______
После завтрака Уинтерс впервые за всё свое нахождение в заточении спокойно бродила по замку, восхищаясь высокими потолками, статуями, коврами, шикарными мраморными вставками, золотыми узорами, роскошными дверями с витиеватыми узорами...и картинами. Картин в замке Димитреску было однозначно много. Казалось, что их по всему замку десятки, если не сотни. Все они были различных тематик: от простых пейзажей до роскошных триптихов с необычными сюжетами. Хозяйка замка явно знала толк в искусстве, Лита была в этом уверена. Картины были не просто куплены и навешаны как символы показной роскоши и достатка семьи. Нет, каждое произведение было отобрано и имело какой-то смысл. В каждом коридоре и комнате картины создавали особую атмосферу, будто бы отделяя пространства. Войдя в небольшую комнату, походящую на прихожую, где двери теперь были заколочены, девушка увидела, что стена была неровной, образуя внутри себя небольшой участок, украшенный мраморной рамой. В этом импровизированном “кармане” в стене висела картина. На ней были изображены три девушки. В юных особах Уинтерс тут же признала сестёр Димитреску. Они, хоть в реальности и отличались от своих картинных копий, были легко узнаваемы. Они могли поменять одежду, весь свой образ, слегка подрасти, но их глаза и цвета волос остались неизменными. Пройдя чуть дальше по коридору, Уинтерс отворила следующую дверь. Перед ней предстало огромное помещение, сверху донизу заставленное массивными шкафами с множеством книг на полках. Глаза Литы тут же загорелись. Чтение всегда было её страстью, и она с удовольствием была готова погрузиться в новую историю. Сейчас ей как никогда нужно было отвлечься. — Любишь читать? – Уинтерс отпрыгнула от полки, чуть не обронив книгу, которую держала в руках. — Чёрт возьми, у вас в семье принято так пугать, что ли?! – Лита прижала свободную руку к груди, пытаясь унять колотящееся сердце, но затем осознала, с кем говорит и нервно сглотнула. — Прошу прощения, леди Даниэла. Я...Вы просто меня напугали...я не ожидала... — Все нормально. И да, у нас в семье все друг друга часто пугают, это нормально. Привыкнешь, – девушка улыбнулась, выхватывая книгу, которую взяла Уинтерс. — Ух ты, ты просто так это взяла или тебе тоже нравится Манн? — Я обожаю его работы! “Смерть в Венеции” - потрясающая повесть, не находите? – Лита осторожно присела в кресло, стоящее рядом с книжными полками, и положила книгу на его подлокотник. — Мне больше понравился его “Тонио Крёгер”, – Даниэла присела в соседнее кресло и, подперев подбородок ладонью, заинтересовано смотрела на девушку. Обе болтали без умолку, обеим было о чём рассказать. Даниэла смеялась над шутками Лита, а Уинтерс слушала восхищения Димитреску о той или иной книге. Впервые в жизни младшей Димитреску её кто-то по-настоящему понимал. Впервые в жизни кто-то выдерживал её компанию больше часа. — А Вы читали... – мягкий голос Уинтерс был тут же оборван звонким голоском Даниэлы. — Да брось ты эти мисс, можешь звать меня Дани! Так...что я там читала? Лита улыбнулась, увидев, как глаза Димитреску буквально искрятся от нетерпения. — Я хотела спросить, читала ли ты “Будденброков”, там о жизни и упадке четырёх поколений одной богатой семьи. Даниэла вдруг помрачнела, глаза её больше не выражали радости, но интерес её не пропал, а значит дело было совсем не в Уинтерс. — Да, эта книга довольно... печальная. Она слишком сильно откликнулась во мне. Понимаешь, о чем я? – младшая Димитреску всегда любила без умолку болтать, шутить и резвиться, не обращая внимание на чужое мнение. Её всегда было слишком много, и она всегда с радостью ещё больше заявляла о себе. Но сейчас Даниэла не особо на себя походила. Её размеренная речь, задумчивость и вытягивание каждой фразы противоречило всему ею образу. — Знаешь, иногда я боюсь, что мы тоже пропадём, как пропала память о нас. Нас никто не навещает, мы не принимаем гостей, сюда лишь изредка попадают какие-то израненные путники. Но мы никогда не сможем стать прежними...