Первое января

1 января – действительно чудный день, но только если ты проснулся у себя в кровати, а не под ёлкой в центре города. Для Дофламинго этот день явно был не таким. Проснуться от снежка какого-то пацана, прилетевшего в лицо, обнаружить себя под ёлкой на центральной площади, испугавшись, начать рыться по карманам одежды, понять, что, во-первых, это не твоя одежда, во-вторых, в ней нет твоего телефона, чуть позже, уже окончательно офигев, понять, что это не просто одежда, а костюм Деда Мороза. При попытках вспомнить хоть что-то стреляло в голову, и отпадало всё желание напрягать мозговую систему. Кое-как поднявшись, без падений не обошлось, он побрел в сторону дома. Редкие прохожие с улыбками скользили по нему взглядом, ну, да, не они же проснулись Дедом Морозом под ёлкой. Ни ноги, ни руки не желали слушаться, как и мозги. Последнее, что помнил Донкихот – то, как он пьяно поцеловал Крокодайла под бой курантов. От воспоминания в груди что-то приятно щемило, и становилось немного стыдно, он так ждал этого дня, а в итоге просто нажрался до бессознательного состояния. Желания идти домой не было, неизвестно, как Кроки отреагирует на его появление. Будет ли зол, ошарашен, может обрадуется? Вот он заходит в знакомый коридор. Встречает его полумрак и гробовая тишина. Сердце пропустило удар, только не говорите, что Крок тоже где-то сейчас валяется, стоп, а вдруг он его, Дофламинго, бросил!? Вопреки начавшейся панике с кухни послышался треск колонки и журчание воды. Кое-как стянув обувь, благо свою, Донкихот потащился на кухню, извещая о своем приходе шарканьем. Наконец пройдя, казалось бесконечный, путь, он увидел спину в черном халате, но споткнулся об валяющуюся бутылку, не удержал равновесие и встретился носом с полом. Больно. Где-то над ухом тихо вздохнул Крокодайл и протянул руку. - Лежит недвижимое тело, лежит и не дает пройти. Дофламинго виновато улыбнулся и воспользовался рукой, наконец приняв вертикальное положение. В глазах напротив не было ни осуждения, ни раздражения, лишь искорки веселья. - Садись давай, Дедушка, весь нос себе разворотил. - прозвучало это так ласково, что хотелось замурчать и прижаться как можно ближе. Крокодайл отошёл в ванну за аптечкой, а Донкихот так и остался сидеть на табурете посреди кухни, глупо улыбаясь. На него не злятся, его не бросили. И 5 минут не прошло,как он вернулся и начал аккуратно протирать лицо любовника. Неприятно. Хочется чихнуть. - Я думал, ты ушёл от меня. - Дофламинго виновато глянул на Сера и прижал чужую ладонь к щеке. Прохладно и до чёртиков приятно. - Если бы мы расстались, ушёл бы ты, квартира-то моя. - от этой легкой улыбки все внутренние органы закручивались в тугой узел, и хотелось выть от этой безграничной любви. - Сиди смирно, герой-любовник, я за льдом. - Кроки... - Мужчина даже отойти не успел, как его окликнули. - Я тебя так люблю, что плакать хочется. - Крокодайл в тишине открыл морозильник, в такой же тишине достал оттуда лёд и вернулся к Донкихоту, прижимая в больному носу холодный свёрток. - Кро.. - Какой же ты идиот, как же с тобой трудно. - он тяжело вздохнул, второй раз за утро, между прочим - Я тоже тебя люблю, но убираться будешь сам, я устал. Дофламинго крепко сжал мужчину в объятиях, совершено забыв про боль. Какая, к херам собачьим, боль, когда ты настолько счастлив.