясь от работы чтобы подать ему пачку сигарет, к которым медиум так целеустремлённо тянулся, – Держи. – Да-да, спасибо. Ух! Волнительно как, - на лице Дакоты растянулась кривая улыбка, и тот поспешил поджечь сигарету о протянутую Ванко зажигалку. Только после затяжки его плечи расслабленно опустились, а кожа на лице разгладилась, не оставив за собой и призрака морщин. Спокойствие и молодость - просто прекрасно! – Слушай, а может на любовь им погадать, м? – Двоим? Ну давай, интриган, – поддержал свою половинку Ванко, свободной рукой заигрывающе сжав его открытую ляшку и легонечко встряхнув пару раз, рассмешив тем самым Дакоту.       И карты в руках ясновидца-Древиса вновь зашуршали и забегали меж пальцев и ладоней. Перетасовка нужна для обновления, налаживания новой связи с самой Вселенной, которая, если будет в хорошем расположении духа, поделится парочкой любопытных секретиков! Три карты вылетело на стремянку с легкостью птицы, покидающей родительское гнездо. И верно ведь, любовь буквально как новая жизнь, рождающаяся из двух влюблённых сердец. И карты, явно, не нашептали ничего сверхъестественного молодому медиуму. В лице он мало изменился либо от того, что уже почти докурил свою сигарету, либо всё выходит до ужаса обыденно. – Забавные ребята! – начал Дакота и затих снова, но лишь на пару мгновений, чтобы убедиться в том, что видит, – Ну смотри, тут прям идиллия. Спелись ребята, говорят, что с полуслова понимать друг-друга будут и в шоколаде купаться. Но! – тот выдержал паузу, привлекая внимание даже стоящего в углу студии фикуса, – Что-то вот, путаница какая-то у кого-то из них. Травмирующие события явно сыграют свою роль на чьем-то поведении, а какие-то незаглаженные обиды только усугубят ситуацию. – Звучит не сильно обнадёживающе, – легонько пожал плечами Ванко. – Не боись, выход есть всегда! Карта говорит, что им главное найти “корень зла” и захотеть его выкорчевать. Вот так! – Дакота резким взмахом руки стряхивает со стремянки перевёрнутую Пятерку Пентаклей, которая портит картину прямой Двойке кубков, – Точно и без капли жалости! – Не забудь потом убрать, хорошо? – Конечно-конечно, что за вопросы, дорогой, – успокоился Дакота, и уже было успел заскучать, прибирая карты в упаковку и снова утыкаясь глазами в телевизор. – Я, кстати, закончил.       Кота резко обернулся, чуть не выронив свои ясновидческие атрибуты. Действительно ведь, закончил! Лишь по-хитрому извернувшись Древис смог увидеть сей шедевр: два котика, чёрный и рыжий, валялись рядышком и спали, окруженные минималистичными четырёхконечными звездами, небольшими изумрудными кругами, которые накрывали другие, состоящие из черных точечек, а вокруг двух котов были свои аксессуары, у рыжего - пчёлы и медовые соты, а у чёрного - печеньки с медовой прослойкой. Выбор пал именно на этот эскиз по одной простой причине – эти два кота напоминали Дакоте о себе и своём муже. Часто именно этого фактора было достаточно, чтобы тело Дакоты в руках Ванко стало холстом.       Ясновидец терпеливо ждал, пока его новую татуировку правильно обработают нежные руки его возлюбленного, и только после полного конца процедуры уселся на кушетку и сразу же полез целовать Ванко. Заключая любовь всей своей жизни в мягкие объятия, благодарный Дакота одаривал всё лицо улыбающегося Ванко поцелуями, не забывая ни о чём, ни о глазах, ни о щеках, ни о носе, ни о губах, конечно же. И каждый раз он говорил спасибо, что Ванко смотрел вместе с ним, улыбался вместе с ним и говорил с ним обо всём на свете. И особенно тщательно он благодарил руки своего любимого тату-мастера, не оставив ни одного нетронутого сантиметра на золотых ладонях своего мужа. – Просто невероятная работа, дорогой. Ты просто невероятный художник, – заключил Дакота, прижимаясь щеками к ладоням Ванко, устремив на него взгляд, полный любви и нежности.       