Димитреску не будут прежними. Теперь мы разобщены, мы просто сосуществуем вместе, говорим - но не слышим, едим - не чувствуя насыщения, клянемся в любви - но не чувствуем теплоты. О жизни и упадке? Вероятно, это и о нас. Только вот книгу пока никто не написал. — Мисс Даниэла...Дани, может вы и не будете прежними, но всегда можно всё изменить. Мой совет будет звучать глупо, ты наверняка сейчас закатишь глаза и назовёшь меня идиоткой, но... Просто попробуйте. Ещё раз попробуйте начать всё заново. Услышьте, почувствуйте, признайтесь, – Лита вдруг встала, подойдя к Даниэле, и наклонилась чуть ближе, доверительно смотря той в глаза. — Я хочу помочь. Позвольте мне помочь. Что мне нужно сделать, как разрушить...проклятие? Или что это вообще за чертовщина. — Нам нельзя говорить об этом, – Даниэла смутилась, отводя взгляд. Никто и никогда не предлагал ей помощи, никто и никогда не слушал её, никто и никогда не проводил с ней столько времени. И сейчас ей приходится отказать человеку, который предлагает ей руку, спасательный круг, решение всех их проблем. — Нет, не смотри так на меня, Лита. Эта тема запрещена в нашем доме, ты не можешь помочь. Просто... ах, забудь. — Даниэла... – Лита попыталась сказать что-то ещё, но Димитреску тут же растворилась в стае мух и сделала это так резко, что Уинтерс упала, врезаясь лицом в кресло, на котором сидела рыжеволосая девушка. Лита была в замешательстве. Она не могла понять, что именно спугнуло Даниэлу, но их семейный секрет явно не давал той покоя. Уинтерс было необходимо найти ответ для того, чтобы дом Димитреску не повторили судьбу Будденброков. Все ещё находясь в смятении, Уинтерс вышла из библиотеки, желая ещё немного пройтись и осмыслить произошедшее. Двигаясь по коридорам замка, девушка внезапно услышала чьи-то отдалённые крики и грохот чего-то металлического. Единственным разумным ответом было “Альсина”. И Литу это внезапно не напугало, она не развернулась и уж тем более не побежала к себе в комнату. Шагая на громкие звуки, Уинтерс остановилась перед деревянной дверью. Приоткрыв её, она вдруг увидела Кассандру, яростно метающую ножи в треногу, которой выступала обычно деревяшки с красной сердцевиной по серединке. — Часто так вымещаете злость? – Кассандра вдруг резко оглянулась, в удивлении посмотрев на Литу. Обычно никто, даже слуги, не тревожили её, когда девушка уединялась в оружейной. — Не твоё дело, уходи, пока я из тебя мишень не сделала, – любой другой человек на месте Уинтерс уже бы давно поднял руки в знак капитуляции и выбежал за дверь, но Лита улыбнулась, подходя ближе, что-то подсказывало ей, что Кассандра для неё не опасна. Альсина в своих размышлениях была права: Лита всегда играла в опасную игру, то ли от невиданной смелости, то ли от большой глупости. — А можете научить меня кидать ножи? – Кассандра молчала, но Уинтерс и не думала сдаваться. — У Вас к этому явный талант. Темноволосая девушка закатила глаза и махнула в сторону стола, на котором лежали ножи. Лита почти вскинула руку в победном жесте, но вовремя остановила себя, обещая, что отметит своё небольшое достижение чуть позже. Подойдя к столику, она схватила пару ножей и вернулась к Димитреску. — Для начала тебе нужно правильно его взять. Вытяни ладонь перед собой, большой палец - вот так, чтобы получилась складка между пальцем и остальной частью руки. Нож берёшь за лезвие рукоятью от себя, тупая сторона лезвия лежит как раз в той самой складке, а острие указывает вниз, – девушка подошла к Лите, поправляя её хватку. — Нет, так ты отрежешь себе все пальцы. Большой палец на одну сторону лезвия, остальные - на другую сторону. Так ты сожмешь нож, не нажимая на заостренную часть...и не останешься без руки. Уинтерс осторожно занесла руку, и Кассандра тут же схватила её за запястье, дергая на себя. — К предплечью, Лита, и чуть дальше от щеки, влево, иначе можешь задеть лицо. Девушка улыбнулась, кивая, а затем замахнулась и бросила нож. Уинтерс заворожённо смотрела на металлическое изделие, свистнувшее в воздухе от её броска, а затем улыбка сползла с её лица, когда нож приземлился в основание мишени, в последствии и вовсе упав на землю. — Чёрт, а это непросто, – Лита посмотрела на Кассандру, ухмыляющуюся ей в ответ. — Я предупреждала, – Димитреску вдруг наставила на неё нож и, увидев желаемый страх в глазах напротив, перевернула его рукояткой к Лите. — Попробуй ещё раз. В этот раз нож наконец-то попал в мишень, хотя и не в середину. — Уже лучше, Уинтерс. Девушка улыбнулась Кассандре, хватая следующий нож. — А что если нам посоревноваться, как на это смотрите, леди Кассандра? Увидев огонёк соперничества, моментально вспыхнувший рядом с ней, Лита поняла, что в эту цель она попала безоговорочно. Уинтерс схватила пару ножей, передавая их Кассандре. К удивлению Димитреску, девушка ей ничуть не уступала, стараясь если не победить, то хотя бы не упасть в грязь лицом, и у неё это неплохо выходило. Кассандра вдруг злобно рассмеялась, попадая ровно в десятку второй раз подряд, она наконец-то показывала свои эмоции. Это было первой победой Уинтерс. Лита слишком задумалась, кидая ножи скорее на автомате, из-за чего поднесла один из них близко к своей щеке. Кинув его, лезвие прошлось прямо по нежной коже, не разрезая её, но прилично царапая. Капельки крови потекли по щеке, и Уинтерс вскрикнула, прикладывая руку к порезу. Кассандра вдруг кидается к ней, цепляясь пальцами за подбородок девушки и крутя лицо, чтобы осмотреть рану. Кассандра впервые в своей жизни пугается, а не пугает. Кассандра впервые в своей жизни хочет помочь, а не ранить. — Идиотка, я же сказала, когда кидаешь, руку нужно держать дальше от головы, – злостно шипит Димитреску, пытаясь найти хоть какую-то ткань, которую можно приложить к щеке. Покопавшись в ящике стола, она к своему удивлению, находить немного спирта и марлю. Не самый худший медицинский набор. Промокнув моток сетчатой ткани, Кассандра подносит её к щеке Уинтерс, не обращая внимание на то, что девушка морщится, крепко держа ту за подбородок. — Вы добрая, – вдруг произносит Лита, улыбаясь. Кассандра напугана ещё больше, она ничего не отвечает, надавливая на рану сильнее, но Уинтерс больше не обращает на это внимания, несмотря на неприятное жжение. —Я никому не скажу. — Ой, да умолкни уже, – Димитреску стирает последние капли крови, кидая марлю куда-то на стол. — Почему Вы здесь...а не с сестрами? Или со слугами... Карл, например, очень забавный и интересный...канделябр? – Лита хихикнула от абсурдности сказанного, но практически свыкнувшаяся с необычностью замка. — Карл? Брось, он просто идиот, – Кассандра вдруг задумалась и затем с лёгкой отрешённостью сказала, словно в пустоту, даже несмотря на девушку. — Ты меня не поймёшь, Лита. — Вам одиноко, верно? – то, как Димитреску вздрогнула, сразу постаравшись скрыть это движение, не укрылось от глаз Литы. Это стало достоверным ответом. Снова в точно в цель. — Я знаю, что это такое. Когда...от меня отвернулись все друзья и жители деревни, что ж...это было трудно. Но меня всегда поддерживал отец. А у Вас есть семья, мисс Кассандра, которая Вас любит. Вы не одинока. — Если ты так говоришь, значит не понимаешь, – Кассандра покачала головой, все ещё смотря в стену, не осмеливаясь пошевелиться, в её горло пересохло. Всегда трудно говорить о проблемах, которые мы закапываем глубоко в себе, надеясь, что они однажды испарятся. Но они лишь накапливаются и с каждым разом всё больше и больше готовы вырваться, взорваться лишь при малейшем на них намёке. Как случилось сейчас. — У Даниэлы есть её глупые романчики! У Бэлы есть Донна. Эта парочка, кстати, уже невыносимы! А теперь и у мамы... – Кассандра замолчала, многозначительно посмотрев на Литу. Девушка печально улыбнулась, моментально всё поняв. — Я могу Вас обнять? И вдруг Кассандра притянула Литу к себе, уткнувшись лбом в её плечо, — Всё будет хорошо, мисс... — Просто Кэс, – Уинтерс готова была поклясться, что голос девушки слегка подрагивал. — Ты не одна и никогда не была, я всё исправлю, обещаю, – Лита слегка отстранилась и улыбнулась девушке, сжимая её плечо. — И...