Татуировки в этих отношениях - особый способ показать свою любовь. Потому что эти двое буквально противоположности друг-друга - Дакота является невероятно тактильным и на лишние касания совершенно не скупится, как и на интересную тему для диалога, а вот Ванко, наоборот, невероятно спокойный и даже мягкий человек, который смог раскрыть свою любовь в таком особенном роде внимания. Глубокие рисунки на теле будут с ними всю жизнь, и будут вечным напоминанием друг о друге и о том, сколько счастья они пережили вместе. Это как те же пресловутые засосы, но куда искренне, куда осмысленнее. Там ты в приливе похоти решил присвоить себе человека и запечатлеть момент вашей безумной и яркой страсти, а здесь…Совсем другое дело. Татуировка, она как письменное признание в любви, слова которого ты хранишь в своей голове всю жизнь, и лишь иногда достаёшь саму бумажку из шкатулки с самыми дорогими вещами, чтобы вспомнить все детали того волшебного момента. И с каждой новой татуировкой Ванко будто снова признавался Дакоте в любви, закрепляя свои слова не только кольцом на пальце, но и росписью на родном теле. – Люблю тебя, – признался Дакота с некой дрожью в голосе. Словно в первый раз, даже в животе предвкушающе защекотало. – Я тоже тебя люблю, tesoro*, – дал своё долгожданное подтверждение Ванко, в последний раз обняв своего мужа, прежде чем приурочить его к совместной уборке. Каков жук!       Правда, они никогда не убираются долго, ведь работают слажено, да и сильного беспорядка не наводят. Тут сложат, там расставят, тут помоют и дело в шляпе. Остаётся только не забыть мусор. – Ты фикус поливал? – вспомнил резко хозяин тату-салона, пока надевал шубу Дакоты на его бледные плечи. – Вот ты удивил. Да, поливал. Глянь, почва ещё тёмная? – Тёмная. – Ну, значит поливал. А ты тогда мусор не забудь! – напомнил медиум, кажется, в пятый раз, наблюдая за тем как Ванко натягивает на себя свою укороченную шубку и только после берёт чёрный пакет в руки.       Ночная свежесть помогла обоим отрезвиться и наконец вернуться в реальность. Пока один ходил к мусорным бакам, другой вспоминал куда же сунул список продуктов, которые они должны были купить ещё несколько часов назад, но, по какой-то причине, наплевали на это.       Наплевать, знаете ли, иногда очень важно. На все дела и заботы, на все мелкие несуразицы и на всё, что никак не срастается. А особенно на маленькие неудачи. В жизни нет ничего невозможного, и ни о какой проблеме не стоит думать более одного часа. Остальное время лучше уделить тому, что окружает - такая была идеология у Дрэвисов. Тому, как в траве местного мемориального кладбища тихо-тихо стрекочут кузнечики, тому, как пронзительный голос цикад отдаётся эхом из невидимой дали, тому, как глупые мотыльки наивно бьются головами об горячее стекло фонарных ламп. Не стоит быть как мотыльки, Сизифов труд на то и Сизифов, что бессмысленен. Стоит быть как ветер, который ворошит волосы и заставляет два отвыкших от холода тела жаться друг к другу. Надо быть прорывным, запоминающимся, менять не только мир вокруг себя, но и с радостью самому тянуться к изменениям. – Дакота? – Да? – А почему мы звали того фаната не по имени? - и этот вопрос поставил их обоих в недолгий ступор. Действительно, почему же? – Я не помню их имени, если быть честным, – признался Дакота, почесав затылок. – Я вот тоже не припомню. И оба засмеялись, и ветер подхватывал их звонкие голоса, заключая этот момент в очередную петлю в полотне их жизни, которая скрепляла все прошлые радости и горести маленькой, но такой счастливой семьи Дрэвисов.