у меня с твоей мамой ничего нет. — Ну, это пока что, – Кассандра закатила глаза, но за тем захихикала, вновь утыкаясь лбом в плечо Уинтерс. Кажется, ей нравилось обниматься. Может быть, она не хотела этого признавать. И она даже под угрозой смерти никогда бы об этом не сказала. Но Уинтерс не нужны были слова. «Ты очень чуткая девушка, Лита», – вспомнилась фраза Альсины, сказанная девушке во время ужина. Через пару минут Кассандра наконец отпустила Уинтерс, и та вновь ободряюще улыбнулась девушке, успокаивающе погладив по плечу. Димитреску, кажется, ответила на её улыбку, но затем отвернулась, хватаясь за ножи. Лита понимает, что ей пора идти. Кассандре нужно время, что восстановить свои фасады, прийти в себя и всё обдумать. Уинтерс сейчас будет лишней. Попрощавшись, она выходит, осторожно закрывая за собой дверь, и усмехается, вновь услышав звон металла. Девушка подумала о том, что сегодня совершенно точно был день судьбоносных встреч. Теперь ей было необходимо найти и Бэлу. Вспомнив слова Карла, она направилась в оранжерею, надеясь, что не запутается в хитросплетении коридоров замка. Увидев прозрачную дверь, ведущую к цветущему крытому саду, Уинтерс выдохнула, ступая ко входу. Войдя в помещение, её тут же окутал ненавязчивый мягкий запах цветов, которым было пропитано всё вокруг. Обойдя одну из цветочных стен, девушка увидела знакомые стульчики, столы, а также блондинку, сидящую на плетеном стуле и держащую в своей руке подобие куклы. Хотя это больше было похоже на её черновой вариант. Димитреску склонилась над тканью, усердно что-то сшивая. — Мисс Бэла, – Лита улыбнулась, слегка наклоняя голову в знак приветствия. Девушка подняла голову, посмотрев на неё, но улыбку не вернула. — Здравствуй, Лита. — Вы опечалены. Что-то случилось? – Уинтерс присела на соседний стульчик, стараясь поймать взгляд Димитреску, а затем ей в голову пришла мысль. — А где...мисс Беневьенто? Бэла прикусила губу, печально смотря вниз на свою обувь, и болтала туфлями из стороны в сторону, уткнувшись пятками в травяное покрытие, служащее полом оранжереи. — Донна работает... хотя у нас кучу других служанок, которые могли бы выполнять её обязанности. — Вы же понимаете, что она не может быть с Вами всё время? – Бэла резко вскинула голову, посмотрев на Уинтерс. Это было слишком фамильярно. Лита всегда сметала все границы. «То ли невиданная смелость, то ли большая глупость». — Тебе не кажется, что это не твоё дело, – Димитреску поднимает бровь, откладывая куклу на столик, — И если уж ты спросила, нет, не понимаю, это её обязанность как служанки. — Но ведь она горничная, а не фрейлина, мисс Бэла, – Лита улыбнулась, а затем кивнула в сторону куклы, не стараясь сменить тему, а скорее подойди к ней с другой стороны. — Отлично выходит, у Вас талант. — О нет, шитье - это призвание Донны. Она безумно любила создавать кукол. Великолепных, с десятками нарядов. Мастер в своём деле. — Вы скучаете по ней, – Уинтерс не спрашивала, она лишь с печалью утверждала. Димитреску не отвечала, сжимая свою поделку в руке. — Я бы хотела помочь, очень хотела, – Лита осторожно вынимает куклу из руки Бэла, расправляя смятую ткань. — Но никто не хочет рассказывать мне больше дозволенного. Я знаю лишь о проклятие, но...как Вам помочь? Леди Димитреску говорила, чтобы была проклята...до конца времён. Это ведь повлияло на остальных, я права? Бэла смутилась, посмотрев на Уинтерс, но та не останавливалась, в попытках достучаться. — Бросьте, мисс Бэла, я ведь не идиотка...ну...по крайней мере не настолько, чтобы поверить в то, что Карл всегда был канделябром, а Ваша матушка родилась ростом под потолок...замка, – Димитреску вдруг улыбнулась, прикрывая глаза рукой, кажется с Литой сложно было оставаться печальной надолго. — Вот и выходит, что что-то вы все мне недоговариваете. Я не смогу помочь, если не узнаю всю историю. История. Уинтерс никогда не была так близка к разгадке, как в ту самую минуту. Но, всё должно идти своим чередом. Бэла лишь покачала головой, — Мама не разрешает об этом говорить, прости. Я не знаю почему. Как бы я ни хотела тебе рассказать, как бы я не хотела вернуть свою Донну. Я не могу перечить. Если она захочет, то сама тебе расскажет. — Я тоже иногда скучаю, – Димитреску слегка наклонила голову, не совсем понимая, о чём говорит Лита. — Она была дочерью пастуха... произошёл один инцидент, и больше мы никогда не разговаривали. Она даже не смотрела на меня. Но я...я скучала очень сильно. Мне так хотелось подойти к ней, поцеловать, взять её за руку, вновь почувствовать тепло её тела. Бэла сочувствующе сжала руку Литы, которая все ещё лежала на столе рядом с куклой. — Так что, вероятно, у нас чуть больше общего, чем Вы думаете, – Уинтерс улыбнулась, а затем осторожно вынула руку из-под ладони Димитреску, передавая той куколку. — Вы можете не принимать мой совет, но Вам стоит поговорить с Кассандрой. Вы как никогда сейчас нужны своей семье. Пытаясь забыться в иллюзии того, что всё нормально, отмахиваясь от сестёр и матери, Вы лишь усугубляете положение. Да, сейчас всё кажется нестабильным и это Вас пугает, но подавляя страх миражом - Вы никогда не избавитесь от сложностей. У миража есть горькое свойство рассеиваться. И этот мираж, уверяю Вас, однажды исчезнет. От Вас зависит то, что будет ждать после него. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты слишком умна для своего возраста? – Бэла поднялась с кресла, ей тяжело было признать то, что Уинтерс была чертовски права. — Слишком. Это даже немного раздражает. Лита расплылась в улыбке, смотря на то, как Бэла направляется к выходу из оранжереи. Она смогла докопаться до сути. Она смогла помочь. Снова в цель. Но не ножом - словами. Вдруг Димитреску повернулась и посмотрела на девушку. — Ты можешь называть меня Бэлой. Обращение на “Вы” меня чересчур старит. Уинтерс с благодарностью кивнула. — Я буду рада, если ты поговоришь с Кассандрой, Бэла. Поверь, это поможет. Димитреску не ответила, но тень улыбки будто бы отразилась на её бледном лице, и девушка тут же исчезла в дверях оранжереи, превращаясь в стаю мух.______
Впервые за долгие годы ужин в стенах замка проходил мирно. Гробовую тишину замка во время обычных трапез в этот раз нарушали голоса. Бэла наконец-то смотрела на сестёр, выглядя вполне заинтересованной в беседе. Кассандра, хоть и казалась немного отстранённой, все же изредка посматривала на Литу и в эти моменты улыбалась, а затем старательно прятала лицо в своих длинных темных волосах, не желая, чтобы сестрам было за что зацепиться. Кассандра даже впервые заговорила с Даниэлой. Младшая из семьи Димитреску светилась от счастья, когда на неё обратили внимание. Бэла положила руку на плечо сестры, слегка успокаивая поток невнятной речи, но затем лишь улыбнулась, задавая конкретные вопросы, чтобы направить энергию Даниэлы, бьющую через край, в нужное русло. Кассандра взглянула на Альсину, и та улыбнулась дочери, поправляя её волосы, выбивавшиеся из причёски. Уинтерс наблюдала за семейной идиллией, спокойно наслаждаясь ужином. Она старалась вести себя сдержанно, но гордость, распиравшая её, иногда выражалась в слишком резких движениях вилкой и небольших смешках, когда Кассандра закатывала глаза на шутки Даниэлы, но всё же улыбалась, а затем смотрела на Литу, желая увидеть её реакцию. Альсина практически не разговаривала с Уинтерс, радуясь первому настоящему воссоединению со своими дочерями. Несмотря на это, Димитреску всё поняла. С несвойственной ей мягкостью женщина посмотрела на Литу, в глазах её сверкала чистейшая радость. Она благодарно кивнула, на что Уинтерс прикусила свою губу, сдерживая широкую улыбку, грозящую расползтись по всему её лицу и никогда его не покидать. За гулом женских голосов никто и не слышал шёпота слуг, расположившихся неподалёку. — Ты чувствуешь, друг мой? Замок начинает оживать. Только посмотри на них, – Карл слегка толкнул часы, ухмыляясь. — Это всё заслуга мисс Уинтерс, – Сальваторе ни на секунду не отрывал взгляда от Альсины, её дочерей и Литы. — Да, это девушка творит настоящее волшебство. — Но проклятие все ещё не снято, Карл, – Моро вдруг посмотрел на канделябр, и его стрелки на циферблате упали, будто бы изображая губы, уголки которых были направлены вниз. — У нас ещё есть время, – заверил Гейзенберг, не зная, пытается ли он успокоить старинного друга или себя. — Главное успеть, прежде чем опадёт последний лепесток, – часы, с печалью в нарисованных глазах, оглядел столовую. Впервые за долгие годы в замке Димитреску торжествовали радость и мир. Надолго ли?